cogito ergo sum
Название: ШЕСТЬ ИСТОРИЙ ПО «ЧИСТОЙ РОМАНТИКЕ»
Фандом: «Чистая романтика»
Автор: Victorialiya
Бета: vates
Персонажи, пары: Акихико/Мисаки, ОЖП.
Размер: миди, 5 частей
Рейтинг: от PG-13 до NC-17
Категория: яой
Жанр: повседневность, пвп, флафф, драма, ХЭ.
Краткое содержание: Однажды ночью, когда сидишь за компьютером и совсем
не ожидаешь гостей, к тебе могут прийти герои твоего фанфика.
Дисклаймер: 1. Герои Накамуры-сенсей, а уж в эту историю я их втянула )
2. Именанекоторых второстепенных персонажей четвёртой части принадлежат героям Хироя Оку.
Предупреждения: 1.Фанфик состоит из шести историй, только в одной из которых (связующей остальные воедино) присутствует условный собирательный образ фикрайтера (ОЖП).
2. ОЖП без супер-пупер возможностей и характеристик, но кто-то может найти в ней намёк на Мери Сью.
Посвящение: Пожирательнице Собак. Фанфик был написан в подарок на день рождения.
История первая. ПВПИстория первая. ПВП
Всё было хорошо, но когда дело дошло до торта, Акихико приказал Мисаки спустить с плеч юкату, чтобы не запачкать её.
— Я аккуратный! — запротестовал тот. — Что ещё за глупости? Мне будет холодно!
Усаги перегнулся через праздничный стол и шепнул:
— Тогда я тебя согрею...
— Но не за едой же!
Взывать к здравому смыслу было бесполезно, в итоге Мисаки решил, что правильнее всего будет исполнить его просьбу — не двигаться и не сопротивляться.
Какой был сегодня день? Конечно же, день рождения Акихико Усами.
«Усаги, что тебе подарить на день рождения? У меня не так много денег, поэтому хотелось бы заранее подготовиться…» — «Я тебе говорил, можешь не беспокоиться о деньгах. Но мне очень приятно, когда ты беспокоишься обо мне». — «А всё-таки? Я не могу так, лучше скажи, что ты хочешь? Только не проси этих твоих пошлостей!» — «Хорошо, не буду. Но у меня есть одно желание…»
Мисаки вздохнул, вспомнив, как Усаги-сан рассмеялся и ласково потрепал его по голове.
Одно желание, как же! Их оказалось целых три, причём последнего Мисаки не знал. Усаги каким-то чудом удалось уговорить его согласиться заранее. На самом деле проще было сказать «да», чем отказать такому настойчивому имениннику.
На столе дожидался изумительный торт с клубникой и взбитыми сливками — это было пер-вое желание; освободиться на весь день: Мисаки отпросился с работы, а университетским товарищам соврал, что приболел, — второе желание. Не хватало только виновника торжества.
Стрелки настенных часов приближалась к половине восьмого. Усаги-сан отправился в издательство где-то в двенадцать, однако до сих пор не вернулся. Мисаки раздумывал, подогреть ли рулетики с омлетом второй раз, но уверенности, что виновник праздника вот-вот придёт, не было. Возникла мысль позвонить, но Усаги отключил телефон, чтобы его не беспокоили. Он ненавидел формальные поздравления, а от малознакомых лиц в подобные дни они сыпались, как из рога изобилия. Сегодня посыльные принесли пару букетов, и пришло заказное письмо с предложением о сотрудничестве с другим издательством. Несколько раз звонили какие-то люди, спрашивали Усами-сенсея. Один человек просто долго молчал и дышал в трубку, наверное, это был папа Усами.
«Только, пожалуйста, не надо бронировать дорогих номеров в гостинице или снимать целый ресторан на один вечер». — «Нет-нет, Мисаки, никаких особенных трат, я знаю, ты не любишь подобное. Обещаю, всё будет тихо и по-семейному». — «Хорошо, я приготовлю самый вкусный праздничный обед, а вечером сходим в кино, какое захочешь».
Мисаки вспомнил прошлое утро, как он отступал, в надежде избежать прикосновений, пока не упёрся спиной в холодную стену прихожей. Усаги навис над ним, удивлённо распахнув серо-голубые глаза.
«…Сказать тебе что?» — было начал Мисаки, но запнулся, смутившись собственной наглости. «Скажи — да!» — произнёс тот, и всё будто бы загорелось внутри, Мисаки всякий раз безумно волновался, когда их губы находились слишком близко. В такие моменты он плохо соображал, что говорит или делает. Сосредоточиться стоило невероятных усилий, главное — зажмуриться и при этом не представлять, как руки Усаги забираются к нему под рубашку.
«Эм-м… ладно. Да. Так и быть, я согласен, — выпалил он. — День рождения всё-таки…»
Так начались «злоключения» Мисаки Такахаши, который в очередной раз вырыл яму самому себе.
Теперь он сидел за столом, стыдливо кутался в розовую шёлковую юкату и пытался понять, как так вышло...
Когда Усаги вернулся домой, он протянул ему бумажный пакет: «Вот, держи, это тебе».
«Но ведь у тебя сегодня день рождения, это неправильно, дарить подарки кому-то другому», — возмутился тот. — Да, и ты, наверное, голоден. Я приготовил несколько видов суши и купил бутылку вина. Ты любишь сухое?»
«Правда, не стоило так беспокоиться. Лучше примерь мой подарок. Пожалуйста-пожалуйста! Пусть у меня будет самый особенный день…»
Ладно, вздохнул Мисаки и нехотя поплёлся наверх.
«Только на голое тело, иначе не будет смотреться», — добавил Усаги ему вслед.
«Это и есть твоё третье желание?» — с надеждой спросил тот, перегнувшись через перила.
«Не совсем…»
В пакете была аккуратно сложенная юката. Но самое страшное — это большие розовые цветы с широкими лепестками, рассыпанные по всему полотну вперемешку с узорами из золотистых нитей. Женская юката? Девчачья! Мисаки никогда не имел склонность к женской одежде, хотя в младших классах ребята подшучивали над его именем. «Миса-миса, цветочек! Девчонка!»
«Ладно мальчишки в школе, но этот тип уже давно взрослый!» — возмутился он про себя. Надевать «халатик с розочками» совсем не хотелось, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь. К счастью, гостей они не позвали, значит, никто, кроме именинника, его в таком одеянии не увидит. В конце концов, неужели так трудно порадовать человека один раз в году? Это простой пустяк, ерунда, а Усаги будет приятно. Облачившись в злосчастную юкату, Мисаки посмотрелся в зеркало. Надо признать, выглядел он неплохо. По крайней мере, юношеское лицо и короткие волосы без всяких там пышных причёсок, заколок и искусственных цветов не позволяли назвать его девушкой.
Вот такое продолжение. Но разве он мог предполагать, что Усами-сенсей перейдёт все границы?
«Я хочу… Хочу, чтобы ты… весь сегодняшний вечер исполнял любые мои просьбы».
«Любые?!» — Мисаки поперхнулся вином и закашлялся.
«Ты мне обещал, помнишь?»
«Да ты… ты… — беспомощно процедил он сквозь зубы. — Не мог попросить что-то скромнее, а? Хотя бы с десяток медведей!»
«Нужно держать слово, как настоящий самурай».
Такахаши Мисаки самураем не был, но слово своё он держал.
Раздеваться совсем не хотелось, даже просто оголять плечи. В таком виде Мисаки чувство-вал себя неуютно и глупо, но ничего не поделаешь.
— Неужели боишься меня? — лукаво спросил Усаги-сан.
— Я просто боюсь щекотки!
— Ты мне не доверяешь?
Конечно, он доверял, и… кто это здесь боится? Два выпитых бокала вина слегка ударили в голову.
— Я вовсе не трус! — возмутился он. — Просто ты опять начнёшь делать странные вещи…
Усаги недовольно прищурился.
— Никак не могу понять, почему тебя так возмущает моё внимание? Вчера ты так сладко стонал, когда я…
— Ну вот, опять, — запротестовал как обычно Мисаки. — Перестань, я так и знал!
— Ах, значит, ты знал и ждал… Тебе это нравится, признавайся? — он бесцеремонно задрал край подола и погладил своего стеснительного возлюбленного.
Но тот остановил его руку.
— Нет, нет и ещё раз нет!
— Не говори мне нет, это невежливо.
— Прости, — его щеки слегка залились румянцем. — Лучше я помолчу, а ты делай, что хочешь. В конце концов, это твой праздник, и он не обязан мне нравиться. Наверное. Прости, — он шмыгнул носом и потупил взгляд.
Мисаки не был уверен, правильно ли его поняли, и чувствовал себя пойманным. Он стеснялся признаться, но когда Усаги-сан поступал с ним, словно в яойных новеллах, ему было изумительно хорошо. Грязные мысли, постоянно выталкиваемые в дальний угол рассудка, не оставляли Мисаки в покое, но попросить напрямую «сделай меня снова мокрым и липким»? Просто верх неприличия! День рождения, юката, желания — он втайне был рад, что оставалось только смириться и сделать вид, будто он терпит, когда Усаги раздевает его до пояса, мажет кремом с торта соски и немного щекотно облизывает, целует и уверенно трогает его везде, в том числе внизу живота, под складками длинной юкаты. Пара глотков вина, и он сам неосознанно начал подаваться навстречу. Усаги дал ему ещё выпить, а потом просто сел напротив, оставив его, распалённого и раскрасневшегося, с явно выступающим бугорком между ног. Будто не обращая на него никакого внимания, Усаги занялся клубникой. Стыдливо прикрываясь юкатой, Мисаки не мог понять, неужели ему предпочли торт?
Усаги ел медленно. Предварительно облизав от крема, он аккуратно клал в рот каждую ягодку, посасывая её и тихонько урча от удовольствия. Встретив растерянный взгляд, он плотоядно улыбнулся.
— Хочешь попробовать?..
Мисаки немного оторопел, когда именинник приказал подойти к нему и взять изо рта клубничку. Хотел было сделать, но не решился. Он предпочёл бы лежать и постанывать, пока с ним делали всё, что подразумевалось в таких случаях, но Усаги попросил сесть к нему на колени. «Не могу, мне надо помыться», — возразил тот, тело действительно стало липким после сладкого крема, и это лишь полбеды. От нахлынувшего возбуждения Мисаки готов был кончить, но услышать постыдное «Неужели так быстро?!» никак не хотелось. Впрочем, отвертеться тоже не получилось, Усаги предложил составить ему компанию.
— Ты меня соблазняешь?
— Кто — я? Да нет… — почти пойманный с поличным Мисаки стыдливо потупил глаза.
— Так да или нет?
— Нет! — недовольно проворчал он. Мысли о пингвинах, белых медведях и морозной зиме помогли чуть-чуть успокоиться. Но ненадолго.
Усаги приказал встать перед ним на колени: не хочешь сидеть со мной, будешь сидеть у ног. И Мисаки пришлось подчиниться. От возбуждения уже становилось дурно, он думал, куда бы укрыться и поскорее удовлетворить себя самому. Но сделать это сейчас или просить Усаги, казалось, равно преступлению, он безумно стеснялся возлюбленного, который продолжал смотреть на него и ничего не делать. Почему Усаги так дразнит? Он издевается или просто играет с ним? Не отпускает и не берёт силой. Внутри всё возмущалось и трепетало, запретные мысли заставляли кровь закипать, а щёки гореть в лихорадке. Усаги не просто соблазнял, он управлял им и упивался беспомощностью, будто вампир, одним своим присутствием лишая силы сопротивляться. К чему говорить, отказ или просьбы остановиться для Мисаки были всегда лишь попыткой сбежать от запретных чувств и желаний, с которыми он так наивно пытался бороться.
Усаги расстегнул ширинку и достал свой член.
— Потрогай его как себя, — попросил он. Мисаки протянул руку, сжал пальцы и замер, растерянно глядя на любовника.
— В чём-то проблема? Только не говори мне, что не делаешь это с собой, когда остаёшься один. Тем более, ты уже… — Усаги взял его за подбородок, поцеловал и прошептал в губы: — Возьми его в рот, видишь, как он тебя хочет…
Мисаки бросило в жар, поначалу он испугался, а потом зажмурился и слегка коснулся губами кончика нежной головки. Сильная рука надавила ему на макушку, заставляя взять в рот почти пол-ностью. Ощущая на языке пульсирующее возбуждение, он инстинктивно сжал губы. Усаги-сан запро-кинул голову.
— Вот так, сделай мне приятно. Я много раз доставлял тебе наслаждение и теперь… рассчитываю на компенсацию.
В ответ тот оперся о его ноги и, совсем осмелев, принялся двигать головой взад-вперёд, посасывая и облизывая. Член был горячий и такой большой, что Мисаки боялся ненароком закашляться. Совсем не было противно, наоборот, от каждого движения собственных губ и от каждого вздоха Усаги ещё сильнее пульсировало внизу.
— Подожди, повернись так, чтобы я тебя видел.
Усаги чуть оттянул его за волосы, но Мисаки уже не волновало, насколько пошло он выглядел с членом, упиравшимся изнутри в его щёку. Он был возбуждён до придела, ныло внутри, и руки было недостаточно. Продолжая двигать пальцами вдоль своей напряжённой плоти, он мысленно умолял Усаги удовлетворить и его, но тот лишь смотрел затуманенными глазами и время от времени вздрагивал, хватая губами воздух. Мисаки невольно вспомнилось, как пару ночей назад этот рот ласкал его в самом интимном месте. Действуя интуитивно, непросто было понять, хорошо ли Усаги, но, пожалуй, у того получалось во много раз лучше. «Он такой откровенный и опытный во всех этих неприличных вещах… Блин, но откуда он такому набрался!» — страшно спрашивать, тем более, соображалось с трудом. Невыносимо хотелось кончить, хотелось ощущать член внутри, прямо там, между ягодиц.
— Усаги-са-ан… — выдохнул он дрожащим голосом. — Я…
— Помоги себе сам, я хочу посмотреть на это, — Усаги приподнял его и посадил рядом на стул. — Давай, ты же хочешь! Сделай мне маленький подарок, будь хорошим мальчиком.
В голову прокрались какие-то пошлости про хорошего мальчика, и Мисаки чуть не прыснул со смеху. Он какое-то время колебался, но член всё равно стоял колом, а во рту был солоноватый при-вкус Усаги. Поздно останавливаться на половине пути. Он же пьян! Да, он пьян, это достойное оправдание. Завтра, валяясь в постели, усталый и потный, Мисаки подумает, что аргумент всё-таки был слабым, но оставим сомнения на потом. Усаги подвинул его бёдра вперёд, откинул полы юкаты и раздвинул его ноги пошире, так, чтобы было видно всё. Он сунул любовнику в рот его же пальцы, и тот, не задумываясь, облизал их и начал сосать. Дальше Усаги осторожно и без тени смущения, будто стараясь научить просто новому фокусу, взял его руку и надавил уже влажными пальцами на заветное отверстие между ног, то самое, в глубине, между задранным шёлковым подолом и напряжённой промежностью.
— Вот так, тебе нравится, — улыбался он, опустившись на корточки.
Тем временем Мисаки насаживался на собственные пальцы, пихая их всё быстрее, и получая от этого неподдельное удовольствие. Зрелище было столь волнующим и сладострастным, что Акихико не мог долго сдерживаться, слишком сильно хотелось вместо хрупких неуверенных пальцев поглубже вставить в разгорячённое юное тело…
— Стоп! Какой ещё член? Что за похабщина! — девушка отодвинула ноутбук, сцена была горяча, но радости от собственной писанины не было. — И без меня везде сплошные члены и ПВП! Мисаки такой милый, такой искренний и стеснительный, он не может вести себя, как развратная шлюха.
За спиной послышался щелчок зажигалки, и в комнате запахло сигаретным дымом. Девушка в ужасе замерла. Неужели проснулся кто-то из домашних? «Запалили...» — с досадой подумала она и быстро захлопнула ноутбук. Она уже приготовилась сказать, что сама собиралась ложиться, но когда повернула голову, так и застыла с приоткрытым ртом: на кухне возле раковины стоял сам Акихико Усами. Настоящий, высокий, светловолосый, в классических брюках, рубашке и сером жилете, словно сошёл с экрана компьютера. Только трёхмерный, живой.
Он выпустил изо рта пару колечек дыма и усмехнулся.
— Ну, здравствуйте, автор-сама. Чего удивляетесь, вы написали обо мне, вот я и появился.
— А-а, ну-у, эм-м-м... — только и смогла произнести та.
Ещё бы, нечасто тебя посещает герой твоего фанфика. «Это бред, температура… Такого быть не может, — она замерла, а мысли бежали с бешеной скоростью. Почему Акихико, а где Мисаки? Что со мной происходит? Волосы не серые, выглядит как обычный человек… Если я начну говорить, меня, кроме него, кто-то ещё услышит? Пора лечиться, совсем уже крыша поехала...»
Тем временем Акихико мельком осмотрел неказистую кухню и спросил, остановив взгляд на хозяйке:
— Это будет история про девочку, которая всегда мычала?
— Нет, — выдохнула она, — просто фанфик по «Чистой романтике». И да, добрый вечер. Прости-те...
— Прощаю. Начнём с того, что гостя так пристально не разглядывают, я не праздничный торт, это невежливо, — деловито заметил он. — Как фанфик, продвигается?
— Не сказала бы, — честно призналась она.
Усами-сенсей подошёл ближе и взял себе стул.
— Давайте посмотрим. Признаюсь, я как настоящий творец не считаю фанфикшн полноценной литературой, но раз это явление уже не остановить, расслабимся и попробуем получить удовольствие.
Когда она снова открыла ноутбук, Усами-сенсей специально отодвинулся и заглянул ей через плечо. Ощущения было, мягко говоря, странным. Пускай это всего лишь сон, интересно узнать мнение своего героя. Даже если выражение лица этого самого героя увидеть не получается.
— Мда, — многозначительно заключил он, и девушка невольно напряглась, — недурно, но пред-стоит ещё много работать.
— А как поработать? — оживилась она.
— Хм-м-м, — задумчиво протянул Усами-сенсей, — для эротической зарисовки слишком много лишних подробностей. Надо писать всю историю целиком по порядку, не смущая читателя, либо не делать таких длинных вставок флешбека. Прости, но пока я читал, успел забыть, что происходило между героями, и не понял, где они вдруг оказались.
— Да? Надо подумать. А как вам сама история? — робко спросила она.
— В лучшем случае тянет на одноразовый покетбук из папиросной бумаги. Впрочем, я, обладатель нескольких литературных премий, иногда сам балуюсь такими халтурками. Эх, — он вздохнул, — обо мне ты знаешь и не такое благодаря Накамуре-сенсей.
— Спасибо, — хмыкнула та, впрочем, высокой оценки своему нынешнему творению она и не ожидала. — Я старалась писать как в новеллах по «Чистой романтике»: игры, смущение, рейтинг. Но вам не кажется, что Мисаки тут на себя не похож?
— Почему? — удивился писатель. — В ПВП может быть как угодно.
Он устроился поудобнее и закинул ногу на ногу.
Сидеть рядом с интересным мужчиной, а он был именно таким, было приятно, даже немного жаль, что это только выдуманный персонаж. А ещё девушку смущал один факт: она написала высоко-рейтинговую гомосексуальную сцену с участием интересного мужчины, который курит сейчас на её кухне, и который эту самую сцену только что прочитал. «Чиорт поберри, как же стыдно… Надеюсь, с ним это не в первый раз, по «Чистой романтике» много фанфиков».
Но Акихико на удивление вёл себя спокойно и деловито, словно прочёл заметку в газете.
— Переводы новелл с японского языка, а тем более вторичные, с английского на русский, делали любители, — усмехнулся он. — В них есть неточности, а копирование шаблонов и вставленная моментами отсебятина часто напоминают дурную шутку необразованных школьниц.
— Не все переводчики так уж плохи, некоторые подходят профессионально, это по слогу можно понять, — поправила та. — Но для того, чтобы оценить перевод, нужно хорошо знать японский.
— Почему бы и нет? Впрочем, это не дело пяти минут. Постарайся ориентироваться на лучшие образцы классической и современной литературы, а не на графоманство собратьев по клавиатуре и увлечению аниме.
За отдельных собратьев по клавиатуре ей стало обидно, однако ни для кого не секрет, существует немало халтурщиков, по поводу которых Усами-сенсей прав.
— Но я люблю хорошие книги, стараюсь писать грамотно и учу потихоньку японский язык, — возразила она. Неприятно, когда тебя с ходу называют пнём. — Мангу и аниме «Чистая романтика» читала и смотрела, наверное, раз десять, не меньше. Неужели этого недостаточно?
— Конечно! Этого мало, чтобы стать писателем. Фанфикшн относится к литературе, пусть даже большинство подобных творений являются далеко не лучшими её образцами. Понимаю, всё началось не вчера, Накамура-сенсей сама попросила подругу написать обо мне и Мисаки рассказ для журнала манги. По-моему, это было сделано зря, её писанина, а в особенности переводы, задали тон фанфикшену. Хитрые тётки сразу устранили потенциальных конкурентов. Все эти инструкции по эксплуатации членов, баночки смазки в тумбочке, простаты, которые засовывают то туда, то сюда как попало, — скучно, разве нет? — он брезгливо поморщился, затягиваясь сигаретой. — Каждая деталь должна играть свою роль, создавать эмоцию. А у них… — он вздохнул и, подперев рукой щёку, устремил взгляд на собеседницу: — Тебе, кстати, тоже стоит потренироваться. НЦ-а с первого раза даётся немногим. В целом мне нравится твоя манера, хотя бы нет лишних «блондинов» и «мальчиков».
— Благодарю, — улыбнулась та, — от вас слышать такое очень приятно.
— Приятно? Я ещё не делал тебе приятно, не беги впереди паровоза, — рассмеялся тот и добавил, окинув её оценивающим взглядом. — Так и быть, я открою тебе свой секрет, — Усаги облокотился на плечо девушки и, склонившись к её лицу, произнёс: — Уделяй поменьше внимания члену Мисаки.
— Что? — она повернулась к нему, оказавшись почти нос к носу с Усами-сенсеем. Его глаза смотрели вполне серьёзно, если не считать маленький озорной огонёк, от которого побежали мурашки по коже. Он был хорош, он действительно был очень хорош собой, этот Акихико: его лицо, прямой нос, подбородок с маленькой ямочкой — Накамура постаралась. Ох, если бы только она умела как следует рисовать руки, да и сама рисовка не скакала бы из главы в главу… Он чем-то напоминал парня-модель из журнала и даже призраком был настолько реален, что сердце учащённо забилось.
— Скажите, а…
— Запомни, волосы ненатуральных оттенков с рождения бывают только у нарисованных героев, и у этих цветов существует своя символика. В реальности все «малиновые девочки» и «зелёные мальчики» крашеные, а мне седеть ещё рано. Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство?
Она кивнула, а он дежурно улыбнулся в ответ.
— На чём мы остановились?
— Вы начали говорить про секрет, — она недовольно стряхнула кусочек пепла с компьютера на стол и пододвинула к Акихико пепельницу. — Не могли бы вы…
— Секрет прост, — он изящно провёл по краю пепельницы кончиком сигареты, заточив её, словно карандаш. — Уделяй больше внимания моему члену.
— Что?.. — она скептически приподняла бровь, не хватало ещё приставаний от выдуманного персонажа. Даже если бы он был настоящим, у него есть Мисаки! У них любовь, зачем ему какая-то девушка? Впрочем, что только фикрайтеры не вытворяли с Мисаки и Усаги-саном! Наверняка где-то есть откровенные Мери Сью. Но в своих фантазиях она раньше всегда только подглядывала со стороны, направляя героев подобно заботливому кукловоду.
— Хм, — как ни в чём не бывало заметил Усами-сенсей, — у тебя такое лицо, будто бы я собрался снять брюки прямо здесь и сейчас!
— На нет и суда нет, — вздохнув, та развела руками. Уже лучше, хотя…
— У Мисаки тоже есть член и весьма симпатичный, — продолжал он. — Дело вот в чём: наша целевая аудитория в большинстве своём его не имеет. Члена, то есть. Яой начался с девушки, которая переодевалась в юношу ради встреч с любимым. К тому же, мужчины не так романтичны, большинству из них банально нужен секс, — он положил локти на стол и продолжил, задумчиво поглядывая на фикрайтера как на малоопытную коллегу. — На втором месте — простые стабильные отношения, где романтика только начальная фаза. Впрочем, дамы в этом вопросе тоже не отстают, встречаются очень даже активные девочки, — Усаги весело подмигнул, намекая на свою собеседницу, но она, уже немного привыкла к его манере и почти не смутилась. — Читатель должен проникнуться ситуацией. Поэтому главный акцент переносится на взгляд уке, с которым отождествляет себя большинство женщин, но! Подробно расписывать его достоинства при этом не следует, только чувства: влечение, сомнение, наслаждение, трепетание. Семе — напротив, умён, богат и красив, он лучше всех, он — первопричина и главный объект внимания. Как принц на белом коне, понимаешь?
— То есть взгляд уке показывать изнутри, а семе — снаружи?
— Умница, ты далеко пойдёшь. Впрочем, для женщины точка зрения уке гораздо понятней и проще.
— Почему это? Ты-то сам как писал, неужели глазами Мисаки?
— Нет, со стороны «вездесущего автора». Профессионал должен быть вездесущ. Твой Мисаки, он слишком мальчик, а мой — похотлив не столь откровенно.
— То есть я в самом начале была права, и Мисаки получился ООС-ный!
— Немного, — согласился он. — Но я бы не отказался… Это просто фантазия, эротика, здесь стопроцентное попадание обязательно только в плане того, чтобы тронуть читателя за… живое. Ладно, забудем о принцах и девочках-уке, можно и по-другому. Почему, например, дамы смотрят яой, как ты считаешь?
— Ну… — задумалась та, вопрос на засыпку, смотрят, потому что нравится, или не только? — Это не так избито и опошлено, как гет. В яое много симпатичных парней, это образ равноправных отношений, а ещё, отождествляясь с мужчиной, женщина чувствует себя сильной и значимой.
Усами-сенсей усмехнулся.
— Ты и так можешь быть сильной и значимой, если захочешь, — возразил он. — А вот секс между двумя мужчинами, между прочим, служит образом чистого удовольствия. Без глупых моделей: вы же мальчик и девочка, стерпится, слюбится, что вам ещё надо? В яое нет страха или обязанности забеременеть, герои всегда испытывают оргазм. Ну и первый раз, понимаешь, как это пикантно... — он практически лёг грудью на стол и, расслабленно вытянув руки вперёд, устремил взгляд за окно на ночной город. — Помимо всего прочего, для тебя мы в определённой степени фетиш. Игра, сладкая клубничка на торте, — он потянулся к смущённой фанатке и убрал с её лица прядку волос. — Я раскрыл твой маленький неприличный секретик, да?
— Допустим, — процедила сквозь зубы она. Этот противный Усаги-сан вознамерился вытянуть всю её подноготную! Или у него развлечение такое. А как же Мисаки? Стыда у него нет! Но от этого парня веет чем-то особенным, наверное, дело в харизме. Накамура-сенсей хорошо умеет придумывать персонажей. Мисаки, например, сам по себе очень мил, воспитанный и внимательный, он трогательно распахивает свои изумрудные глазки, когда возмущается, — такого няшку хочется просто взять и затискать или зацеловать, прелесть, а не мальчик. Хотя, конечно же, он серьёзный парень, и вести себя с ним, как с плюшевым медвежонком, может только Усаги-сан. В реальной жизни такие незамутнённые и самоотверженные Мисаки, к сожалению, встречаются реже, чем уверенные бисёнены Усаги-саны.
— В яое каждый секс можно увидеть подобным первому — романтика, — улыбнулся Акихико, у него был несомненный талант говорить откровенные вещи естественно, как само собой разумеющиеся. — Каждый раз приходится проходить через некоторое сопротивление, одного возбуждения недостаточно. Тут, кстати, и «жертва ради любви»… Помнишь, в фанфиках постоянно пишут про пальцы? Один, два, три… Как считалочка.
— Забавно, — согласилась она. — Но в чём главный секрет эротических сцен? Расскажите, Усами-сенсей, вы как профессионал должны знать.
— Хочешь главный секретный секрет? — он поднялся и зевнул. — Ну, хорошо. Слушай внимательно, дважды не повторяю. Если тебе удалось заставить читателя вздыхать и вздрагивать от прилива конкретных чувств, считай, цель достигнута. Одной теории мало, сначала ты должна ощутить всё это сама. Вот здесь, — он приложил её руку к сердцу, и девушка почувствовала лёгкое волнение от его прикосновения. — И здесь, — аккуратно переместил руку ей на живот, едва касаясь своей тёплой ладонью. — Если бабочки не трепещут внутри, ничего не получится, поверь мне, — шепнул Акихико, загадочно улыбаясь. — Закрой глаза. Чувствуешь, автор? А сейчас?
Взяв девушку за плечи, он приблизился к ней. Сквозь закрытые веки она ощущала, как сенсей смотрел на неё нежно и чувственно, его руки заботливы и аккуратны, его дыхание касается шеи — как будто бы сон во сне! Так приятно. По телу пробежала щекочущая волна, словно на летнем лугу прямо у неё внутри кто-то спугнул стайку пестрокрылых бабочек.
Опасные игры. Если бы Акихико не был давно и надёжно влюблён, она заподозрила бы неладное. Это Мисаки впору ревновать, а не Усаги-сану. Впрочем, Мисаки сам говорил, что его мужчина о себе не особо заботится, позволяя иногда и себе, и другим слишком много. Но Усаги любит его, просто характер такой, немножко хулиганский.
Она распахнула глаза, когда мужчина снова сел рядом.
— Ну как, помогло обучение?
— Ага, — всё ещё отходя от приливов и бабочек, рассеянно кивнула она. Конечно, в своей неотразимости он не сомневался, теперь девушка поняла, почему возмущался Мисаки. На его месте она рано или поздно сама начала бы вести себя так. Ещё бы, кому понравится, если за тебя всё решают заранее.
— Попробуй стать всеми своими персонажами, — посоветовал Усаги-сан, — будь актёром и режиссёром одновременно. Не бойся сделать его героиней чуть больше, чем есть, наивнее, мягче. Мой Мисаки никогда бы не смог развязно вести себя. Хотя, честно признаться, за это и уважаю эротику — свободный вымысел, в реальности я бы тоже такое попробовал… Но каждая пикантная клубничка должна быть на своём месте.
Девушка согласно кивнула и снова взялась за рассказ. Нужно писать, пока яркие эмоции ещё не остыли. Сделать Мисаки более женственным? Не вопрос! Пусть будут сплошные чувства.
История вторая. Флафф
История вторая. Флафф
Усаги уехал собирать материал для новой книги. Ночевать в огромной пустой квартире было, мягко говоря, непривычно, Мисаки редко оставался один. Вернее, его редко оставляли совсем без внимания, но на самом деле он был рад подобному беспокойству, чувствовал себя нужным и... любимым. Как ни крути, это было приятно, а теперь, без Усаги, стало слишком тихо. День тянулся удивительно медленно, Усаги ни разу не позвонил, хотя до обеда трезвонил чуть ли не каждые десять минут.
«Что-то случилось? Или он просто устал?»
Тем не менее, забот у Мисаки было немало: разложить по местам разбросанные вещи, проте-реть пыль, рассортировать одежду для стирки и закинуть в машинку по очереди. Покормить морских угрей и почистить аквариум — целое дело, а ещё надо проверить, как растёт маримо, сходить в супермаркет за продуктами, приготовить ужин — фух, он устало потёр лоб. Кажется всё, даже готово задание для предстоящего семинара.
За окном время близилось к ночи, темно, но ещё слишком рано, чтобы ложиться спать. По телевизору, как назло, ничего интересного, «Кан» не читался, и не то, чтобы нечем себя занять, настроения не было. Искусственный голос радиоприёмника наводил тоску ещё больше. Мисаки скучал, ему так хотелось увидеть лицо своего Усаги, снова услышать знакомый приветливый голос. Ах, если бы только он был рядом! Мисаки тогда бы не сопротивлялся и не ругал бы его за все эти странные вещи. Усаги так горячо прижимался к его бёдрам, что внутри зарождалась лёгкая дрожь, отзываясь внизу живота щекочущим тёплым приливом. И пусть в процессе ему, как всегда поначалу, было немножечко больно, ради прикосновений любимого, ради объятий его уверенных рук он готов был отдать всё. Запах кожи Усаги уже стал привычным, и когда он не ощущал его рядом, становилось грустно и даже как-то не по себе. С Усаги всегда спокойнее, казалось, лишь рядом с ним Мисаки чувствовал себя на своем месте.
Он тайком взял его рубашку, забытую утром, — всё равно никто не узнает, — и уткнулся в неё носом. Неважно, что Усаги-сан надевал её только один раз, его тепло и тот самый родной запах с привкусом табака уже прочно впитался в каждую ниточку…
— Запах рубашки любимого? Предположим. К вечеру всё давно остыло, пусть, ладно, ассоциации. Но почему я так сильно вспотел? — возмутился Усаги. — Так старался, соблазняя Мисаки, что семь потов сошло? Ха-ха, да, с ним иногда так просто не справишься.
Автор прыснула со смеху, и со вздохом удалила строчки о запахе.
…Мисаки укутался в его рубашку и представил, будто Усаги с ним, будто бы он прижимался к нему своим телом и обнимал со спины, нежно целуя в шею. Стало немножечко грустно, нет, стало невыносимо. Слишком тяжко осознавать, что любимый сейчас далеко, может быть, даже с кем-то другим… Нет, не может! Это его Усаги, он никогда бы не поступил так, он любит его и только его. Мисаки включил автоответчик на телефоне, чтобы послушать старые записи.
«Мисаки, я люблю тебя, — шептал Усаги-сан, записанный в память мобильника. — Мисаки, обещай мне, что будешь только моим. Я не смогу жить без тебя, ты слышишь?»
«Мы поедем с тобой этим летом на море, я возьму отпуск. Мы будем жить в маленьком домике с видом на пальмы и закат, такой же красивый, как твои щёки в минуты, когда я ласкаю тебя. Пожалуйста, не обижайся, ты слишком дорог мне. Я никогда никому не позволю тебя отобрать».
Последнее было оставлено, когда они ненадолго поссорились из-за нового друга Мисаки. Но у
Тодо есть девушка, и все подозрения Усаги оказались смешны. Однако как трогательно и как искренне он его ревновал, как без устали признавался в любви только ему одному. Мисаки ни от кого не слышал раньше подобных слов. Разве можно было его не простить? И он прощал. Всегда, что бы ни случилось. Нельзя злиться на человека, который о нём так заботится, переживает чуть ли не каждую минуту, скучает и любит.
«Если не хотел, не позволил бы…» — вспомнил он свои же слова, когда они вместе с Усаги си-дели в кабинке чёртова колеса где-то между звёздами и огнями ночного Токио. Так и есть, о другом не может быть речи. Его любимый человек своенравный и добрый, умный и немного эгоистичный Усами Акихико, друг его брата. И чтобы хоть как-то стереть между ним и собой разницу, Мисаки называл его милым прозвищем Усаги-сан. Усаги стал для него самым близким ещё в ту минуту, когда он беззвучно плакал у него на плече в день рождения Такахикро. Брат познакомил его со своей невестой, как можно быть таким бессердечным! В тот день Мисаки захотел стать тем самым единственным для Усаги, излечить его сердце, и тут же влюбился сам. Это чувство выросло в сердце само по себе из искренности и настойчивости Акихико Усами, которая так возмущала и покоряла одновременно. Двадцатидвухлетний Мисаки Такахаши больше не мыслил себя без Усаги, и действительно, что он есть без него: без задумчивых глаз Усаги, которые смотрят завороженно только на него одного, без губ, которые с жаром шепчут приятные и смущающие глупости и целуют, целуют. Нет, никогда он не сможет уехать к брату и не начнёт жить один.
Усаги это его семья, его счастье. Пусть у них никогда не будет детей, которых Мисаки очень любил, всё равно остаётся племянник Махиро. «Не совсем то», — отметил он про себя. Да, он смотрел и завидовал, когда Манами ходила беременная, это же чудо, когда внутри тебя зарождается новая жизнь. Как жаль, ему не дано испытать такого.
Он укутался посильнее в рубашку не потому, что вокруг было холодно. Мисаки несколько раз вздрагивал, ему мерещились шорохи где-то в ванной. Вдруг Усаги уже приехал, а он не заметил, или никуда не уезжал вовсе, а сидит сейчас в своём кабинете за работой? Увы. В кабинете его встретила давящая пустота, сердце сжалось. Слишком ровно стояли книги на полках, на столе холодным экраном чернел компьютер.
Главное, чтобы Усаги позвонил, чтобы утром он приехал и потрепал его по голове. Всю свою жизнь, работу и будущее Мисаки с готовностью променял бы на эту квартиру и её особенного хозяина, талантливого, немного неорганизованного и самого лучшего во всём мире. Вещи Усаги, разбросанные по полу, его ночные бдения за новеллами и сон до полудня давно уже не вызывали раздражения, как раньше. Ради него Мисаки полюбил маримо, лососевую диету и плюшевых медведей, особенно Судзуки-сана, он такой пушистый и мягкий, а розовый бантик на шее просто очарователен.
Безумно хотелось поговорить с Усаги, о чём угодно, любой ерунде, узнать, какая погода в том городе, куда он поехал, расспросить о раскидистых соснах или о пушистых белках — обо всём. Но Мисаки лишь обнимал мягкого Судзуки-сана и тосковал. Позвонить самому было бы неприличным, ему казалось кощунством отрывать великого писателя от работы. Покой и вдохновение Усаги — это святое, ведь даже бойз-лав новеллы он писал только о нём.
Что бы Мисаки сказал ему? Он боялся расплакаться, как девчонка, боялся, что голос будет предательски дрожать, что он спросит: «Ты забыл обо мне? Я места себе не нахожу без тебя, я потерян и пуст уже в первую ночь, как ты мог оставить меня в одиночестве! Ты же мне обещал!» Нет, не скажет, он не в силах требовать от того, кому обязан своим счастьем. Мисаки воспитан не так. Это будет звучать нелепо, но такова правда, Усаги сам просил его говорить всё, как есть.
Не выдержав одиночества, он достал с полки книжку, которую раньше предпочёл никогда бы не видеть, тот самый сборник бойз-лав новелл «Романтик сторис». Он, хмурясь, пролистывал самые откровенные места, останавливаясь на отдельных страницах: начало отношений, взгляды, робкие поцелуи, первое свидание, которое и свиданием в полном смысле не назовешь, так, совместная прогулка по магазинам. Пусть характеры не совсем похожи, но у героев были такие же имена: Мисаки и Акихико, это книга об их любви.
Увлёкшись, Мисаки продолжил читать, и даже эротика вдруг легла бальзамом на сердце. Он хотел быть с ним, хотел именно этих чувств, жара проникновений. Ощущать его полностью, каждой клеточкой тела отдаваться ему во власть. Погружаясь в мир новеллы Усаги-сана, Мисаки по-степенно успокаивался, ведь это был способ хоть ненадолго приблизить его к себе. Пусть раньше истории фривольного содержания ему никогда не нравились, сейчас он был готов на любое извращение, лишь бы стать частью фантазий любимого.
Так и не дочитав до конца, он незаметно уснул на диване с Судзуки-саном под головой и ста-рым пледом, укрывавшим его ноги.
Его разбудил телефонный звонок.
— Ало, Мисаки, ты ещё спишь? Хотел сообщить тебе, я уже еду.
На часах шесть утра, но какая разница, Мисаки успел позабыть, что Усаги не позвонил вече-ром. Накануне он просто сказал «скорее всего, задержусь до завтра». Мисаки не злился, ведь главное — он позвонил!
— Доброе утро, привет! — радостно выпалил тот, стараясь говорить по возможности бод-ро, стыдно мямлить спросонья любимому. Он должен быть лучше всех, бодрым, весёлым, участливым, и не капли претензий или обид.
— Как дела? Вдруг, ты за меня беспокоился?
— Как всегда. Есть немного... — смутился тот. — Ты скоро приедешь? Ты уже завтракал, когда мне тебя встречать?
— Не беспокойся, поел, — рассмеялся Усаги. — Через несколько часов буду. Мисаки, я люблю тебя.
От последних слов сердце заколотилось вдруг как сумасшедшее, он не знал, что сказать, и шумно дышал в трубку.
— Ало, Мисаки, скажи, ты скучал?
Он не выдержал больше, конечно, скучал, только как рассказать, если всё получилось так глупо. Глупое сердце продолжало стучать и щемить в груди, глупые слёзы потекли по щекам против его воли.
— Мисаки, с тобой всё в порядке? — прозвучал встревоженный голос.
— Я? Не торопись, пожалуйста, будь аккуратнее на дороге.
Но Усаги ему не поверил.
— Ты в порядке?
— А... Д-да. Конечно, я — да!
— П-простите, по-моему, тут я не совсем в порядке…— чуть слышно возразил тихий голосок за спиной. Из темноты вышел сам Мисаки. Он заметил Усами-сенсея и удивился: — Усаги, вот ты где! А я-то тебя повсюду ищу. Телефон недоступен, ещё бы! Он, видите ли, с поклонницами разговаривает, а меня не обязательно предупреждать.
Усаги-сан вздрогнул и обернулся:
— Ну и что? — невозмутимо спросил он.— Это неважно. — Он подошёл к Мисаки и шепнул: — Для меня существует только один возлюбленный. Так приятно наблюдать, когда он ревнует… Я всегда рад видеть тебя.
— Ревнует? — Мисаки возмущённо фыркнул и скрестил руки под грудью. — Я просто за тебя беспокоился, вот и всё… — он слегка покраснел и понизил тон. — Но немного не так, как пишет эта девушка.
— А по-моему, ничего, — заметил Усаги, положив руку ему на талию. — Я-то знаю, какой ты на самом деле сентиментальный, чувствительный…
Тот отодвинулся.
— Да не совсем! И я не собираюсь обсуждать степень своей впечатлительности, это слишком личное, — он потупил взгляд, но потом снова вспылил: — Усаги-сан, извини, я — не девочка! И не бес-платное приложение к тебе. Это всё твои проделки! Запомни, я — самостоятельный человек, я — муж-чина вот уже двадцать два года подряд и пол менять не собираюсь, даже не заикайся.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся сенсей. — Узнаю моего Мисаки, таким ты мне больше нравишься.
Девушка кашлянула, чтобы на неё, наконец, обратили внимание, всё-таки они оба в гостях.
— Добрый вечер! Простите, я забыла вам что-нибудь предложить. Может быть, хотите чаю или кофе?
— Ой, это вы простите! Совсем закрутился. Зелёные маримо, какой же я невоспитанный! — Мисаки подошёл к хозяйке и протянул ей руку. — Будем знакомы, я Такахаши Мисаки. Так, кажется, у вас здороваются?
Та приветливо улыбнулась и представилась в ответ, пожав его ладонь. Она не стала разочаровывать и объяснять, что руку пожимают преимущественно мужчинам.
— Да, будьте добры, — кивнул Акихико, наскоро оглядевшись. — Только я не заметил у вас кофе-варки, а растворимый не пью, суррогаты — удел дураков, не имеющих вкуса.
— Да я, вообще-то, молотый предпочитаю, вот, — растерялась та, вертя в руках чашку с кофейной гущей.
— Усаги-сан! — Мисаки возмутился его манерам, на его лице словно было написано «вот так придёшь куда-нибудь, а он начинает обычную песню, будто бы у себя дома». — Я слышал, что в этой стране растворимый кофе пьют чаще, да и стоит он не дешевле зернового, — и обратился к хозяйке: — У тебя турка есть или пресс? Давай я сделаю для всех кофе, если это удобно. Можно на «ты», да? Не обидишься? Просто ты уже видела нас всякими на страницах манги и сама писала о нас, то есть мы, можно сказать, уже близко знакомы. Заочно.
Герои оживают в твоей голове и именно такими, какими их хочешь видеть, рассуждала между тем девушка. Или нет? Уж слишком они самостоятельные. Один — командует и ведёт себя… кхм, довольно свободно. Другой тоже отдельная личность, которая стремится критиковать её фанфик и берёт инициативу на себя. Безобразие, совсем распустились! Где авторский замысел и творческая свобода? С другой стороны, как часто приходят подобные гости? Можно сказать, это честь, пообщаться с любимыми персонажами и послушать советы Усами-сенсея, почему бы нет? Интересно, Накамуре Сюнгику они так же предъявляют претензии? Прямо проблема отцов и детей.
— Пожалуйста, не возражаю, — пожала плечами она. — А в жизни ты симпатичнее, чем в рисованном варианте, Мисаки.
— Спасибо, ну что ты, я прямо краснею, — хихикнул тот. — Мужчинам обычно такого не говорят, ну да ладно. Нашу с Усаги реалистичную форму создало твоё воображение, и я в общем доволен. Спасибо.
Они заварили кофе и расположились за кухонным столом вокруг ноутбука. Тусклый свет лампы создавал уютную атмосферу, но напряжение оставалось. Какое-то время все молчали, в тишине были слышны только шорохи, хруст печенья, да звук чайных ложечек.
Ещё Усами-сенсей заметил, что разглядывать гостей невежливо, как бы ни хотелось, и хозяйка принялась изучать баночки с вазочками, стоявшие сверху на подвесном кухонном шкафу. Засохшие цветы в прозрачной стеклянной вазе давно пора выкинуть, но их бутоны, хоть и уменьшились, почти сохранили первоначальную форму. Может, их просто оставить так или для крепости побрызгать краской из распылителя?
Вдруг в тишине раздалось:
— Мисаки, не двигайся!
Она перевела взгляд на Мисаки. Тот замер, а Усаги-сан осторожно убрал крошку с его щеки.
— Опять со своей ерундой! — возмутился парень, чуть надув губы. — Я уж думал, паук ползёт.
— Разве я не могу за тобой поухаживать? Мне приятно.
— Но не при людях же! — тихо зашипел он. — Между прочим, я могу справиться сам.
— Без меня? Но это было бы скучно, не правда ли, — лукаво улыбнулся Усаги.
— Нет, не было бы!
Усаги подвинулся ближе к нему и положил руку на спинку его стула.
— Мисаки, не говори мне «нет»! Почему ты снова меня отталкиваешь?
— Это особенности языка, — фыркнул тот, немного насупившись, — И я тебя не отталкиваю, так, чуть-чуть притормаживаю для порядка.
«Они ссорятся как самая обычная пара, да и ссорой в полном смысле это не назовёшь, так маленькие возмущения в чашке кофе, — отметила девушка. — И кофточка у Мисаки симпатичная, прямо как в аниме. Удивительно, какая у него естественная мимика, это вам не 3д графика с плавным переходом.
Живые люди куда интереснее».
Снова щёлкнула зажигалка, как в первый раз. Усаги уже допил свой кофе, прикурил и внимательно смотрел на огонёк, словно изучая или вспоминая что-то.
— Погода у вас какая-то не весенняя, — заметил он, наконец, нужно было с чего-то начать. — В Японии в это время цветы цветут, а у вас повсюду лежит снег, почти как на Хоккайдо.
— Весна задержалась, увы, — согласилась она. — Обычно в конце марта ручьи бегут по асфальту, набухают почки на вербах, и птицы чирикают. Это что, однажды выпал снег на майские праздники! Вот это уже аномалия.
Она отвернулась и чуть не чихнула, прикрывшись носовым платком.
— Простите, приболела, — виновато улыбнулась она. — Погода у нас простудная, знаете ли.
— Не беспокойся, мы сможем заболеть, только если Накамура-сенсей про это напишет. А ты отдохни, если хочешь, — заботливо предложил Мисаки. — Может быть, нам прийти в другой раз?
— Нет-нет, что вы, останьтесь! — возразила она, понимая, второго раза может и не случиться.
Мисаки кивнул.
— Ничего, у нас тоже погода временами сходит с ума: цунами, оползни, землетрясения. Хорошо, что Накамура-сенсей не пострадала, она мне как мама практически. Но она давно уже создала нас, так что из песни слов не выкинешь. Манга начала выходить в 2002 году, то есть мне должно было быть сейчас 29 лет. Хорошо вечно молодым, а, Усаги?
— Так, это неважно! — воскликнул тот, видимо, чтобы случайно не поддержать тему о возрасте. — Послушай, у вас есть такие замечательные печенья не печенья, сладкие, медовые или с вареньем, с рисунками и глазурью… как они называются, красивые такие?..
— Пряники? — предположила девушка.
— Да, точно! — закивал Акихико. — Пряники. У тебя они есть?
— Извини, но нет. Мы как-то равнодушны к пряникам, хотя иностранцы их очень любят, не раз
замечала.
— Жаль, — вздохнул он, постукивая ложечкой по столу. — Вкусно и красиво. У вас красивая страна, такая больша-ая, и люди значительные: Пушкин, Толстой, Чайковский, Стравинский.
— А… где вы так свободно научились говорить по-русски?
— Правильный вопрос, откуда: всё, что известно тебе, известно и нам. И даже гораздо больше. Нас перевели на русский, чему удивляться? Тебе, кстати, нравятся фильмы Тарковского? Мне вот очень, преклоняюсь перед талантом.
— Он «Солярис» несколько раз смотрел, — подтвердил Мисаки, — Здорово, но по мне слишком сложно. Только живой океан понравился, в мире ведь всё живое.
— Живое, — согласилась она. — А мне Куросава нравится, хороший режиссёр. «Мастер меча»
Харуми Мизухо, снятый по его сценарию, тоже сильная вещь. В вашей культуре много интересного, у нас она сейчас популярна, правда, всё больше аниме да суши.
— Хм, а ты разносторонняя личность, — усмехнулся Усаги-сан, чуть свысока поглядывая на девушку. — Я думал, у вас все сходят с ума только от японских фильмов ужасов и дорам. Аниме, разумеется, вне конкуренции. Суши-гейши-каратэ-харакири, — пошутил он и вздохнул, снова подперев рукой голову. — Да-а-а, времена самураев прошли, очень жаль. Забываются традиции предков, и не самые худшие, смею заметить. Но храбрость и преданность, так же как честь и достоинство, существуют вне времени, тебе не кажется?
— Конечно, это вещи непреходящие.
— Тогда почему бы тебе не написать рассказ с сюжетом? Хоть каким-то, несложным, — предложил Мисаки, оторвавшись от своего печенья. — Это интереснее отдельных сценок, приключения там, интриги разные.
— Не знаю, потяну ли я, — засомневалась она, — я только начинающий автор.
— Потянешь! — заверил её Акихико. — Мой образ материализован из твоего сознания. Придумать сюжет очень просто. Берёшь героев, берёшь проблему — ту самую интригу или конфликт, и пишешь. Это может быть всё, что угодно, в зависимости от жанра и настроения. Вопрос принятия себя таким, какой ты есть, личностный рост, преодоление трудностей, конфликт между преданностью семье и любовью к кому-то. Можно придумать врага или коварного соблазнителя, который хочет разрушить счастье героев. Конфликт есть в любом произведении, на нём держится сюжет. Ты думаешь, продолжалась бы манга так долго, не будь между мной и Мисаки никакой недосказанности или неразрешённых проблем? Мангака подкидывает нам всё новые и новые трудности, то мою приставучую семейку, то Идзюин-сенсея, будь он трижды неладен, я уж не говорю о конфликте мировоззрения, из-за которого всё закрутилось в самом начале. Кто знает, может, именно этим я его и привлёк: сильный и умный романтик, непонятный, словно инопланетянин. Мы с Мисаки выросли в разной среде и в разное время, каждый из нас видит те же самые вещи немного по-своему. То, что для меня нормально, даже по мелочам, кажется ему странным, и наоборот — в этом весь фокус. Придумать отдельную сцену ещё проще: событие — впечатление от события — ответное действие, и так далее, пока не дойдёт до финала.
— А что, неплохая идея, — задумалась та, Усаги придал ей уверенности. — Герои — конфликт — решение конфликта. Пожалуй, можно попробовать.
— Дерзай, не попробуешь, не получится! — Усаги хлопнул её по плечу, и Мисаки захихикал, скрывая лицо за чашкой. Усаги поднёс палец к губам, призывая его не мешать.
Он был прав, но девушка колебалась. Одно дело, придумывать фанфик, сидя ночью на собственной кухне, другое — когда один из твоих персонажей, весьма привлекательный мужчина, начинает учить тебя прислушиваться к собственным чувствам, тут уже становится не по себе. Кроме того, что сама ситуация попахивает биполярным расстройством или галлюцинацией, в лучшем случае, захватывающим сном. Она предпочитала последнее. Как в народе говорят, чем забита голова, то тебе и снится. Именно так придумал свою таблицу Менделеев, об этом ещё в школе рассказывали. Всю прошедшую неделю её мучала простуда: больное горло, жар, ломота в теле — набор сомнительных удовольствий; взялась писать фанфик, и тот не получается, в самом деле, должно же быть хоть какое-то облегчение!
Рядом с ней за столом сидели двое необычных молодых людей, пойди, попробуй, придумай сюжет, когда они на тебя выжидающе смотрят. Акихико Усами успешный писатель, из-за чего поневоле по-чувствуешь себя унылой бездарностью, а Мисаки… В первом отрывке фанфика она в подробностях спаривала этих двоих между собой, теперь от стыда хотелось провалиться сквозь землю. Как хорошо, что Мисаки тогда ещё не появился на её кухне! Не придумать сейчас ничего — расписаться в своей несостоятельности. Может, лучше сразу прекратить это дело и не закидывать интернет очередным мусором? Но в манге Накамуры, например, и руки у персонажей кривоваты, и пропорции те ещё попадаются, зато какой сюжет! Читаешь и радуешься, прощаешь ей всё и ждёшь продолжения. Это не просто история о любви, там есть поиск себя, долг, мечты, проблемы с семьёй, работа и так далее. «Куда уж, — вздохнула девушка, — не дано мне стать хорошим фикрайтером, а на полноценные писатели я и не претендую».
Сложно, тяжело, неспокойно, но отступать — не вариант, Пушкин тоже когда-то учился. В гениальности только один процент таланта и девяносто девять труда, надо действовать!
Кроме того, эти двое в курсе её увлечения яоем, просто Мисаки, как кролик из сказки о Винни Пухе, очень воспитанный. В манге «Чистая романтика» присутствуют откровенные сцены, пусть тот самый пресловутый член показан только условными контурами, это все видели, значит, поздно пить боржоми и ни к чему стесняться.
Она вздохнула, подвинула ближе ноутбук, и на экране одно за другим начали появляться слова.
История третья. Драма со счастливым концом
История третья. Драма со счастливым концом
— Мисаки, я люблю тебя…
— Я знаю!
После внезапного появления в доме двоюродного брата Акихико, человека с весьма нелёгким характером, остаться наедине для Мисаки и Усаги стало невозможно даже ночью. Мидзуки спал очень чутко.
— Только не здесь, вдруг Мидзуки вернётся! — Руки Мисаки легли на плечи любимому, пока не решившись обнять или оттолкнуть. — Усаги, пожалуйста, не сейчас! Ох, чувствует моё сердце, хорошим это не кончится…
Несмотря на сопротивление, Усаги наполовину стянул с него шорты и прижался к обнажён-ному телу.
— Ты разве не чувствуешь, как я соскучился…
Тот залился краской, и любовник, воспользовавшись моментом, посадил его на стиральную машину, которая только что начала выполнять режим замачивания.
В коридоре послышался шорох ключей, шаги, чей-то шёпот, но Мисаки убедил себя, что ему показалось.
Да, наверное, из-за машинки, подтвердил Усаги-сан. Он старался, но, несмотря на искусные ласки, Мисаки так и не удалось расслабиться.
— Забудь обо всём, — шепнул он, — у нас много времени.
Да, Мисаки верил ему или хотел верить, но тревожное предчувствие никак не давало покоя.
Вдруг, раздался знакомый голос:
— Эй, привет, Акихико, я дома! Вижу, Такахаши уже вернулся. Это хорошо, потому что я не один.
Мидзуки. Сердце Мисаки замерло и ухнуло вниз, он инстинктивно прижался сильнее к Усаги.
— Пусть подождут, я ещё не закончил. Я в ванной! — Акихико включил воду на полную мощность для убедительности.
— Не стесняйся, тут все свои!
Дверь резко распахнулась, и позади кузена Усами Мисаки увидел... своего старшего брата. Такахиро стоял с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, он не знал, что сказать. Впрочем, все были в шоке.
— М-мисаки? — растерянно пролепетал Такахиро.
— Послушай, я всё тебе объясню, — Усаги вышел вперёд, застёгивая ширинку, голос его дрожал. — Он ни в чём не виноват, это всё я. Я люблю его!
— Да уж, конечно, — язвительно заметил Мидзуки. — Акихико, ты совсем сбрендил?!
— Не вмешивайся не в своё дело!
Тут дверь за Усаги захлопнулась, и Мисаки остался один на один со стиральной машинкой и собственным ужасом. Перед глазами всё поплыло и потемнело, ему сделалось нехорошо. Как жаль, что невозможно сгореть от стыда и просочиться пеплом в канализацию. Их застукали в самый не-подходящий момент, да ещё в таком виде! Нет, меньше всего он хотел, чтобы брат узнал обо всём именно так. Мисаки сел на пол и чуть не разревелся. Почему его не ударило молнией, не переехало электричкой и не стукнуло падающим с крыши кирпичом? Лучше умереть, чем так, как сейчас, опозориться, разбить все надежды брата и не оправдать доверие. Он трус, жалкий трус и врун!
Сквозь шум воды было слышно, как Усаги-сан ругался с Мидзуки. Такахиро что-то пытался вставить время от времени, то ли надеясь заставить их замолчать, то ли просто ему хотелось уйти и подумать. Но уйти ему, разумеется, никто не позволил. Но что это? Неужели… Вот, кажется, за Мидзуки хлопнула дверь, слишком отчётливо прозвучали прощальные оскорбления и пожелание «всего хорошего» — дань злости или формальной вежливости.
Мисаки предпочёл бы вообще ничего не слышать, и совсем не представлял, как быть дальше. Может, это всего лишь кошмар и пора проснуться? Ощущение реальности вернулось, только когда брат поднял его и обнял.
— Мисаки, я никому не позволю тебя обидеть...
— Мне никто ничего не сделал! — неожиданно закричал тот.
— Успокойся, я обо всём знаю. Посмотри на меня.
Но Мисаки оттолкнул от лица его руку. Он отшатнулся и, дерзко взглянув на старшего брата раскрасневшимися глазами, выпалил:
— Не вини его, это я! Я всё сам, только я виноват! Не злись на Усаги!
— Остановись! — строго сказал Такахиро. — Присядь лучше и послушай меня.
Мисаки покорно прошёл в гостиную и опустился в кресло. Его трясло, мысли путались и разбегались, впрочем, он никогда не отличался особенным красноречием.
Усаги-сан нервно курил. Все молчали. Наконец, стряхнув пепел в пасть керамической панды, Усаги спокойно спросил:
— И когда ты узнал, Такахиро?
— Уже год как, наверное, — со вздохом произнёс тот. Он сел на диван и неуверенно улыбнулся. — Сразу признаюсь, первая догадалась Манами. Я не хотел ей верить, знаете, женские сплетни, фантазии, а потом... Вы двое как-то раз приходили к нам в гости, и Мисаки забыл свой шарф. Я по-шёл следом, хотел отдать его, но увидел… вы целовались. Прямо на лестнице.
Мисаки сглотнул слюну. Он тискал плюшевого медведя Судзуки, чтобы унять волнение и не смотреть на брата.
— Честно признаюсь, я не был в восторге, — неуверенно продолжал брат. — Сначала. А после подумал, что это наоборот, хорошо.
— Хорошо? — растерянно переспросил Акихико.
— Ну да, мой младший брат и мой старый друг — что может быть плохого? — он искренне удивился, чем ещё больше озадачил Мисаки. — Гораздо хуже, если бы Мисаки-тян попал в дурную компанию или нашёл себе неподходящую девушку, которая вила бы из него верёвки. Я, конечно, немного расстроен, ха-ха. Ну, что не понянчу племянников. Но я желаю моему брату счастья. Я давно знаю тебя, Акихико, и могу доверять без оглядки. Надеюсь, ты хорошо о нём позаботишься?
— А? — Усаги кивнул. — Да-да, в этом можешь не сомневаться!
Такахиро радостно улыбался, а Мисаки по-прежнему ничего не понимая, косился на него, вжавшись в своё кресло.
— Единственное, за что я на вас немножко обижен, — продолжал Такахиро, — так это за то, что так долго скрывали всё от меня. Мисаки всего двадцать лет, но ты, Акихико! Поверь мне, я не кусаюсь, — он укоризненно покачал головой, а потом рассмеялся и протянул Акихико руку. — Ладно, забыли. Вместо новой сестрички теперь у меня появился ещё один братец! Добро пожаловать в семью Такахаши!
Продолжение в комментариях
@темы: Акихико/Мисаки, фанфики
-
-
16.12.2013 в 20:43-
-
16.12.2013 в 20:44-
-
16.12.2013 в 20:45-
-
16.12.2013 в 20:46-
-
16.12.2013 в 20:49-
-
16.12.2013 в 20:50-
-
16.12.2013 в 20:51-
-
19.01.2014 в 11:41-
-
22.01.2014 в 14:52-
-
19.09.2022 в 22:13