Вы пармезан! Немедленно покиньте игру!
Название: Meirei
Автор: Гиена
Фендом: Junjou Romantica
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Акихико/Мисаки
Жанр: PWP, romanse
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Meirei – 命令 – читается как «мэйрэй» и с японского языка переводится как «приказ», «повеление», «приказание». В общем, для тех, кто хотел высокий рейтинг)))) Мои руки, блин, ещё никогда такого не печатали! >__<
Дисклеймер: Я не я и корова не моя.
Предупреждение: Меня тошнило уже от текста, так что я не стала перечитывать и искать ошибки... Кто что найдёт, не стесняйтесь указать, окей?
читать дальше
Он равнодушно смотрел на своё отражение в зеркале, завязывая галстук модным способом. Он знал, что красив: светлые волосы и тёмно-голубые глаза – сенсационная внешность для человека, считающегося японцем, но он, как капризная женщина, считал себя старым и постоянно находил в себе какие-нибудь недостатки.
«У земных богов тоже бывают проблемы с самооценкой…» - высокомерно подумал он.
Отвернувшись от зеркала, он краем глаза заметил маленькую фигурку, замершую в дверном проёме.
- А, Мисаки. Что там с моим такси?
- Будет через час…Ты не опоздаешь, - скромно ответил мальчик. Он выглядел очень милым и безобидным, готовым услужить, помочь, подсказать, но ему достаточно было слегка рассердиться, чтобы образ небесного ангела исчез, сменившись обычным раздражённым мальчишкой с блестящими сердитыми глазами. – Я позвонил Айкаве-сан и сказал, когда ты должен приехать, так что не вздумай по дороге завернуть куда-нибудь и пропустить встречу, понял, тупой писака!..
- Да-да-да, успокойся, ребёнок… – Усаги закатил глаза и привычно протянул руку, чтобы взъерошить волосы Мисаки, но мальчик мгновенно залился краской и ловко увернулся.
- Пока ты ждёшь такси, я приготовлю тебе кофе! – выпалил он уже на лестнице. Усаги недовольно нахмурился и спустился вслед за ним.
Он сидел на мягком красном диване и смотрел, как Мисаки хозяйничает на кухне. Они вместе уже четыре года, и за это время Усаги-сан удостоился от своего стеснительного любовника лишь непрямого поцелуя и поцелуя в лоб. Не то что бы у Усаги были какие-то претензии, но иногда хотелось хоть какого-нибудь проявления любви от мальчика… Он готовит для него вкусную еду, хоть тайком и добавляет туда перец, который Усаги ненавидит. Он терпеливо собирает его вещи, разбросанные по огромной квартире, ухаживает за живыми приобретениями Усаги, о которых писатель уже давно забыл… Какая женщина стала бы терпеть в доме живых угрей, плантацию маримо и отдельную комнату для макета Великой китайской стены? Не говоря уже о «медвежьей» комнате, которая заваливает горой плюшевых игрушек каждого, кто осмелится открыть дверь. Мисаки всегда заботится о нём, переживает, если Усаги пропускает свой срок и снова вынужден проводить ночи без сна, экстренно дописывая очередную гениальную новеллу…
Он прекрасно знает, что Мисаки его любит – если б не эта любовь, то Мисаки, сгорающий от стыда при каждом прикосновении, не позволял бы до себя дотрагиваться. За четыре года любой дурак поймёт и разберётся в своих чувствах. Поэтому Усаги не смел, не имел права требовать чего-то большего. Но иногда хотелось… Ещё чего-то, более важного, того, что указывает на их интимную близость… Можно взять за руку, погладить по волосам, сесть рядом или даже к нему на колени… И тогда – обхватить тонкими руками за шею, робко посмотреть на него своими наивными зелёными глазами, чтобы затем, заливаясь красивым румянцем, потянуться к его губам и…
- Усаги-сан! Твой кофе! Держи… - Мисаки настойчиво пихнул чашку ему в руки, развеяв прекрасные фантазии. – Что с тобой?
- Задумался о невозможном… - пробормотал он, принимая чашку. – О том, что ты выучил английский язык.
- Заткнись, бака! – Мисаки густо покраснел и уткнулся в свою чашку с зелёным чаем. Конечно, по меньшей мере странно, что он, японец, до сих пор не освоился с таким простым языком, как английский, но уж очень непривычно там всё было. Да и учить именно английский не было большого желания.
Усаги-сан вальяжно откинулся на спинку дивана и сделал один глоток. Снова размечтавшись о кавайном Мисаки, он не заметил, как настоящий Мисаки из суровой действительности несколько раз зачарованно на него покосился.
Мальчик вздрогнул и чуть не пролил чай себе на колени, когда понял, что только что исподтишка рассматривал Усаги. В этой небрежной позе он выглядел как король или повелитель мира… Прекрасный, умный, очень красивый король с яркими голубыми глазами.
Усаги между тем размышлял: час до такси… За один час с Мисаки, который кончает так быстро, а стонет так сладко, можно успеть сделать множество неприличных вещей… Решено!
Усаги-сан отставил чашку, поднялся и решительно направился к входной двери.
- Э… Усаги-сан? Такси только через час, - напомнил ему Мисаки.
- Я за сигаретами, - соврал Усаги. На самом деле он собирался за смазкой – у них она закончилась сегодня утром.
- А, ладно… - рассеянно произнес Мисаки и окинул Усаги отстранённым взглядом. – О, Усаги-сан, подожди…
- Что?
- У тебя бирка на брюках… Ты забыл срезать.
В самом деле, на новых, недавно купленных брюках Усаги-сана была небольшая бирка с названием дорогого японского магазина; она была аккуратно пришита тонкой – чтобы легче было оторвать – ниткой прямо над ширинкой. Редко когда Усаги был неряшлив в одежде, разве что если пропустит свой срок… Сегодня, видно, он так был недоволен перспективой провести вечер не с Мисаки, а с кучей унылых незнакомцев и своим нервным редактором, что не заметил непорядка в своём костюме.
- Принеси ножницы, Мисаки, - властно велел Усаги.
Мисаки поморщился. Тон Усаги сильно раздражал его – такой приказной, как будто он в самом деле какой-нибудь опальный король или же наследный принц. Поэтому он решил никуда не ходить и сделать всё по-своему.
- Их ещё искать надо, - сказал он, приблизившись к Усаги. – Я лучше так…
И он, явно без задней мысли, опустился на колени перед Усаги-саном. Мягко положив одну руку на его бедро, он приблизил своё лицо к паху Усаги и, приоткрыв рот, острыми зубками перекусил нитку, избавляясь от бирки.
- Ну вот, - Мисаки улыбнулся и поднял голову. – Теперь можешь идти за сигар… с-сигаретами…
Мисаки был невинным мальчиком, несмотря на то, что каждый день занимался с Усаги вещами, которые трудно назвать приличными. До тех пор, пока ему прямо не укажут на то, он не будет сознавать, что находится в крайне двусмысленном положении. Так было уже много раз – незнакомые и знакомые люди откровенно клеились к нему, а он считал их просто добрыми и общительными, не веря, что их намерения могут причинить ему какие-либо неудобства или уж тем более зло. И вот сейчас – та же двусмысленная ситуация, в которой он никогда не думал оказаться. И пока он не взглянул наверх и не увидел неверие, удивление и похоть на красивом лице Усаги, он не понял, что всё выглядит так, будто он собирается… сделать ему минет.
Он судорожно сглотнул. У него есть только два варианта: он может тут же, сейчас же вскочить на ноги, покраснеть, закричать, что это ничего не значит и что извращенец из них двоих по-прежнему Усаги, а Усаги лишь злобно улыбнётся, закинет его к себе на плечо и утащит в спальню. Или возьмёт прямо здесь, потому что он никогда не заставляет себя ждать… Или второй вариант: можно дать этой ситуации стать такой, какой она кажется со стороны.
«Но… - испуганно подумал Мисаки. – Или же… Ведь это Усаги-сан. Я люблю его…. Я хочу, чтобы ему было хорошо… Разве не так? Так…»
В конце концов, они вместе уже четыре года, пора бы проявить хоть какую-то инициативу. Хотя вообще-то он не планировал начинать с чего-то такого пошлого и непристойного.
Вжикнула молния…
- Мисаки, что ты делаешь? – как можно спокойнее спросил Усаги-сан, чувствуя знакомое приятное тепло внизу живота. – Ты же не…
- Заткнись… - пробормотал Мисаки. Сейчас больше всего на свете он хотел провалиться сквозь землю – спрятаться от взгляда Усаги, его тела, этой любви… Такой сильной, такой оглушающей, такой чистой. Но одновременно он не собирался отступать от задуманного – он не даст слабину перед Великим Усами Акихико. – Просто заткнись, ты, идиот…
Его слова нельзя было назвать романтической прелюдией, но у них вечно всё не как у людей. Мисаки расстегнул пуговицу и приспустил брюки Усаги-сана. Внезапно широкая ладонь опустилась ему на макушку, слегка взъерошив темно-каштановые волосы.
- Мисаки… Если ты не готов, то всё нормально. Просто не делай этого… - Усаги знал, как дорого можно расплатиться за такое удовольствие… Его мальчик ему дороже, вместе с его стеснительностью и неуверенностью. Он слишком любит его, чтобы позволить ему сделать это только из-за эгоистичного желания Усаги.
Но Мисаки был настроен решительно. Усаги внимательно смотрел на него, хотел считать эмоции с его лица, но пряди волос закрывали от него его глаза и черты. Нельзя было разглядеть, о чём он думает, однако по ярко-красным ушам легко догадаться, что он полностью сосредоточен на предстоящем.
Мальчик робко дотронулся до члена Усаги сквозь боксёры. Нерешительно погладил, чуть сжал… Усаги был искушён в сексе, его тело знало ласки куда более изощренные и профессиональные, чем эти неуверенные поглаживания, но мысль о том, что это делает с ним Мисаки, Мисаки, который боится его даже поцеловать, вспыхивает, когда Усаги берёт его за руку… Тело словно пронзил электрический разряд, он мгновенно возбудился и громко выдохнул сквозь крепко сжатые зубы. Мисаки вздрогнул, удивляясь, что его нулевой опыт дал такой результат – возбужденного Усами Акихико, который позволит ему делать с собой всё, что угодно. Всё, что взбредёт в голову Мисаки.
Он крепко зажмурился, когда обхватил рукой полувставший член Усаги. Заметил, почувствовал, что его пальцы не смыкаются, до того «это» большое… В его голове тут же появились ужасные, отвратительные мысли, за которые в обычное время он дал бы себе пинка: что, если не поместится в рот? Что будет, если он не сумеет доставить удовольствие Усаги, не сможет заставить его кончить? Пусть Усаги всегда делал ему это в качестве прелюдии… Что из того? Сейчас, на коленях перед ним, он не знает, что конкретно надо делать, и интуиция ничего не подсказывала.
Почувствовав, что Мисаки замешкался, Усаги решил взять инициативу на себя. Если мальчик начал это делать, то нужно довести дело до конца, не так ли?
- Мисаки… - низким голосом произнёс Усаги. Мисаки вздрогнул, чувствуя, как от этого красивого, глубокого, чувственного голоса по спине бегут мурашки. – Оближи.
Мальчик, покраснев ещё сильнее, собрался с силами и мысленно обозвал себя трусливым идиотом. Затем он послушно высунул язык и робко провёл им по головке. Это не было неприятно, просто странно и непривычно. Мысленно уверяя себя, что он не делает ничего ужасного, он посильнее зажмурился и ещё раз облизал член Усаги.
- Умница… - выдохнул Усаги, слегка улыбаясь. Он откинул голову назад, закрыл глаза и продолжил командовать:
- Теперь возьми в рот… Используй язык… Соси… Да-а-а… Вот так…
Мисаки был красный как рак, но повиновался каждому слову любовника. То, что он делал – запретное, непристойное, извращённое, доселе противное, сейчас его возбудило как никогда раньше, и он, ртом и одной рукой продолжая ласкать член Усаги, другой рукой дотронулся сквозь джинсы до своей возбужденной плоти. Дрожащими пальцами расстегнув молнию и кое-как стянув джинсы до колен вместе с трусами, он со стоном сжал руку на основании члена. Если бы не это, то он тут же и кончил бы, потому что распалённый Усаги с новыми, незнакомыми нотками в голосе очень сексуально простонал его имя.
Сверху до Мисаки снова донёсся сдавленный вздох-стон, который заставил его задрожать всем телом. Он перестал просто облизывать и посасывать член Усаги и, открыв рот как можно шире, полностью вобрал в себя большую головку. Рука Усаги у него на макушке дрогнула, пальцы неосознанно сжались, до боли натянули волосы. Мисаки всхлипнул, на глаза навернулись слёзы, но он упорно продолжил работать языком. Внезапно рука Усаги с силой отстранила Мисаки от своего тела; Мисаки в недоумении приоткрыл глаза и тут же зажмурился – от его влажных губ к красной головке члена Усаги тянулась тоненькая ниточка слюны. «Всё как в его новеллах», - отстранённо подумал Мисаки, облизывая губы.
Слюна, смазка, секс.
После всего, что они делали, Мисаки просто не может поверить, что когда-то был девственником и даже не умел целоваться.
- Т-тебе… не п-понравилось?.. – запинаясь, жалко пробормотал Мисаки с всё так же закрытыми глазами. – Почему ты не дал мне закончить?..
- Потому что я больше не могу ждать, - прорычал Усаги, - я хочу тебя!.. Прямо сейчас!
Лицо Мисаки жарко вспыхнуло от этих слов, из лёгких словно выкачали воздух. Усаги времени даром не терял, пока он пытался прийти в себя – наклонившись, писатель в несколько движений избавил Мисаки от одежды, стянув до конца штаны и сорвав рубашку. Мисаки не успел возмутиться из-за оторванных пуговиц, что с дробным стуком посыпались на пол, как Усаги поднял его на руки и быстро отнёс к красному дивану, тому самому, где они впервые занялись любовью.
У Мисаки в голове образовалась приятная глухая пустота, когда Усаги горячим языком обвёл его сосок, чуть ущипнув другой умелыми пальцами. Он выгнулся дугой и громко застонал, стоило Усаги слегка прикусить тонкую нежную кожу на груди. Писатель использовал свои руки, язык и зубы, за несколько секунд доводя мальчика до пика и тут же грубо сжимая его член, не давая кончить.
- У-Усаги-сан… П-жлста… - еле смог выговорить Мисаки. – Не делай этого…
Всё его тело было непривычно горячим и блестело от пота, каждая мышца была напряжена, в голове не было ни единой мысли, кроме желания кончить – тут же, прямо сейчас, чтобы всё тело свело судорогой от ошеломляющего оргазма, а горло засаднило от крика наслаждения. Но это было не в его власти, а во власти Усаги, который всем своим тяжёлым телом навалился на него между его широко расставленных ног, и эта тяжесть была так приятна и желанна, что из глаз Мисаки брызнули слёзы. Чувств и желаний было слишком много для его маленького тела, и он отчаянно хотел освободиться через самое сладкое и лучшее в мире удовольствие.
- Ты хочешь кончить, Мисаки? – вкрадчиво спросил его Усаги, близко-близко наклонившись к его лицу. Сквозь влажные от слёз ресницы измученный Мисаки видел странный, непонятный взгляд и лихорадочный блеск его ярко-голубых глаз. – Если ты хочешь кончить, ты должен просить меня об этом… Скажи: «Трахни меня, Акихико-сама».
- Ч-что?.. Нет, я не… не скажу это.. никогда, Усаги-с… А-ах!..
В этот момент Усаги погладил анус упорствующего Мисаки средним пальцем, одновременно поставив на его шею багровый засос.
- Скажи, Мисаки… Это единственное, что от тебя требуется, - сладко и мягко нашёптывал он, соблазняя.
Даже сейчас Усаги оставался главным и полностью контролировал ситуацию, и Мисаки понимал, что у него нет выбора. Он больше не мог и не хотел сопротивляться, ведь чтобы кончить, от него требовалось так мало – всего лишь сказать несколько слов, пусть они и складываются в непристойную, грязную фразу.
Он приоткрыл дрожащие губы и, едва не сходя с ума от стыда, прошептал еле слышно:
- В-войди в меня, Акихико-сан…
Но Усаги лишь укоризненно цокнул языком и ничего не сделал.
- Не то, Мисаки… Близко, но не то.
- Н-но я не могу!.. Это слишком смущает! – жалобно заскулил Мисаки. Писатель дьявольски усмехнулся и лениво провёл языком по его груди.
- Скажи, - велел он, и на этот раз его голос был не мягким и уговаривающим, а жестким и непреклонным.
Это был приказ, а не просьба, и Мисаки даже не мог представить себе, какие грязные вещи может сделать с ним Усаги, если он откажется исполнять его волю.
Сглотнув, он отвернул лицо в сторону и сказал в голос, а не тихим шёпотом:
- Т… Трахни меня, А-Акихико-сама… - и он, испугавшись, что Усаги снова найдёт, к чему придраться, добавил:
- Пожалуйста… Я больше не могу… Я хочу, чтобы ты меня трахнул, Уса… Акихико-сама!
Усаги на мгновение ошеломлённо замер. Он не сомневался, что Мисаки рано или поздно скажет то, что от него требовалось, но всё равно никак не мог поверить, что такие слова вырвались из невинного ротика Мисаки. Впрочем, учитывая, что во рту Мисаки уже побывал его член, он был не такой уж и невинный…
- Так-то лучше, Мисаки, - придя в себя, улыбнулся он. – Ты заслужил награду…
Он не успел даже пожалеть, что так и не сходил в магазин за лубрикантом. Сунув пальцы в свой рот, он облизал их своим широким языком, не отрывая взгляда от мальчика. Тот лежал под ним с разведёнными коленками, покрытый потом, слюной и собственной смазкой, весь в засосах и укусах, и так же жадно и стыдливо смотрел на него мутными влажными глазами.
Мисаки задрожал, когда Усаги медленно и осторожно, стараясь не сорваться, ввёл в него один палец. Медленно подвигав им, он ввёл второй, через некоторое время – третий. В гостиной раздавались только тяжёлое дыхание Усаги, нетерпеливые стоны Мисаки и странные, непристойные звуки, с которыми его пальцы входили в узкую дырочку мальчика под ним.
Когда он почувствовал, что мальчик уже достаточно растянут, а сам больше не может терпеть, он приставил головку члена к анусу Мисаки и слегка надавил. Ощущения, которые он испытал, когда медленно, до конца вошёл в узкий, горячий проход, были просто непередаваемыми. Мисаки всхлипнул и вцепился в рубашку Усаги, его влажные от пота тёмные волосы прилипли ко лбу и вискам, длинная прядь попала в уголок губ. Усаги сделал несколько движений внутри любовника, затем склонился над ним, отодвинул прядку от губ и мягко поцеловал.
Поцелуй сильно отличался от тех неспокойных, агрессивных и пошлых вещей, что они делали ранее. Поцелуй был мягким, нежным и очень осторожным. Он показывал, как они любили и берегли друг друга… Мягкие, неторопливые, вдумчивые движения языка, влажные губы – они полностью сосредоточились на этих ощущениях, но затем невыносимое возбуждение напомнило о себе, и Усаги, оторвавшись от губ мальчика, снова начал двигаться в нём – быстро, резко, нарочно причиняя немного боли, потому что знал, что Мисаки это нравится.
Мисаки кончил через несколько движений с длинным стоном, брызнув белесой жидкостью на их животы. Усаги тут же провёл руками по его телу, размазывая сперму, затем снова начал гладить и ласкать член мальчика, продолжая двигаться в нём так, чтобы каждый раз задевать простату. Ещё раз, ещё, глубоко, горячо-о-о… Ещё движение, и член Мисаки снова полностью отвердел в его руке. Усаги провёл большим пальцем по головке, заставив Мисаки приглушённо вскрикнуть, затем полностью вышел из него, чтобы перевернуть напряженное тело мальчика на живот и быстро войти в него сзади.
- Ты так быстро кончаешь, Мисаки… - ухмыльнулся Усаги, двинув бёдрами. Мисаки хрипло застонал – сорвал голос во время оргазма, как и хотел – и беспомощно зашептал его имя, когда Усаги вобрал в рот мочку его уха и слегка прикусил.
- Н-не говори э-этого… - заикаясь, умолял Мисаки.
- И так быстро возбуждаешься… - не слушая его возражений, продолжал дразниться Усаги. – Ты такой сексуальный, Мисаки… Знал бы ты, как в тебе горячо…
- Заткнись! – срывающимся голосом крикнул Мисаки, сладострастно выгибаясь от особенно сильного толчка. – Бака… И-идиот… Хаа, ах…
Усаги только ухмыльнулся, чувствуя, что ещё несколько толчков, и он растворится в удовольствии. Он облизывал, кусал и целовал обнажённую спину мальчика, и Мисаки задыхался, то заклиная его ни за что не останавливаться, то меняя своё решение и жалобно умоляя прекратить это.
Толчки становились всё сильнее, всё глубже, ещё несколько движений – и они оба кончили с именем друг друга на губах. Они тяжело упали на диван; Усаги вытащил руку из-под Мисаки и лениво, но с удовольствием облизал пальцы, покрытые спермой мальчика. Слава Богу, Мисаки не видел этого – ему было достаточно того стыда, в котором его парализовало, когда он почувствовал, что сперма Усаги медленно вытекает из его отверстия и пачкает внутреннюю сторону бёдер.
- Ты в порядке, Мисаки? – нежно спросил Усаги, уткнувшись носом в взъерошенные волосы у него на затылке.
Мисаки несколько секунд промолчал, затем смущённо буркнул:
- Ты тяжёлый…
Писатель усмехнулся. Он медленно начал выходить из ануса мальчика, и бёдра Мисаки непроизвольно приподнялись. Усаги завороженно провёл широкими ладонями по упругим ягодицам мальчика; тот тут же вздрогнул и попытался перевернуться, но, смущаясь своей наготы, предпочел остаться так и не разоблачаться ещё больше.
Диван был не слишком широким, но места для того, чтобы лежать на боку рядом друг с другом, вполне хватало. Правда, для этого надо было тесно прижаться телами и обняться, чтобы Мисаки, который лежал у края, не скатился на пол.
- Мисаки, я люблю тебя… - тихо сказал Усаги-сан, улыбаясь.
- Я тоже… - сбивчиво пробормотал Мисаки, уткнувшись лицом ему в грудь.
Усаги на мгновение изумленно застыл, но затем его улыбка стала ещё шире и ещё счастливее. Лёгкая печаль, которая обычно жила в уголках его губ, исчезла без следа.
- Спасибо, - просто ответил он.
Они лежали так некоторое время, затем Мисаки, который полностью пришёл в себя, сделал попытку выбраться из объятий Усаги.
- Я хочу одеться… - вырываясь из его рук и краснея, объяснил Мисаки.
- Тебе не идёт одежда, - и писатель мягко рассмеялся. – Тебе больше идёт быть голым и измазанным спермой…
Мисаки вспыхнул и попытался заорать «Заткнись, бака!», но позорно закашлялся.
- Мисаки, ты так громко кричал, что даже сорвал голос, - издевался Усаги, специально трогая Мисаки за места, которые тот считал запретной зоной.
- Прекрати, Усаги! - Мисаки мог возмущаться только шепотом, громко говорить он больше не мог.
- Уже «Усаги-сан»? Не «Акихико-сама-трахни-меня»? – и Усаги так-ак довольно улыбнулся и снова начал спускаться руками к соблазнительным ягодицам мальчика.
- Заткнись! – чуть не задохнувшись от возмущения, просипел Мисаки. – И не трогай меня там!..
- Почему? Тебе нравится…
- Мы только что закончили!
- Ничто не мешает нам сделать это ещё раз, - возразил он, в подтверждение своих слов облизывая гладкое плечо мальчика.
За это короткое время борьбы, домогательств и уговоров они переменили своё положение, и теперь Усаги сидел на диване, а Мисаки – у него на коленях.
- Нет, мешает!.. – продолжал настаивать Мисаки. – У меня всё болит… Усаги-сан был сегодня немного грубым…
Усаги-сан внимательно посмотрел на него, но мальчик упорно отворачивал своё смущённое лицо.
- Разве я в чём-то виноват? Это ты умолял, чтобы я трахнул тебя, - его голос снова стал очень интимным, с оттенком насмешки, без которой он, кажется, жить не мог. Он больше не трогал его ягодицы, аккуратно обнимая мальчика за талию, но Мисаки подумал, что уж лучше бы Усаги дал волю руками, чем говорил такое.
- Я убью тебя, извращенец! Отпусти меня!!
Усаги слегка испугался, что от этих попыток кричать у Мисаки ещё сильнее заболят связки, и успокаивающе погладил его по спине. Затем, слегка отстранившись, он снял с себя рубашку и накинул её на голые плечи Мисаки.
- Зачем?.. – Мисаки, наконец, повернулся к нему лицом.
- Потому что ты стесняешься быть голым, - негромко ответил мужчина, спокойно и неотрывно глядя в его глаза. – Можешь ходить, как думаешь?
Мисаки покраснел, закусил губу и опустил взгляд. Немного подумав, он неуверенно кивнул.
Усаги убрал руки, и Мисаки медленно перелез с его коленей на диван. Писатель бросил жадный взгляд на его тело, и мальчик, ругнувшись, завернулся в его рубашку.
Внезапно раздался сигнал домофона; Усаги никак не среагировал, Мисаки же аж подпрыгнул.
- Ах! Усаги-сан! Это такси, ты должен ехать на встречу!
- Ах да… Встреча… - Усаги недовольно нахмурился. От него за милю несло сексом, а тело было так приятно расслаблено, что больше всего на свете хотелось сжать в объятиях своего мальчика, такого же сонного, и погрузиться вместе с ним в мир Морфея.
Тут же приняв решение, он поднялся с дивана и ответил на домофон, коротко велев таксисту подняться на последний этаж. Бросив взгляд на Мисаки, который застёгивал пуговицы рубашки, он, не обуваясь, вышел в коридор перед лифтом.
Таксист, по-видимому, был шокирован: перед ним стоял полуголый Усами Акихико, известный писатель, в расстёгнутых брюках, с растрёпанными волосами и подсыхающими каплями спермы на животе и груди. Усаги тут же вручил ему несколько стодолларовых купюр и коротко сказал, что отменяет заказ, а эти деньги – компенсация за ложный вызов. После этого он поспешил вернуться домой, к Мисаки.
- Зачем ты выходил туда в таком виде? – сузив глаза, спросил Мисаки, оглядев его с ног до головы. – Надеюсь, таксист тебя не видел?
Усаги усмехнулся, но ничего не ответил. Подойдя к телефону, он набрал номер Айкавы-сан, своего редактора:
- Айкава? Это Усами. Я не приду на встречу, - он убрал трубку от уха, чтобы не оглохнуть от «Что-о-о ты сказал?!!» разгневанного редактора. – Я только что занимался сексом с Мисаки и не хочу никуда ехать.
Позади он услышал сдавленный писк своего любовника.
- Никаких претензий? Как прекрасно, что мы понимаем друг друга. До свидания! – и он положил трубку.
- Усаги-и-и… - прорычал Мисаки. – Ну и какого чёрта ты ей это сказал?!
- Для неё это уважительная причина, чтобы не являться на встречу, - Усаги равнодушно пожал плечами, затем провёл рукой по груди, кончиками пальцев чувствуя засохшую сперму. Бросив взгляд в сторону Мисаки, он увидел, что мальчик заметил его жест..
- Тебе лучше… ммм… очиститься, - скромно заметил Мисаки, не поднимая глаз от своих голых коленок.
- Тогда, может быть, Мисаки очистит меня… своим языком?
- ААА! Это невозможно! – Мисаки вскочил с дивана и топнул ногой, не в силах выразить по-другому своё раздражение. – Ты редкостный извращенец, Усаги!
Продолжая ворчать себе под нос, Мисаки громко поднялся по лестнице и скрылся за дверью ванной.
Усаги не выдержал и засмеялся, умиляясь и удивляясь Мисаки. Он чувствовал себя очень хорошим. Не именно хорошо, но и про себя он мог сказать, что он – хороший, счастливый, самодостаточный человек, потому что за четыре года добрый и честный Мисаки сделал его таким. Это состояние у него было только с Мисаки, без него со всеми своими деньгами, славой, дорогими машинами, бесчисленными возможностями, частными самолётами и огромными квартирами был нищ и гол, как сокол.
Он глубоко и свободно вздохнул. После той интимной близости, что у них была, он чувствовал себя просто прекрасно. Это было похоже на внеурочное Рождество, хотя раньше, до Мисаки, он и не был радостным в этот праздник. Но сейчас он знал, что такое счастье, и чувствовал, как в его сердце прекрасным цветком цветёт любовь, заполняя собой всю душу и не оставляя пустых, незаполненных мест, где могла бы поселиться тоска.
Автор: Гиена
Фендом: Junjou Romantica
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Акихико/Мисаки
Жанр: PWP, romanse
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Meirei – 命令 – читается как «мэйрэй» и с японского языка переводится как «приказ», «повеление», «приказание». В общем, для тех, кто хотел высокий рейтинг)))) Мои руки, блин, ещё никогда такого не печатали! >__<
Дисклеймер: Я не я и корова не моя.
Предупреждение: Меня тошнило уже от текста, так что я не стала перечитывать и искать ошибки... Кто что найдёт, не стесняйтесь указать, окей?
читать дальше
Он равнодушно смотрел на своё отражение в зеркале, завязывая галстук модным способом. Он знал, что красив: светлые волосы и тёмно-голубые глаза – сенсационная внешность для человека, считающегося японцем, но он, как капризная женщина, считал себя старым и постоянно находил в себе какие-нибудь недостатки.
«У земных богов тоже бывают проблемы с самооценкой…» - высокомерно подумал он.
Отвернувшись от зеркала, он краем глаза заметил маленькую фигурку, замершую в дверном проёме.
- А, Мисаки. Что там с моим такси?
- Будет через час…Ты не опоздаешь, - скромно ответил мальчик. Он выглядел очень милым и безобидным, готовым услужить, помочь, подсказать, но ему достаточно было слегка рассердиться, чтобы образ небесного ангела исчез, сменившись обычным раздражённым мальчишкой с блестящими сердитыми глазами. – Я позвонил Айкаве-сан и сказал, когда ты должен приехать, так что не вздумай по дороге завернуть куда-нибудь и пропустить встречу, понял, тупой писака!..
- Да-да-да, успокойся, ребёнок… – Усаги закатил глаза и привычно протянул руку, чтобы взъерошить волосы Мисаки, но мальчик мгновенно залился краской и ловко увернулся.
- Пока ты ждёшь такси, я приготовлю тебе кофе! – выпалил он уже на лестнице. Усаги недовольно нахмурился и спустился вслед за ним.
Он сидел на мягком красном диване и смотрел, как Мисаки хозяйничает на кухне. Они вместе уже четыре года, и за это время Усаги-сан удостоился от своего стеснительного любовника лишь непрямого поцелуя и поцелуя в лоб. Не то что бы у Усаги были какие-то претензии, но иногда хотелось хоть какого-нибудь проявления любви от мальчика… Он готовит для него вкусную еду, хоть тайком и добавляет туда перец, который Усаги ненавидит. Он терпеливо собирает его вещи, разбросанные по огромной квартире, ухаживает за живыми приобретениями Усаги, о которых писатель уже давно забыл… Какая женщина стала бы терпеть в доме живых угрей, плантацию маримо и отдельную комнату для макета Великой китайской стены? Не говоря уже о «медвежьей» комнате, которая заваливает горой плюшевых игрушек каждого, кто осмелится открыть дверь. Мисаки всегда заботится о нём, переживает, если Усаги пропускает свой срок и снова вынужден проводить ночи без сна, экстренно дописывая очередную гениальную новеллу…
Он прекрасно знает, что Мисаки его любит – если б не эта любовь, то Мисаки, сгорающий от стыда при каждом прикосновении, не позволял бы до себя дотрагиваться. За четыре года любой дурак поймёт и разберётся в своих чувствах. Поэтому Усаги не смел, не имел права требовать чего-то большего. Но иногда хотелось… Ещё чего-то, более важного, того, что указывает на их интимную близость… Можно взять за руку, погладить по волосам, сесть рядом или даже к нему на колени… И тогда – обхватить тонкими руками за шею, робко посмотреть на него своими наивными зелёными глазами, чтобы затем, заливаясь красивым румянцем, потянуться к его губам и…
- Усаги-сан! Твой кофе! Держи… - Мисаки настойчиво пихнул чашку ему в руки, развеяв прекрасные фантазии. – Что с тобой?
- Задумался о невозможном… - пробормотал он, принимая чашку. – О том, что ты выучил английский язык.
- Заткнись, бака! – Мисаки густо покраснел и уткнулся в свою чашку с зелёным чаем. Конечно, по меньшей мере странно, что он, японец, до сих пор не освоился с таким простым языком, как английский, но уж очень непривычно там всё было. Да и учить именно английский не было большого желания.
Усаги-сан вальяжно откинулся на спинку дивана и сделал один глоток. Снова размечтавшись о кавайном Мисаки, он не заметил, как настоящий Мисаки из суровой действительности несколько раз зачарованно на него покосился.
Мальчик вздрогнул и чуть не пролил чай себе на колени, когда понял, что только что исподтишка рассматривал Усаги. В этой небрежной позе он выглядел как король или повелитель мира… Прекрасный, умный, очень красивый король с яркими голубыми глазами.
Усаги между тем размышлял: час до такси… За один час с Мисаки, который кончает так быстро, а стонет так сладко, можно успеть сделать множество неприличных вещей… Решено!
Усаги-сан отставил чашку, поднялся и решительно направился к входной двери.
- Э… Усаги-сан? Такси только через час, - напомнил ему Мисаки.
- Я за сигаретами, - соврал Усаги. На самом деле он собирался за смазкой – у них она закончилась сегодня утром.
- А, ладно… - рассеянно произнес Мисаки и окинул Усаги отстранённым взглядом. – О, Усаги-сан, подожди…
- Что?
- У тебя бирка на брюках… Ты забыл срезать.
В самом деле, на новых, недавно купленных брюках Усаги-сана была небольшая бирка с названием дорогого японского магазина; она была аккуратно пришита тонкой – чтобы легче было оторвать – ниткой прямо над ширинкой. Редко когда Усаги был неряшлив в одежде, разве что если пропустит свой срок… Сегодня, видно, он так был недоволен перспективой провести вечер не с Мисаки, а с кучей унылых незнакомцев и своим нервным редактором, что не заметил непорядка в своём костюме.
- Принеси ножницы, Мисаки, - властно велел Усаги.
Мисаки поморщился. Тон Усаги сильно раздражал его – такой приказной, как будто он в самом деле какой-нибудь опальный король или же наследный принц. Поэтому он решил никуда не ходить и сделать всё по-своему.
- Их ещё искать надо, - сказал он, приблизившись к Усаги. – Я лучше так…
И он, явно без задней мысли, опустился на колени перед Усаги-саном. Мягко положив одну руку на его бедро, он приблизил своё лицо к паху Усаги и, приоткрыв рот, острыми зубками перекусил нитку, избавляясь от бирки.
- Ну вот, - Мисаки улыбнулся и поднял голову. – Теперь можешь идти за сигар… с-сигаретами…
Мисаки был невинным мальчиком, несмотря на то, что каждый день занимался с Усаги вещами, которые трудно назвать приличными. До тех пор, пока ему прямо не укажут на то, он не будет сознавать, что находится в крайне двусмысленном положении. Так было уже много раз – незнакомые и знакомые люди откровенно клеились к нему, а он считал их просто добрыми и общительными, не веря, что их намерения могут причинить ему какие-либо неудобства или уж тем более зло. И вот сейчас – та же двусмысленная ситуация, в которой он никогда не думал оказаться. И пока он не взглянул наверх и не увидел неверие, удивление и похоть на красивом лице Усаги, он не понял, что всё выглядит так, будто он собирается… сделать ему минет.
Он судорожно сглотнул. У него есть только два варианта: он может тут же, сейчас же вскочить на ноги, покраснеть, закричать, что это ничего не значит и что извращенец из них двоих по-прежнему Усаги, а Усаги лишь злобно улыбнётся, закинет его к себе на плечо и утащит в спальню. Или возьмёт прямо здесь, потому что он никогда не заставляет себя ждать… Или второй вариант: можно дать этой ситуации стать такой, какой она кажется со стороны.
«Но… - испуганно подумал Мисаки. – Или же… Ведь это Усаги-сан. Я люблю его…. Я хочу, чтобы ему было хорошо… Разве не так? Так…»
В конце концов, они вместе уже четыре года, пора бы проявить хоть какую-то инициативу. Хотя вообще-то он не планировал начинать с чего-то такого пошлого и непристойного.
Вжикнула молния…
- Мисаки, что ты делаешь? – как можно спокойнее спросил Усаги-сан, чувствуя знакомое приятное тепло внизу живота. – Ты же не…
- Заткнись… - пробормотал Мисаки. Сейчас больше всего на свете он хотел провалиться сквозь землю – спрятаться от взгляда Усаги, его тела, этой любви… Такой сильной, такой оглушающей, такой чистой. Но одновременно он не собирался отступать от задуманного – он не даст слабину перед Великим Усами Акихико. – Просто заткнись, ты, идиот…
Его слова нельзя было назвать романтической прелюдией, но у них вечно всё не как у людей. Мисаки расстегнул пуговицу и приспустил брюки Усаги-сана. Внезапно широкая ладонь опустилась ему на макушку, слегка взъерошив темно-каштановые волосы.
- Мисаки… Если ты не готов, то всё нормально. Просто не делай этого… - Усаги знал, как дорого можно расплатиться за такое удовольствие… Его мальчик ему дороже, вместе с его стеснительностью и неуверенностью. Он слишком любит его, чтобы позволить ему сделать это только из-за эгоистичного желания Усаги.
Но Мисаки был настроен решительно. Усаги внимательно смотрел на него, хотел считать эмоции с его лица, но пряди волос закрывали от него его глаза и черты. Нельзя было разглядеть, о чём он думает, однако по ярко-красным ушам легко догадаться, что он полностью сосредоточен на предстоящем.
Мальчик робко дотронулся до члена Усаги сквозь боксёры. Нерешительно погладил, чуть сжал… Усаги был искушён в сексе, его тело знало ласки куда более изощренные и профессиональные, чем эти неуверенные поглаживания, но мысль о том, что это делает с ним Мисаки, Мисаки, который боится его даже поцеловать, вспыхивает, когда Усаги берёт его за руку… Тело словно пронзил электрический разряд, он мгновенно возбудился и громко выдохнул сквозь крепко сжатые зубы. Мисаки вздрогнул, удивляясь, что его нулевой опыт дал такой результат – возбужденного Усами Акихико, который позволит ему делать с собой всё, что угодно. Всё, что взбредёт в голову Мисаки.
Он крепко зажмурился, когда обхватил рукой полувставший член Усаги. Заметил, почувствовал, что его пальцы не смыкаются, до того «это» большое… В его голове тут же появились ужасные, отвратительные мысли, за которые в обычное время он дал бы себе пинка: что, если не поместится в рот? Что будет, если он не сумеет доставить удовольствие Усаги, не сможет заставить его кончить? Пусть Усаги всегда делал ему это в качестве прелюдии… Что из того? Сейчас, на коленях перед ним, он не знает, что конкретно надо делать, и интуиция ничего не подсказывала.
Почувствовав, что Мисаки замешкался, Усаги решил взять инициативу на себя. Если мальчик начал это делать, то нужно довести дело до конца, не так ли?
- Мисаки… - низким голосом произнёс Усаги. Мисаки вздрогнул, чувствуя, как от этого красивого, глубокого, чувственного голоса по спине бегут мурашки. – Оближи.
Мальчик, покраснев ещё сильнее, собрался с силами и мысленно обозвал себя трусливым идиотом. Затем он послушно высунул язык и робко провёл им по головке. Это не было неприятно, просто странно и непривычно. Мысленно уверяя себя, что он не делает ничего ужасного, он посильнее зажмурился и ещё раз облизал член Усаги.
- Умница… - выдохнул Усаги, слегка улыбаясь. Он откинул голову назад, закрыл глаза и продолжил командовать:
- Теперь возьми в рот… Используй язык… Соси… Да-а-а… Вот так…
Мисаки был красный как рак, но повиновался каждому слову любовника. То, что он делал – запретное, непристойное, извращённое, доселе противное, сейчас его возбудило как никогда раньше, и он, ртом и одной рукой продолжая ласкать член Усаги, другой рукой дотронулся сквозь джинсы до своей возбужденной плоти. Дрожащими пальцами расстегнув молнию и кое-как стянув джинсы до колен вместе с трусами, он со стоном сжал руку на основании члена. Если бы не это, то он тут же и кончил бы, потому что распалённый Усаги с новыми, незнакомыми нотками в голосе очень сексуально простонал его имя.
Сверху до Мисаки снова донёсся сдавленный вздох-стон, который заставил его задрожать всем телом. Он перестал просто облизывать и посасывать член Усаги и, открыв рот как можно шире, полностью вобрал в себя большую головку. Рука Усаги у него на макушке дрогнула, пальцы неосознанно сжались, до боли натянули волосы. Мисаки всхлипнул, на глаза навернулись слёзы, но он упорно продолжил работать языком. Внезапно рука Усаги с силой отстранила Мисаки от своего тела; Мисаки в недоумении приоткрыл глаза и тут же зажмурился – от его влажных губ к красной головке члена Усаги тянулась тоненькая ниточка слюны. «Всё как в его новеллах», - отстранённо подумал Мисаки, облизывая губы.
Слюна, смазка, секс.
После всего, что они делали, Мисаки просто не может поверить, что когда-то был девственником и даже не умел целоваться.
- Т-тебе… не п-понравилось?.. – запинаясь, жалко пробормотал Мисаки с всё так же закрытыми глазами. – Почему ты не дал мне закончить?..
- Потому что я больше не могу ждать, - прорычал Усаги, - я хочу тебя!.. Прямо сейчас!
Лицо Мисаки жарко вспыхнуло от этих слов, из лёгких словно выкачали воздух. Усаги времени даром не терял, пока он пытался прийти в себя – наклонившись, писатель в несколько движений избавил Мисаки от одежды, стянув до конца штаны и сорвав рубашку. Мисаки не успел возмутиться из-за оторванных пуговиц, что с дробным стуком посыпались на пол, как Усаги поднял его на руки и быстро отнёс к красному дивану, тому самому, где они впервые занялись любовью.
У Мисаки в голове образовалась приятная глухая пустота, когда Усаги горячим языком обвёл его сосок, чуть ущипнув другой умелыми пальцами. Он выгнулся дугой и громко застонал, стоило Усаги слегка прикусить тонкую нежную кожу на груди. Писатель использовал свои руки, язык и зубы, за несколько секунд доводя мальчика до пика и тут же грубо сжимая его член, не давая кончить.
- У-Усаги-сан… П-жлста… - еле смог выговорить Мисаки. – Не делай этого…
Всё его тело было непривычно горячим и блестело от пота, каждая мышца была напряжена, в голове не было ни единой мысли, кроме желания кончить – тут же, прямо сейчас, чтобы всё тело свело судорогой от ошеломляющего оргазма, а горло засаднило от крика наслаждения. Но это было не в его власти, а во власти Усаги, который всем своим тяжёлым телом навалился на него между его широко расставленных ног, и эта тяжесть была так приятна и желанна, что из глаз Мисаки брызнули слёзы. Чувств и желаний было слишком много для его маленького тела, и он отчаянно хотел освободиться через самое сладкое и лучшее в мире удовольствие.
- Ты хочешь кончить, Мисаки? – вкрадчиво спросил его Усаги, близко-близко наклонившись к его лицу. Сквозь влажные от слёз ресницы измученный Мисаки видел странный, непонятный взгляд и лихорадочный блеск его ярко-голубых глаз. – Если ты хочешь кончить, ты должен просить меня об этом… Скажи: «Трахни меня, Акихико-сама».
- Ч-что?.. Нет, я не… не скажу это.. никогда, Усаги-с… А-ах!..
В этот момент Усаги погладил анус упорствующего Мисаки средним пальцем, одновременно поставив на его шею багровый засос.
- Скажи, Мисаки… Это единственное, что от тебя требуется, - сладко и мягко нашёптывал он, соблазняя.
Даже сейчас Усаги оставался главным и полностью контролировал ситуацию, и Мисаки понимал, что у него нет выбора. Он больше не мог и не хотел сопротивляться, ведь чтобы кончить, от него требовалось так мало – всего лишь сказать несколько слов, пусть они и складываются в непристойную, грязную фразу.
Он приоткрыл дрожащие губы и, едва не сходя с ума от стыда, прошептал еле слышно:
- В-войди в меня, Акихико-сан…
Но Усаги лишь укоризненно цокнул языком и ничего не сделал.
- Не то, Мисаки… Близко, но не то.
- Н-но я не могу!.. Это слишком смущает! – жалобно заскулил Мисаки. Писатель дьявольски усмехнулся и лениво провёл языком по его груди.
- Скажи, - велел он, и на этот раз его голос был не мягким и уговаривающим, а жестким и непреклонным.
Это был приказ, а не просьба, и Мисаки даже не мог представить себе, какие грязные вещи может сделать с ним Усаги, если он откажется исполнять его волю.
Сглотнув, он отвернул лицо в сторону и сказал в голос, а не тихим шёпотом:
- Т… Трахни меня, А-Акихико-сама… - и он, испугавшись, что Усаги снова найдёт, к чему придраться, добавил:
- Пожалуйста… Я больше не могу… Я хочу, чтобы ты меня трахнул, Уса… Акихико-сама!
Усаги на мгновение ошеломлённо замер. Он не сомневался, что Мисаки рано или поздно скажет то, что от него требовалось, но всё равно никак не мог поверить, что такие слова вырвались из невинного ротика Мисаки. Впрочем, учитывая, что во рту Мисаки уже побывал его член, он был не такой уж и невинный…
- Так-то лучше, Мисаки, - придя в себя, улыбнулся он. – Ты заслужил награду…
Он не успел даже пожалеть, что так и не сходил в магазин за лубрикантом. Сунув пальцы в свой рот, он облизал их своим широким языком, не отрывая взгляда от мальчика. Тот лежал под ним с разведёнными коленками, покрытый потом, слюной и собственной смазкой, весь в засосах и укусах, и так же жадно и стыдливо смотрел на него мутными влажными глазами.
Мисаки задрожал, когда Усаги медленно и осторожно, стараясь не сорваться, ввёл в него один палец. Медленно подвигав им, он ввёл второй, через некоторое время – третий. В гостиной раздавались только тяжёлое дыхание Усаги, нетерпеливые стоны Мисаки и странные, непристойные звуки, с которыми его пальцы входили в узкую дырочку мальчика под ним.
Когда он почувствовал, что мальчик уже достаточно растянут, а сам больше не может терпеть, он приставил головку члена к анусу Мисаки и слегка надавил. Ощущения, которые он испытал, когда медленно, до конца вошёл в узкий, горячий проход, были просто непередаваемыми. Мисаки всхлипнул и вцепился в рубашку Усаги, его влажные от пота тёмные волосы прилипли ко лбу и вискам, длинная прядь попала в уголок губ. Усаги сделал несколько движений внутри любовника, затем склонился над ним, отодвинул прядку от губ и мягко поцеловал.
Поцелуй сильно отличался от тех неспокойных, агрессивных и пошлых вещей, что они делали ранее. Поцелуй был мягким, нежным и очень осторожным. Он показывал, как они любили и берегли друг друга… Мягкие, неторопливые, вдумчивые движения языка, влажные губы – они полностью сосредоточились на этих ощущениях, но затем невыносимое возбуждение напомнило о себе, и Усаги, оторвавшись от губ мальчика, снова начал двигаться в нём – быстро, резко, нарочно причиняя немного боли, потому что знал, что Мисаки это нравится.
Мисаки кончил через несколько движений с длинным стоном, брызнув белесой жидкостью на их животы. Усаги тут же провёл руками по его телу, размазывая сперму, затем снова начал гладить и ласкать член мальчика, продолжая двигаться в нём так, чтобы каждый раз задевать простату. Ещё раз, ещё, глубоко, горячо-о-о… Ещё движение, и член Мисаки снова полностью отвердел в его руке. Усаги провёл большим пальцем по головке, заставив Мисаки приглушённо вскрикнуть, затем полностью вышел из него, чтобы перевернуть напряженное тело мальчика на живот и быстро войти в него сзади.
- Ты так быстро кончаешь, Мисаки… - ухмыльнулся Усаги, двинув бёдрами. Мисаки хрипло застонал – сорвал голос во время оргазма, как и хотел – и беспомощно зашептал его имя, когда Усаги вобрал в рот мочку его уха и слегка прикусил.
- Н-не говори э-этого… - заикаясь, умолял Мисаки.
- И так быстро возбуждаешься… - не слушая его возражений, продолжал дразниться Усаги. – Ты такой сексуальный, Мисаки… Знал бы ты, как в тебе горячо…
- Заткнись! – срывающимся голосом крикнул Мисаки, сладострастно выгибаясь от особенно сильного толчка. – Бака… И-идиот… Хаа, ах…
Усаги только ухмыльнулся, чувствуя, что ещё несколько толчков, и он растворится в удовольствии. Он облизывал, кусал и целовал обнажённую спину мальчика, и Мисаки задыхался, то заклиная его ни за что не останавливаться, то меняя своё решение и жалобно умоляя прекратить это.
Толчки становились всё сильнее, всё глубже, ещё несколько движений – и они оба кончили с именем друг друга на губах. Они тяжело упали на диван; Усаги вытащил руку из-под Мисаки и лениво, но с удовольствием облизал пальцы, покрытые спермой мальчика. Слава Богу, Мисаки не видел этого – ему было достаточно того стыда, в котором его парализовало, когда он почувствовал, что сперма Усаги медленно вытекает из его отверстия и пачкает внутреннюю сторону бёдер.
- Ты в порядке, Мисаки? – нежно спросил Усаги, уткнувшись носом в взъерошенные волосы у него на затылке.
Мисаки несколько секунд промолчал, затем смущённо буркнул:
- Ты тяжёлый…
Писатель усмехнулся. Он медленно начал выходить из ануса мальчика, и бёдра Мисаки непроизвольно приподнялись. Усаги завороженно провёл широкими ладонями по упругим ягодицам мальчика; тот тут же вздрогнул и попытался перевернуться, но, смущаясь своей наготы, предпочел остаться так и не разоблачаться ещё больше.
Диван был не слишком широким, но места для того, чтобы лежать на боку рядом друг с другом, вполне хватало. Правда, для этого надо было тесно прижаться телами и обняться, чтобы Мисаки, который лежал у края, не скатился на пол.
- Мисаки, я люблю тебя… - тихо сказал Усаги-сан, улыбаясь.
- Я тоже… - сбивчиво пробормотал Мисаки, уткнувшись лицом ему в грудь.
Усаги на мгновение изумленно застыл, но затем его улыбка стала ещё шире и ещё счастливее. Лёгкая печаль, которая обычно жила в уголках его губ, исчезла без следа.
- Спасибо, - просто ответил он.
Они лежали так некоторое время, затем Мисаки, который полностью пришёл в себя, сделал попытку выбраться из объятий Усаги.
- Я хочу одеться… - вырываясь из его рук и краснея, объяснил Мисаки.
- Тебе не идёт одежда, - и писатель мягко рассмеялся. – Тебе больше идёт быть голым и измазанным спермой…
Мисаки вспыхнул и попытался заорать «Заткнись, бака!», но позорно закашлялся.
- Мисаки, ты так громко кричал, что даже сорвал голос, - издевался Усаги, специально трогая Мисаки за места, которые тот считал запретной зоной.
- Прекрати, Усаги! - Мисаки мог возмущаться только шепотом, громко говорить он больше не мог.
- Уже «Усаги-сан»? Не «Акихико-сама-трахни-меня»? – и Усаги так-ак довольно улыбнулся и снова начал спускаться руками к соблазнительным ягодицам мальчика.
- Заткнись! – чуть не задохнувшись от возмущения, просипел Мисаки. – И не трогай меня там!..
- Почему? Тебе нравится…
- Мы только что закончили!
- Ничто не мешает нам сделать это ещё раз, - возразил он, в подтверждение своих слов облизывая гладкое плечо мальчика.
За это короткое время борьбы, домогательств и уговоров они переменили своё положение, и теперь Усаги сидел на диване, а Мисаки – у него на коленях.
- Нет, мешает!.. – продолжал настаивать Мисаки. – У меня всё болит… Усаги-сан был сегодня немного грубым…
Усаги-сан внимательно посмотрел на него, но мальчик упорно отворачивал своё смущённое лицо.
- Разве я в чём-то виноват? Это ты умолял, чтобы я трахнул тебя, - его голос снова стал очень интимным, с оттенком насмешки, без которой он, кажется, жить не мог. Он больше не трогал его ягодицы, аккуратно обнимая мальчика за талию, но Мисаки подумал, что уж лучше бы Усаги дал волю руками, чем говорил такое.
- Я убью тебя, извращенец! Отпусти меня!!
Усаги слегка испугался, что от этих попыток кричать у Мисаки ещё сильнее заболят связки, и успокаивающе погладил его по спине. Затем, слегка отстранившись, он снял с себя рубашку и накинул её на голые плечи Мисаки.
- Зачем?.. – Мисаки, наконец, повернулся к нему лицом.
- Потому что ты стесняешься быть голым, - негромко ответил мужчина, спокойно и неотрывно глядя в его глаза. – Можешь ходить, как думаешь?
Мисаки покраснел, закусил губу и опустил взгляд. Немного подумав, он неуверенно кивнул.
Усаги убрал руки, и Мисаки медленно перелез с его коленей на диван. Писатель бросил жадный взгляд на его тело, и мальчик, ругнувшись, завернулся в его рубашку.
Внезапно раздался сигнал домофона; Усаги никак не среагировал, Мисаки же аж подпрыгнул.
- Ах! Усаги-сан! Это такси, ты должен ехать на встречу!
- Ах да… Встреча… - Усаги недовольно нахмурился. От него за милю несло сексом, а тело было так приятно расслаблено, что больше всего на свете хотелось сжать в объятиях своего мальчика, такого же сонного, и погрузиться вместе с ним в мир Морфея.
Тут же приняв решение, он поднялся с дивана и ответил на домофон, коротко велев таксисту подняться на последний этаж. Бросив взгляд на Мисаки, который застёгивал пуговицы рубашки, он, не обуваясь, вышел в коридор перед лифтом.
Таксист, по-видимому, был шокирован: перед ним стоял полуголый Усами Акихико, известный писатель, в расстёгнутых брюках, с растрёпанными волосами и подсыхающими каплями спермы на животе и груди. Усаги тут же вручил ему несколько стодолларовых купюр и коротко сказал, что отменяет заказ, а эти деньги – компенсация за ложный вызов. После этого он поспешил вернуться домой, к Мисаки.
- Зачем ты выходил туда в таком виде? – сузив глаза, спросил Мисаки, оглядев его с ног до головы. – Надеюсь, таксист тебя не видел?
Усаги усмехнулся, но ничего не ответил. Подойдя к телефону, он набрал номер Айкавы-сан, своего редактора:
- Айкава? Это Усами. Я не приду на встречу, - он убрал трубку от уха, чтобы не оглохнуть от «Что-о-о ты сказал?!!» разгневанного редактора. – Я только что занимался сексом с Мисаки и не хочу никуда ехать.
Позади он услышал сдавленный писк своего любовника.
- Никаких претензий? Как прекрасно, что мы понимаем друг друга. До свидания! – и он положил трубку.
- Усаги-и-и… - прорычал Мисаки. – Ну и какого чёрта ты ей это сказал?!
- Для неё это уважительная причина, чтобы не являться на встречу, - Усаги равнодушно пожал плечами, затем провёл рукой по груди, кончиками пальцев чувствуя засохшую сперму. Бросив взгляд в сторону Мисаки, он увидел, что мальчик заметил его жест..
- Тебе лучше… ммм… очиститься, - скромно заметил Мисаки, не поднимая глаз от своих голых коленок.
- Тогда, может быть, Мисаки очистит меня… своим языком?
- ААА! Это невозможно! – Мисаки вскочил с дивана и топнул ногой, не в силах выразить по-другому своё раздражение. – Ты редкостный извращенец, Усаги!
Продолжая ворчать себе под нос, Мисаки громко поднялся по лестнице и скрылся за дверью ванной.
Усаги не выдержал и засмеялся, умиляясь и удивляясь Мисаки. Он чувствовал себя очень хорошим. Не именно хорошо, но и про себя он мог сказать, что он – хороший, счастливый, самодостаточный человек, потому что за четыре года добрый и честный Мисаки сделал его таким. Это состояние у него было только с Мисаки, без него со всеми своими деньгами, славой, дорогими машинами, бесчисленными возможностями, частными самолётами и огромными квартирами был нищ и гол, как сокол.
Он глубоко и свободно вздохнул. После той интимной близости, что у них была, он чувствовал себя просто прекрасно. Это было похоже на внеурочное Рождество, хотя раньше, до Мисаки, он и не был радостным в этот праздник. Но сейчас он знал, что такое счастье, и чувствовал, как в его сердце прекрасным цветком цветёт любовь, заполняя собой всю душу и не оставляя пустых, незаполненных мест, где могла бы поселиться тоска.
-
-
04.10.2010 в 01:13-
-
04.10.2010 в 04:14Хочу ещё! *смущенно шаркая ножкой*-
-
04.10.2010 в 08:02-
-
04.10.2010 в 08:56-
-
04.10.2010 в 09:49Но это уже точно превратится в графоманию....-
-
04.10.2010 в 14:41Буду ждать новых творений)
-
-
06.10.2010 в 22:56И хочу заявить, что я буквально влюбилась в автора!
-
-
06.10.2010 в 23:33-
-
07.10.2010 в 15:13-
-
07.10.2010 в 17:05-
-
09.11.2010 в 21:17-
-
09.11.2010 в 21:17