Фанфик. Часть 4. Апгрейд

[junjou-romantica]

Название: Мальчики, девочки и интим-на-двоих
Автор: Victorialiya
Гамма: vates
Категория/Рейтинг: NC 17.
Жанр: Романтика, психология, немного юмора
Персонажи. Пары: Акихико/Мисаки
Статус: В процессе. Ч. 4
Размер: Общий размер: Миди. Ч 4. Мини
Содержание: Размышления и впечатления Мисаки по дороге домой. Усаги-сан и Мисаки вечером смотрят телевизор со всеми вытекающими последствиями.
Предупреждение: Автор, в отличие от одного из персонажей, профессиональным писателем не является. AU. Возможен ООС
Дисклеймер: Идея и персонажи принадлежат автору манги Сюнгину Накамуре. Выражаю огромную благодарность режиссёру Тиаки Кону и всем создателям анимесериала.

Часть 1
Часть 2
Часть 3

Часть 4


Возвращаясь домой после занятий, Мисаки зашёл в супермаркет и, разобравшись с основными покупками, как обычно остановился возле витрины с полиграфической продукцией. Но на этот раз его интересовал не только «Кан». Если уж решил участвовать в создании манги издательства Марукава, нужно поподробнее изучить ассортимент. Выбор был огромным. От почти бессловесных рассказов про медвежат для самых маленьких до «жизни замечательных людей» и учебников в картинках. Среди развлекательных жанров, которые трудно все перечислить, приключения, спорт, научная фантастика, ужасы, эротика… нет, последнюю тему лучше отложить на потом…
Мисаки нравились более-менее мирные герои, обладающие волшебной силой, исторические манги, написанные с юмором, школьные приключения и ещё много чего («Кан», естественно, вне конкуренции). Смешные рожицы, отображающие те эмоции, которые благовоспитанный гражданин вопреки всем желаниям не рискнёт показать на людях; пугающие, кровожадные, но добрые внутри существа из загробного мира; глазастые девушки в гиперкоротких юбочках, постоянно сверкающие трусами – только малая часть сложившихся шаблонов в среде массовой японской культуры.
В этом отделе Мисаки чувствовал себя как дома. Для него здесь всё было родным и понятным, не то, что университетские учебники, которые можно было победить только путём зазубривания от корки до корки. Как Усаги-сан ни советовал ему развивать логическое мышление и рассматривать картину целиком, для Такахаси это было всё равно, что слетать на выходные до луны и обратно. Из-за такой сомнительной помощи он только начинал нервничать, сразу пытаясь куда-нибудь скрыться или чем-нибудь отвлечь своего наставника. Всё равно, как бы ты ни разбирался в теории, опыт – сын ошибок трудных – приходит только на практике.
Мисаки вышел из магазина в приподнятом настроении. Для окончательного закрепления позитива оставалось только достать рекламку спектакля и ещё раз полюбоваться ею. Вполне себе приятный «Сон…» с рисунками духов леса и прочим. Внизу последней страницы по-прежнему было написано имя «Касуми Мэико» и несколько цифр беглым красивым почерком. «Касуми такая вежливая и милая, - подумал он, - надо будет не забыть занести в телефон её номер. Пусть это ещё ничего не значит, всё равно Усаги ошибается насчёт женщин. Может быть, Аикава и сумасшедшая, ещё бы, вместе с ним такие извращения писать! У любого крыша поедет! Бедная редакторша… Нет, она всё равно поступает с ним подло! Стервозная гадина! Как хорошо, что в мире есть ещё нормальные люди!».
Улыбнувшись про себя, он спрятал конверт обратно и бодро зашагал по улице с пакетами в руках. Жена Такахиро, Усами Каоруко, девушка Тодо, с которой Мисаки пока не был знаком, молодые актрисы и большинство его однокурсниц, несмотря на свои немного странные увлечения, были вполне адекватными, добрыми и милыми. В Токио очень много нормальных людей и хороших женщин. «Усаги-сан в корне неправ! Конечно, у него больше опыта, но судить обо всех по одной только Аикаве высокомерно и ограниченно, – вспомнив о редакторе сенсея, Мисаки снова начал сердиться и поймал себя на мысли, что обиды и неудачи Усами Акихико он воспринимает как свои: - Ничего удивительного! Мы тесно общаемся и живём вместе. Если бы кто-нибудь обругал моего брата или даже случайного приятеля, я тоже бы огорчился. У меня просто обострилось чувство справедливости! Все люди одинаковы! Какая разница, мужчина или женщина, главное, чтобы человек был хороший. Нельзя считать кого-то ущербным только потому, что тебе в нём что-то не нравится, или ты сам не можешь найти с ним общий язык!»
Тут прямо под ноги выскочила какая-то маленькая пушистая собачонка и звонко залаяла.
- Эй! Руи, прекрати! Фу! – крикнула девчонка с большими наушниками на голове. Вернее сказать, он не сразу догадался, какого пола это существо. Грубая толстовка, армейские часы на руке, чуть спущенные свободные драные джинсы и запылённые роликовые коньки. Мисаки поднял глаза вверх: хозяйка собаки даже босиком была бы явно выше него. Прямо над линией неброских солнцезащитных очков типично мужской модели из-под волос виднелась спортивная повязка тёмно-зелёного цвета. Непонятная модная стрижка, которую носят как парни, так и молодые женщины, окончательно сбивала с толку.
- Наверно, пёсик что-то учуял, - добродушно пожал плечами Мисаки, - забавный какой!
Но из-за плеера она не услышала мальчика, взяла собаку на поводок и, формально улыбнувшись, поехала дальше.
«Хм… - подумал он про себя, - странное нынче время, как-то раньше я не обращал на это внимания. Ну и что, люди по-всякому ходят!» Но сегодня девчонка на роликах почему-то оставила после себя неприятное впечатление и даже больше. Её андрогинный вид студента нестерпимо раздражал. Проблема была не только во внешности незнакомки. Собственные ощущения пугали и настораживали его. Неведомо откуда, словно чёртик из табакерки, появились нотки осуждения.. Раньше Мисаки считал это признаком старомодного недалёкого человека. Ещё в школе, разгуливая по центральным улицам в компании друзей, наряженных ради смеха в костюмы героев аниме и парики невообразимого цвета, он сталкивался с неприятием со стороны некоторых, особенно пожилых, прохожих. Теперь он понимал, что двигало теми стариками и тётушками. Устойчивое чувство дискомфорта, как от незаметно натирающей ногу обуви, преследовало мальчишку. Вроде бы и кроссовки старые, удобные, но что-то не так… Это было не просто оскорблённое эстетическое восприятие. Его представление о правильном и неправильном подвергалось надругательству или …пересмотру? «Но это же мелочи! Люди такими были всегда, просто раньше я не глазел по сторонам так активно, - подумал Мисаки, - а ещё из меня никогда не пытались сделать трансвестита…» Его всерьёз зацепило издевательское предложение университетских подруг. Девчонки, конечно, ничего плохого не хотели, они просто безобидно шутили и развлекались. Однако в каждой шутке есть только доля шутки. Подумаешь, внешность! Сущие пустяки, прабабушкины дремучие стереотипы! Ведь главное, что внутри!
Да, так и есть, но почему-то самовнушение не помогало. Неужели всё так запущенно и серьёзно? Далась же ему эта дама с собачкой! Пришло и ушло, ему что с того? Откуда такие чувства взялись у обычного доброго японского парня, уважающего свободу самовыражения других людей? Между прочим, живёт он в одной квартире с яойным писателем, ну и что! Терпимость к ближним и миролюбие - признаки современного прогрессивного японца. «Неужели я… старею?» - мальчишка невольно озадачился и сам себе усмехнулся. В двадцать один год думать о таких вещах слишком рано.

Ярким костром в многочисленных окнах пылали осколки заката. Солнце томилось целый день, и теперь, наконец, выплеснулось на город теплым янтарным светом. Малиновое небо пересекали редкие облака. Деревья покрылись тёмной густой позолотой и тихо шуршали листьями от легкого ветра. Таинственно светились витрины, иллюминация небоскрёбов, реклама на улицах… Всё вокруг стало ярким и очень красивым, но Мисаки совсем не хотелось мечтательно предаваться духу родного города с его безмятежностью парков и суетливостью торговых центров, разноцветным морем машин и толпами пешеходов, просторами площадей и бесчисленным множеством улиц, улочек и закоулков, по которым ещё вчера он так любил гулять. Вечерний Синдзюку тщетно пытался отвлечь и развеселить мальчика. Настроение было такое, словно кто-то плюнул в лицо и пошёл дальше. До конца объяснить природу этого состояния было невозможно. Просто ощущение без правых и виноватых, стихийное явление без конца и начала, без слов.

Он свернул в переулок, чтобы сократить путь. Невысокий заборчик возле тротуара сиял нежной оранжевой акварелью, а во дворике возле дома играл дети. Вспомнив своего маленького племянника, Мисаки остановился. Дети внимательно, с любопытством посмотрели на него. Тогда парень скорчил им рожицу, и малыши засмеялись. От их веселья он и сам встрепенулся, расправил плечи и, шутливо подмигнув мальчуганам, двинулся дальше. «Какая же замечательная и беззаботная у них жизнь! - вздохнул он, - быть ребёнком прекрасно! В детстве я почему-то не понимал этого…»

***

Усами-сенсей до самой ночи просидел за компьютером. «Над книгой работает», - с почтением подумал Мисаки. Он совсем не обиделся, что сразу после ужина и нескольких дежурных фраз писатель закрылся в своём кабинете.
Надо было убрать посуду и сделать ещё кое-какие домашние дела. Включать музыку он не стал, потому что Усаги нельзя было сейчас беспокоить. Творчество – штука серьёзная, ей нужно отдаваться целиком, а иначе ничего путного не выйдет. Юноша понимающе относился к работе своего популярного друга и старался поддерживать, чем мог, любые его благие начинания. Ах, если бы только Усаги стал хоть чуточку поответственнее! Иногда Мисаки совсем не понимал его. Как можно быть очень серьёзным, а в следующую минуту вдруг начать шутить или приставать, делая все эти странные неприличные вещи, и наоборот.
Сегодня тарелки намывались с особым остервенением и, как ни странно, Акихико Усами не был виноват в этом. Вроде бы день как день: учёба, магазин, дом, но в душе поселилась тяжесть от неопределённости, как будто Мисаки оказался в тёмной комнате, и приходилось двигаться наощупь или наугад, а это очень раздражало! Он перебрал в памяти всех своих знакомых и пришёл к неутешительному выводу, что совсем запутался в людях. Хорошие или плохие, женщины или мужчины, молодёжь или солидные взрослые – неужели он перестал разбираться в таких элементарных вещах? А как всё легко и просто было раньше! И если, на первый взгляд, вполне понятно, как вести себя с людьми разного возраста, а также чем мальчик от девочки отличается, то по существу… Откровенно говоря, Мисаки мало с кем дружил, всякие многочисленные поверхностные приятели-знакомые не считаются. У него никогда не было девушки, и его любовником был популярный писатель на десять лет его старше. «Ну всё, приехали… - подумал Мисаки, - хватит забивать голову ерундой, я становлюсь похожим на брюзжащего деда! – он вытер кружку и поставил на полку, - «Кан» и немного сладостей – это всё, что мне сейчас нужно!»
***

Измученный творческим процессом Усаги-сан спустился в гостиную.
- Ну, как дела? – поинтересовался Мисаки, - новая глава книги уже готова?
- Практически.
-Практически?!! В издательстве будут недовольны!
- Да ну их,- отмахнулся тот, - я не могу сдавать всякую ерунду под видом хорошей литературы.
Мисаки предпочёл промолчать, потому что хорошая литература это, как минимум, серьёзные книги, которые не стыдно показать родственникам или друзьям. Что появилось из-под пера сенсея на этот раз, он не знал и даже спрашивать не собирался. Хотелось покоя, тихого семейного вечера.
Усаги закурил, расслабленно опустился на диван и включил телевизор.
Посиди со мной, - попросил он.
Подвинув большого игрушечного медведя ближе, так, чтобы старый добрый Судзуки-сан оказался между ними, мальчик взял небольшой пакетик леденцов и сам поудобней устроился рядом. Но Акихико не был расположен сейчас к активным развлечениям. Он просто в изнеможении раскинул руки на спинке дивана и лениво щёлкал кнопками пульта.
- Может, посмотрим новости? – Мисаки знал, что его друг обычно вечерами любил смотреть по телевизору.
- Не хочу. Надоело.
- По первому каналу скоро начнётся смешной сериал… - предложил тот, стараясь помочь отдохнуть от работы и настроиться на позитивный лад.
- Мне нужна пища для ума, - властно заявил Акихико, бросая взгляд на часы, - сейчас начнётся кое-что подходящее.
От слов «кое-что подходящее» повеяло чем-то недобрым...
- Да, вот оно! – Усами сел прямо и сделал погромче звук, - тебе ведь нравятся ужастики.
- Иногда. По настроению.
Мисаки временами любил испугаться и, когда ведущая объявила тему передачи, даже обрадовался. Может быть, покажут, как делают спецэффекты или дадут анонс новых фильмов про злобных пришельцев, которые в очередной раз хотят поработить-уничтожить землю? Начиналось всё очень даже неплохо, в частности, парня заинтриговал рассказ о старом чёрно-белом фильме, в котором герои снимали кино про вампиров, а на главную роль пригласили настоящего упыря. Но редкие трёхминутки кадров, проскальзывающие на экране, лишь слегка разбавляли долгие разговоры. Гости в студии всё болтали и болтали про режиссёров, о художественных приёмах и о том, какую главную линию попытался раскрыть сценарист - самая неблагодарная тема. Мисаки заскучал. Акихико же наоборот, увлёкся. Что писатель находил во всей этой тягомотине, и почему её надо было смотреть на ночь глядя, оставалось для мальчишки загадкой. Главное в хорроре – поразить, испугать зрителя, спровоцировать выплеск адреналина, бурные эмоции, чтобы захотелось долго обсуждать фильм с друзьями в школе и на работе. Просыпаться среди ночи из-за кошмарного сна изредка тоже по-своему бывает приятно. И вообще, если не относиться к мрачному жанру слишком серьёзно, увлекательная игра в страшилки делает жизнь веселее и ярче.
Когда пожилой кинокритик освещал концепцию страхов у Хичкока, Мисаки потянулся за пультом. Неинтересно ему, что откуда берётся, вся радость насмарку! Пусть кино лучше покажут про нашествие птиц! Но Усаги моментально перехватил его ладонь. Мисаки потупил глаза. Прохладные руки были такими уверенными, такими приятными и родными, как можно было им противостоять!
- Посмотрим прогноз погоды? – с надеждой спросил он, усилием воли подавляя странное просыпающееся желание, - как же узнать, брать ли мне завтра зонтик?
- Погоду лучше смотреть по интернету, - категорично возразил Усаги-сан.
- Может быть, там идёт интересное кино…
- Это и есть передача про кино, а сам фильм будет сразу после, - он мягко отобрал пульт дистанционного управления и положил рядом с собой.
- Эх, лучше было бы сразу…
- Ты ничего не понимаешь, - вздохнул писатель, - Хичкок, Аржденто, Крейвен - это классика мирового кинематографа! Вампиры, оборотни, сатанисты, маньяки! К тому же, концепция экзистенцальных страхов очень важна. Каждый чего-то боится - древних мифов, неведомого, неуправляемого! Ах, да, извини. Кино намного сложнее манги…
«Манги? – нахмурился тот, - что за самодовольный тип, опять издевается! Убью его когда-нибудь! Обязательно убью! Ночью задушу подушкой!»
- Страхи – это наши негативные ожидания, - невозмутимо продолжил Акихико, - если чего-то плохого ждать, то можно себя запрограммировать, и в результате это с тобой действительно случиться.
- И что? Я, например, ужасно боюсь оживших покойников, но я же их никогда не встречу, потому что зомби не существует!
- А ты уверен, что не существует?.. Ты же никогда не видел живого кенгуру, но это не значит, что их нет! - Усаги завис над ним. Похоже, что телевизор подействовал, и настроение начало улучшаться.
- Нет! Я не поддамся на провокации! Даже думать об этом не хочу! – запротестовал Мисаки и тут же протянул ему леденцов, - конфетку хочешь?
- Спасибо, скушай сам, я их не люблю, - он положил локоть на голову медведя, - если ты чего-то боишься, например, привидений, то в один прекрасный момент они начнут тебе мерещиться на пустом месте. Нужно выйти из тени, потому что призраки боятся света. Ведь это говорил Такахиро, укладывая тебя спать? Страхи очень не любят, когда ты смотришь им прямо в лицо!
- Выйти? Не знаю, не знаю, мне больше версия про экзорцистов нравится, со всякими там волшебными предметами и заклинаниями… Жуть!
Акихико снова вздохнул и откинулся на спинку дивана по другую сторону от неизменного медведя. Его простодушный возлюбленный отказывался сегодня понимать намёки. Может быть, действительно стоит позвать изгонителя духов?
Мисаки в свою очередь подумал, что, помимо киношных психов, у него есть свой собственный живой и настоящий маньяк, который сидит сейчас рядом с ним и, наверняка обдумывает свои тайные маньяческие планы.
Смотреть передачу дальше уже не было сил, и, примирившись со своей участью, мальчик стал фантазировать. Сначала он вспомнил сцену из фильма «Звонок», где женщина с видеокассеты сообщает человеку, который смотрит эту самую проклятую запись, о его скорой смерти, и попытался представить на её месте говорливую телеведущую. Занятие это тоже вскоре наскучило, и на смену выдуманным персонажам пришёл уже некто реальный. Мисаки молча гипнотизировал телевизор, с тихим ужасом представляя себе Камидзё-сенсея в виде мистера Хайда из произведения Стивенсона. В лучших традициях страшилок про оборотней и вампиров демон Камидзё поздно вечером после работы медленно превратился в чудовище и отправился караулить в тёмной подворотне запоздалых прохожих. Становясь всё отчётливее и отвратительней с каждой минутой, этот мрачный образ прокрался на задворки сознания, обещая надолго там поселиться.
Мисаки поежился. «Чёрт! Зачем я всё это затеял? Мне же ещё на Культурологию ходить! Всё, с этой минуты думаю только о нейтральном! Например... о женщинах, - со старшей школы вышеуказанная тема его не особенно беспокоила, но всё может перемениться однажды. Или… не может? - кто бы что ни говорил, как бы кто ни наряжался, девушку с парнем всё равно сложно перепутать. По крайней мере, должно так быть, - рассуждал он, - черты лица, голос, походка - мужчины и женщины сильно отличаются друг от друга. Неужели природа создала их такими разными лишь для продолжения рода? Или это всё от культуры? «Папа» – ходит на работу, читает газеты и меняет лампочки, а «мама» – варит рис, стирает бельё и сидит с ребёнком – это повелось испокон веков, просто так принято. Раньше я думал, все люди одинаковые, а теперь, оказывается, что женщины видят мир совсем по-другому. Может быть, ими движет стремление завести семью и стать мамой? Никки полчаса кряду рекламирует мне новые телефоны, будто я попал на промоакцию в салон связи, а мне говорят, что она хотела со мной ближе познакомиться – странно! Одним девчонкам вместо нормальных парней нравятся бесполые уроды или мальчики-трансвеститы. Другим – старики и садисты. Куда же деваться нам, обычным нормальным юношам, которых в Японии большинство? Полный бред! Почему так происходит? Человечеству грозит вымирание! Может быть, я преувеличиваю, и с возрастом это пройдёт? И всё же беспокоит меня такое подозрительное чувство, что надо мною сегодня кое-кто подшутил…»
Конечно же, всё хвастовство перед однокурсниками было обманом, никакой он не крутой и большой популярностью среди женщин не пользовался. Это и сам он прекрасно понимал. Что же касается разговора на лестнице, позволила бы себе Амая порекомендовать надеть чулочки тому же Едзёнзи? Едзёнзи - высокий спортивный парень. Не особенно симпатичный, зато умный, и теперь у него есть собственная машина. Или Кенши. Какой бы он ни был шут, никто из группы не усомниться в его мужественности. Даже когда после пары банок пива он позволяет девчонкам заплетать из его длинных волос косички, это совсем не то же самое, если бы с Мисаки поиграли в «салон красоты». Кстати, неизвестно, чем закончилась история с косичками Кенши на прошлом пикнике в парке (с которого опять-таки Мисаки забрали ужинать в восемь часов вечера, словно он малый ребёнок), но Кенши тогда однозначно не ушёл без подружки.
«Что-то я слишком зацикливаюсь на всякой ерунде, - он бросил взгляд в телевизор – болтология до сих пор не закончилась. - Ты ещё слишком молод, Мисаки! Братик женился аж в двадцать восемь, у тебя ещё семь лет в запасе! Вся жизнь впереди! Вот Каоруко тоже хорошая девушка, я был бы не против с ней по-дружески пообщаться или в кино сходить, если, конечно, тех денег, что я зарабатываю, хватит на такую прогулку, она же из рода Усами! - Мисаки многозначительно вздохнул, - интересно, с возрастом её характер изменится? Думаю, у неё есть все шансы исполнить откровение Усаги и превзойти Аикаву в стервозности… Наверное, Аикава в школе была милейшей скромной девочкой, но потом тяжёлая учёба и неблагодарная работа с Усами-сенсеем и Акикавой Яёем в одном лице окончательно порвали ей нервы и изуродовали мозг. Это всё его влияние… Я, наверное, тоже меняюсь. Интересно, почему Амая хотела меня в юбочку нарядить? Это так «усамоны» работают? Или… педомоны… – при этой мысли его словно током ударило: - Нет! Я не виноват, просто таким родился! Нет! Я не могу ждать! Я… - Мисаки снова охватило неприятное паническое чувство, смешанное на этот раз с меланхолией, - надо спасаться пока не поздно! Или уже поздно… Братик, я не знаю, что мне делать! Я… чудовищно влип!» - парнишка не заметил сам, как от переизбытка эмоций принялся избивать кулаком ни в чём не повинного плюшевого медведя.
- Мисаки, что ты делаешь? – озадачился Усаги.
- Хм?
- Ты чем-то расстроен? Тебе так не нравится смотреть передачу?
- А? Кто, я?.. Тебе показалось!
Поняв, что ничего вразумительного от него сейчас не добиться, Акихико сменил тему:
- Как дела в университете?
Мисаки не мог рассказать, что за мысли его тревожат, и что у него был сегодня за день. В противном случае Усаги ничего не поймёт и еще долго будет подшучивать над ним при любом удобном и неудобном случае. Чего доброго и этому типу придёт в голову юбочку на него натянуть! Нет, прочь! Прочь, глупые мысли, он же студент выпускного курса, а не малолетний параноик!
- Представляешь, нас снова будет учить демон Камидзё! – пожаловался он, немного успокоившись, - над нами что, издеваются? Вот невезуха!
- Но у вас уже была литература?
- Да не литературе!
- Чему же на этот раз?
- Культурологии. Представляешь? Предпоследний семестр обязательно надо было испортить!
- Чего же тут страшного? – усмехнулся писатель, - Ерунда, не стоит переживать! Это гораздо интереснее литературы: наскальные рисунки и фигурки древних божеств, императорские дворцы, придворные дамы и музыканты, костюмы разных эпох, боевые искусства, книгопечатание и манга в том числе – тебе понравится!
- Манга, говоришь? Да мангой там и не пахнет! – вспыхнул Мисаки, - Архетипы, стереотипы, но главное - демон! Демон Камидзё, понимаешь!
- Ты склонен преувеличивать некоторые вещи, пугая самого себя. Вспомни, зачёт по Истории литературы ты давно уже сдал.
«Ага, сдал…» - скептически усмехнулся тот, потому что, так, как эту проклятую Историю литературы, он не зубрил ещё ни один предмет.
- Кстати, о демонах! - спохватился мальчишка, - зачем ты всё время провоцируешь Аикаву? Как ты терпишь её непомерное хамство?
- Мы работаем вместе уже много лет, своё дело она знает. К тому же это мой любимый редактор.
- И что значит «любимый редактор»? С таким-то характером!
- Не ревнуй! – Акихико прижал палец к его губам. По телу Мисаки волной пробежали мурашки.
- Это не ревность, - тот глубоко вздохнул и убрал его руку, - просто я… а она… Интересно, а она не родственница óни Камидзё, такая же злобная!
- Может быть. Эти двое чем-то похожи…
- А откуда ты знаешь моего преподавателя? – удивился студент, но Усаги будто бы не заметил вопроса.
- Иногда слишком нервные женщины превращаются в «óни». Будь осторожен, не подходи к Аикаве близко, а иначе она тебя съест! – рассмеялся он, но его собеседнику эта шутка совсем не понравилась.
- Тогда… может, тебе стоит сменить редактора?
- Мда? И кто же тогда будет меня редактировать? Может быть, ты?
Мисаки смутился. Ему хотелось сказать, «а почему бы и нет!», но к многократному перечитыванию откровенных бойз-лав новелл он был совсем не готов.
- Аикава-сан слишком много знает, - пояснил Акихико, - обо мне. О нас. Такого человека лучше держать при себе…
- Значит, её нужно как-нибудь нейтрализовать!
- Не нужно, - с улыбкой ответил он, - перестань выдумывать! Я безмерно счастлив, что ты так переживает за меня! Это прекрасно!
Прежде, чем тот успел опомниться, Усаги наклонился к нему и жарко поцеловал дрожащие от возмущения губы. Мисаки было растерялся, но тут же схватил игрушечного медведя и, отодвинувшись, втиснул его между ними. Усаги оказался нос к носу с большой плюшевой мордой.
- Перестань! – запротестовал мальчик, - я же говорю серьёзно!
- Серьёзно? – скептически осведомился тот.
Частый свидетель подобных сцен, не умеющий краснеть плюшевый гражданин Судзуки тут же отправился на пол.
-Д-да…
Мисаки испуганно вжался в подлокотник дивана. Акихико приблизился и, едва касаясь уха тёплым дыханием, прошептал:
- Я всё понимаю. Я тоже очень люблю тебя!
- Дело не в этом!
Но Акихико уже не слушал, осыпая его шею и ключицы нежными поцелуями. Мальчик сам не заметил, как оказался без футболки. Попытка отстраниться не удалась, и после очередного «люблю» оставалось только смущённо обмякнуть. «Ничего Усаги не понимает! Что он хотел сказать? Если бы понимал, вёл бы себя иначе!» – Мисаки закрыл глаза, позволяя мужчине исследовать его тело, легонько обводя соски подушечками пальцев. Или это он, Мисаки, не понимает, чего хочет на самом деле? Всё это так странно. Зачем? Они же разговаривали! Ласки, обычно приятные и неприлично волнующие, сейчас были совсем неуместны. Он же заботится, беспокоится за этого глупого Усаги! Хотя впору было переживать за себя. Куда катится его жизнь? Во что вообще она превратилась?.. Расплываясь в сознании, терялись значения слов. Слишком много чувств! Его маленькое сердечко совсем не справляется и вот-вот выпрыгнет из груди!
Голова закружилась. Когда Усаги-сан наклонился к паху, все мысли о том, что надо сопротивляться, забылись окончательно. Сладость и неуправляемость их странной любви щемили сердце. Каждое прикосновение наполнялось особенной нежностью и остротой, делая Акихико ещё более ненавистным и желанным. Пьянящая близость, тепло его кожи, его горячие губы где-то там, внизу, куда Мисаки даже взглянуть не решался… Неразборчивые телевизионные голоса отдалённо звучали фоном уже какой-то чужой, параллельной реальности. Он осторожно положил свою руку Усаги на голову, неосознанно желая уловить его каждое, даже самое незначительное, движение. Безумно хотелось вцепиться в светлые волосы, но так страшно случайно сделать что-то не так...
Если бы только Мисаки мог видеть себя со стороны! Акихико незаметно запустил руку в собственные брюки, присоединяясь к чувственному наслаждению своего хрупкого возлюбленного. Украдкой смотрел, как тот запрокидывает голову, боясь пошевелиться, чтобы только он не передумал, не отвлёкся от проявлений своей обжигающей нежности.
Настала пора сделать следующий шаг. Усаги приподнялся, ненадолго оторвавшись от мальчика. Тот замер, а потом, погладив любимого по щеке, тихонько застонал. И Акихико сжалился. Низ живота опять обожгло его прерывистое дыхание. Ещё несколько движений губ навстречу дрожащему телу, пара невольных всхлипов и вздохов наслаждения… Внимательно изучая взглядом раскрасневшееся лицо, Усаги провёл языком по распалённой до предела плоти. Мисаки зажмурился, вскрикнул и невольно сжал его голову бёдрами. Тот с удовольствием проглотил горячую жидкость, но самому ему этого было мало. Да и зачем останавливаться, особенно если ты в этот миг так откровенно любим…
Мисаки расслабился и робко открыл глаза. Перед ним возвышался Усаги-сан. Порозовевшие щёки, всклокоченные волосы, многообещающая улыбка и эта маленькая светлая капелька, стекающая по подбородку – он был действительно великолепен, так откровенен, невероятен и по-животному сексуален. Если бы мальчик не кончил только что, наверное, снова испытал бы оргазм. Но когда Акихико попытался раздеть его полностью, рассудок неожиданно вернулся к Мисаки.
- Нет! – закричал он, вцепившись в собственные штаны.
- Что такое? – Усаги искренне удивился.
- Давай остановимся на сегодня...
Тот повторил попытку, настойчиво целуя, но мальчик рывком отодвинулся и поспешно натянул брюки.
- Ну, всё! – он обиженно надул губы, - Пожалуйста, хватит, сенсей!
- Почему? – растерялся тот.
- Не хочу больше!
- Мисаки, - Акихико снова потянулся к нему, - я же так люблю тебя…
- Я сказал, хватит! Ты вообще меня слушаешь?
- Но я хочу продолжения…
Усаги-сан… его соблазняющая очаровательная улыбка, дыхание, близость разгорячённого тела… Мальчик стеснялся поднять взгляд и намеренно спрятал за спину руки, борясь с невероятным желанием поддаться искушению и снова передать себя в полное распоряжение Акихико Усами. «Нет! Не могу!» – прикусив губу, он зажмурился, а, когда открыл глаза, резко выпалил:
- Блин, мало ли кому чего хочется!
- Я с удовольствием выслушаю, как хочется тебе, и мы сделаем это вместе…
Растерянный и возмущённый, Мисаки молча смотрел на него. Уже ничего не хотелось, но этот голос проникал в самое сердце. С просящим и ласковым, почти щенячьим выражением лица его Усаги без тени какого-либо смущения положил кисть юного любовника на свою ширинку.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт! - подумал тот, чувствуя, как весь заливается краской и кое-что начинает шевелиться в собственных штанах. - Беспредел! Они... оба против меня сговорились!»
- Но, сенсей! Блин! Замучил уже! – он резко отдёрнул руку.
- Что такое? – спросил Усаги, немного озадачившись, уж очень неожиданный был поворот.
- Голова болит!
Его мальчик на этот раз был хмур и серьёзен, как никогда.
- Ну, ладно, - Акихико со вздохом поднялся с дивана и направился в ванную.
Мисаки остался сидеть на прежнем месте, не веря до конца в реальность происходящего.
- Что вы все, сговорились, что ли? У всех моих женщин кретинические дни! – пробурчал писатель с досадой, тихо, но так, чтобы нельзя было его не услышать.
- Чего?!! – удивился мальчик и то ли спросил, то ли неосторожно подумал вслух: - Каких ещё женщин?
Усаги на минуту остановился и развернулся вполоборота.
- Я имел в виду тебя, - недовольно ответил он и пошёл дальше.
«Идиотские шутки!» - Мисаки нахмурился, почёсывая нос, просто потому, что нужно было хоть что-то сделать.
Как можно встретить подобный вопрос со стороны своего стеснительного возлюбленного так удивительно холодно? Мисаки оторопел. Неужели его проигнорировали… так… Почему? Он действительно был перегружен всякими впечатлениями за этот день и теперь совсем не хотел секса, тем более что, благодаря Усаги, был уже удовлетворён. Несмотря на предательство собственного тела и теплоту, смешанную с любовью и нежностью, которую испытывал к этому извращенцу, он был растерян, но всё-таки горд своим храбрым поступком. Пусть знает, что мы тоже не лыком шиты! Нет, значит, нет! Только радости особой это почему-то не добавляло. Давно он подозревал, что в постели возможно не полностью отключать мозги. Оказывается, этот тип может ещё взять да и отказаться от своих притязаний? Что вообще это было? Что это может значить? Слабо верилось, будто спустя три года эгоистичной влюблённости и бесцеремонного отношения к нему Усаги-сан решил проявить уважение к воле партнёра, которая, ко всему прочему, идёт наперекор его собственной. «Не верю! – подумал Мисаки.- Пусть поплавает, но мне расслабляться нельзя! Он обязательно ещё на мне отыграется…». И всё же, оставалось неясным, его пожалели или… разлюбили? Ещё одна странная мысль, голова идёт кругом!
«Тяжёлый, просто титанически тяжёлый сегодня день! – он поднял и отряхнул депортированного на пол медведя. Мобильный телефон уже давно получил нужную порцию электричества и в безразличном молчании валялся на тумбочке. Мисаки выдернул из розетки зарядник и проверил непринятые звонки. Преследовало навязчивое ощущение, будто он о чём-то забыл. Ах, да! Сохранить телефонный номер Касуми! Вдруг ещё пригодится. Но в сумке отыскать буклет с приглашениями почему-то не удалось. Наверное, он лежит где-нибудь в комнате наверху! Всё перерыл, но заветного конверта и там не было. Где же он может быть? Мисаки вспомнил, что, когда только вернулся домой, швырнул свою сумку на пол в прихожей и отправился набивать холодильник замороженными продуктами. А потом? Наверное, сумка была открытой…
- Усаги-сан! – крикнул Мисаки что было силы.
- Да-да, - послышалось глухое из ванной.
- Усаги-сан! На полу не валялся конверт? Ты не видел?
- Подойди сюда, милый мальчик, я ничего не слышу! – всё он слышал, и Мисаки это прекрасно знал, но делать было нечего.
Вальяжно раскинув руки на бортиках ванны, Усаги расслабленно лежал по грудь в воде и душистой пене. Голова откинута назад. Глаза закрыты. Время от времени он томно затягивался сигаретой и медленно с наслаждением выпускал с губ тонкую струйку дыма. В воздухе плыли и растворялись лёгкие туманные петельки. «Какой же Усаги красивый! – с восхищением подумал мальчишка, - такой хороший, необыкновенный…» - и сразу почувствовал себя виноватым, ну зачем надо было его обижать, Усаги всё же такой добрый... Чем дольше Мисаки смотрел, тем больше хотелось приблизиться и поцеловать его, только так, чтобы тот ничего не заметил. Когда Акихико в очередной раз выдохнул в небольшое пространство ванной комнаты остатки порции никотина, мальчик закашлялся и вспомнил, зачем пришёл.
- Пожалуйста, перестань курить в ванной! Так трудно проветривать… А ещё это вредно!
- Спасибо, мамочка! – мужчина чуть приподнялся и затушил сигарету.
Усаги-сан не собирался вылезать, но Мисаки на всякий случай зажмурился. Осторожно приоткрыв один глаз, а потом и другой, он хмыкнул и, наконец, спросил:
- Сенсей, ты не видел такой конверт, с цветочком?
- Какой конверт? – Акихико удивлённо смотрел на него бесстыжими голубыми глазами.
- С рекламой спектакля.
- Молодёжного театра?
- Ну да, студенческого.
- Буклет с цветочком, там ещё телефон на обороте?
- Ну да! Где он?
- Нет, не видел, - и Усаги снова погрузился в воду, на этот раз до самого подбородка. - Тебе нравится театр? Какой вид искусства предпочитаешь, оперу или балет?
Мисаки проглотил возмущение. Ему так сильно захотелось врезать по этой самодовольной наглой морде, что даже перехватило дыхание. Но парень быстро мобилизовался: «Опера – это там, где всё время поют. Балет – это где мужики в обтягивающем трико с зажатыми причиндалами скачут. Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь!»
- Я больше кино люблю, - вместо этого произнёс он, закрывая за собой дверь с той стороны.
«Проклятый извращенец! Он всё нашёл, разорвал и выкинул! Уничтожил! Небось, и кусочки сжёг в пепельнице! Такая вот, блин, у него любовь, понимаете ли! Эгоист паршивый! Плакал мой спектакль! До боли обидно! Ненавижу этого придурка! А я только было хотел его пожалеть… Ни за что! Отравлю его! Утоплю в ванне!» – вернувшись в гостиную, мальчик пнул с досады диван, и, как назло, слегка ушиб ногу.
- Что-то случилось? – отозвался на вопль громкий голос из ванной.
- Да я тут с диваном поссорился!
- И что, кто победил?
- Никто! Мы уже помирились.
Конечно же Мисаки никогда не решился бы причинить вред человеку, а тем более тому, кого он, несмотря ни на что, так сильно любил, храня своё чувство как сокровенную тайну глубоко в сердце.
Студента выпускного курса университета Мицухаси ждали конспект и задачки, которые нужно было подготовить к завтрашним урокам. Мохнатый Судзуки-сан сидел посреди красного кожаного дивана и смотрел в пустоту тупыми глазами-пуговицами. А на экране телевизора отвратительнейший полусгнивший упырь в рваном саване крался за окном чьей-то спальни, и Мисаки подумал, что вампиры - это совсем не те существа с бледной землистой кожей, звериными когтями и клыками. Вся нечисть существует на самом деле, она вокруг нас и гнездится внутри человека…