Видео

[ambition]

Я решила поделиться трёмя классными видео *-*. Наверно некоторые из них вы уже видели, но они просто великолепны) Приятного просмотра)))
Заранее говорю, что эти видео не мои)

1 видео

2 видео

3 видео

@темы: видео

---

эээ

[Devil in Paradise]

Название: Мальчишки
Автор: Devil in Paradise
Пейринг: Акихико/ Мисаки, Мияги/ Шинобу
Размер: миди
Жанр: романс
Рейтинг: R
Саммари: ох уж эти малолетки.
От автора: ну, люблю я педофилов ^^
Размещение: предупреждайте автора, пожалуйсто)

1 глава (теперь полная)

Глава 1.

В последнее время с Великим и Ужасным Усами Акихико творились странные вещи. Мисаки отметил грустный, слишком уставший вид; увеличение числа выкуренных пачек сигарет в сутки; и-и-и…еще кое-что.

Не то, чтобы это его слишком волновало…

Нет-нет, это его совсем не волнует.

Противный, противный Усаги-сан! Из-за него Мисаки и сам становится извращенцем.

Все дело в том, что чертов старый писака даже не притронулся к нему за последнюю неделю. Даже не обнимал и не подкрадывался сзади, чтобы поцеловать. Ни разу не попытался совратить Мисаки или силой унести в спальню. Ни разу, чтоб его!

Даже перестал при каждом удобном случае говорить разные сопливые вещи, наподобие: «ты прекрасен, Мисаки» или «я люблю тебя, Мисаки». И даже не «как приедем домой – займемся любовью, Мисаки».

Ни-хре-на.

А Мисаки ведь уже привык отбиваться, лягаться, кусаться, словом, делать все то, чтобы воспрепятствовать дальнейшему развитию различных событий сексуальной наклонности, в особенности, когда Усаги-сан только закончил очередную книгу или просто очередную главу. Ведь это означало, что его писателю нужна срочная «подзарядка», и для Мисаки это обернется бессонной ночью и болью кое-где на утро. А он ведь, между прочим, еще и в институт ходить должен! А вместо этого с утра попрется на кухню готовить завтрак. Прихрамывая.

Хотя такой исход событий мог произойти в абсолютно любой день.

Если честно, Мисаки уже успел к этому привыкнуть.

А если быть еще честнее, Мисаки это уже давно нравилось.

И черт бы побрал этого извращенца Усаги-сана!

А Мисаки стало так не хватать ласкового взгляда Усаги, его широких и теплых ладоней, его тихого голоса и счастливой полу-улыбки.

И гребаное сердце ужасно громко бьется, когда он рядом. И где-то в районе живота внутренности, кажется, совершают гимнастическую программу. А что случается, когда Усаги-сан его целует…

Нет, об этом Мисаки пока вслух сказать не может.

Теперь ему приходится выяснять, что стряслось с этим придурком
.
Ведь в том, что с Акихико было определенно что-то не то, Мисаки был более чем уверен.

Но страшные вещи стали приходить в голову Мисаки. А вдруг его извращенец-писатель больше не любит его? Нет-нет-нет, невозможно, нельзя о таком думать! От этой мысли становилось так плохо, что Мисаки мог запросто расплакаться, как девчонка. Что бы он не делал, и как бы не пытался обозвать Акихико, ему все равно ужасно нравился писатель. Он так привык к нему. И каким-то шестым чувством Мисаки понимал – не сможет он без своего старого извращенца. Но страшные мысли не спешили покидать голову Мисаки, ведь Акихико так и не пытался наладить отношения, и мальчик лишь изредка ловил на себе грустные, горькие, но короткие взгляды.

Да что же с ним случилось такое?

***

Усами-сенсей рвал и метал, закрывшись в своей комнате.

За неделю ни-че-го.

Ни единого признака того, что Мисаки скучает по его прикосновениям, по его заботе…

По нему, в конце концов.

Сейчас они практически не виделись. Только завтракали, обедали и ужинали вместе, по устоявшейся традиции. Но Акихико с грустью думал о том, ели бы они вместе, если б не было этой традиции? Виделись ли бы они вообще тогда? Писатель горько вздыхал.
Ну неужели он перестарался со своей заботой и стремлением быть самым главным человеком в жизни Мисаки? Кое с чем другим перестарался – услужливо шептала ему совесть, и как бы он старался не думать об этом, чтобы совсем не скиснуть, но ему приходилось согласиться с нею.

Замучил он Мисаки со своими приставаниями. Ясно же ведь, как день, что сексуальные аппетиты мальчика явно меньше, чем у него самого.

Мисаки постоянно сопротивляется и кричит на него. И если сначала ему казалось, что это лишь временно, и его стеснительный мальчик просто не привык к такому, то теперь он вообще не был уверен, нравилось ли это ему когда-нибудь или нет.

Ужасные мысли всплывали в голове Акихико. А что, если покорность Мисаки – это всего лишь благодарность за проживание и подарки? А что, если его алые щеки и слезы – признак осознания своей беспомощности, а не желания? Бо-оже, вдруг ему этого совсем не хочется?

Ведь мальчик ни разу не говорил ему о своих чувствах.

Только когда…нет, все же Мисаки нравилось, что делал с ним Усаги.

Но ведь довести ребенка до оргазма – дело нетрудное. Вопрос лишь в том состоит, хочет ли этого сам ребенок? То, что это до безумия нравится Акихико ведь не умаляет ситуации? Господи, но ведь, доставляя Мисаки удовольствие, он только лишний раз хочет показать ему, что любит его. Неужели, это настолько непонятно?

Ох уж эти дети.

И что теперь ему, великому и прекрасному, делать? Мисаки, видимо, устраивали их нынешние отношения.

А вот Акихико они совершенно не устраивали.

Не может он отпустить проклятого мальчишку. Только не сейчас, когда Акихико полностью удостоверился в своих чувствах к нему. Только не сейчас, когда при виде Мисаки сердце сладко ноет и хочется запереть его в своей спальне и никогда больше не отпускать.

Акихико не в силах от него отказаться. И смириться с тем, что он безразличен Мисаки – тоже невозможно.

Ну как, как еще дать ему понять, что голову он от одного его вида теряет? Как объяснить, что не может он его оставлять надолго, потому что ужасно ревнует?

А у него же сроки, книжку заканчивать надо.

Но как можно что-то писать в таких условиях?

К черту все.

Сначала нужно с Мисаки разобраться.

***
Утро стояло на удивление солнечное и теплое. Мисаки готовил завтрак и одновременно изучал облака на небе через окно, ну и, конечно, одновременно с этим думал об Усаги-сане. Беспокойные мысли все еще терзали его, но сейчас, глядя на ясное небо, он немного успокаивался, хотя радоваться у него все равно не получалось. Осматривая пустой зал, непременно останавливая свой взор на красном диване, он лишь задумчиво вздыхал.

Усаги-сана не было рядом, он был в своей комнате.

Хотя обычно, когда ему не нужно было писать всю ночь напролет, он вставал раньше Мисаки.

А сейчас спускается только к завтраку.

Упоминать о том, что спят они уже несколько дней в разных комнатах, вообще будет лишним. И так понятно.

Мрачные рассуждения Мисаки прервал громкий хлопок дверью. Он уж думал, что Усаги проснулся, но посмотрел на входную дверь и-и-и…

- Э-э-э, Исаки-сан? – Мисаки удивленно уставился на вошедшего мужчину. Тот не выглядел веселым, как обычно, а наоборот, казалось, был немного зол и обеспокоен.

- Да-да, милашка, это я. Где Акихико? Он срочно нужен.

Тон Рюитиро не предвещал ничего хорошего. Кажется, он был не просто обеспокоен, а что-то намного хуже.

И вообще, как он в их дом попал? Закрыто ведь же.

Видимо, Исаки оценил выражение лица Мисаки и произнес:

- Ключи, - а для пущего эффекта он достал их и повертел в руках.

Вот так вот. Ключи у него есть. Теперь уже Мисаки злился. Какого хрена этот жалкий исполнительный директор приперся в их дом, да еще и открыв дверь собственными ключами? Насколько Мисаки помнил, ключи от этой квартиры есть только у него и Айкавы-сан. Неужто Усаги мог дать их еще и Исаки-сану?

Чертов Усаги-сан!

- Ну так что, Чиби-тян? Мне самому к Акихико подняться? Только учти, если пойду я – то за себя не ручаюсь, - ухмыльнулся мужчина. Хотя ухмылка эта была скорее злая, а не пошлая. Но мальчик не слишком-то разбирался в ухмылках.

Мисаки цветом стал неотличимым от помидора.

Да что этот придурок имеет в виду?!

- Не надо ни за кем идти, - донесся сверху сиплый бас. Похоже, Усаги за неделю выкурил себе весь голос.

Исаки-сан и Мисаки одновременно, как по команде, подняли голову вверх.

Акихико, закрыв свою комнату (а зачем на ключ-то, - недоумевал Мисаки), развернулся и зашагал в сторону лестницы. Вид у него был как никогда плачевный: километровые круги под глазами, мятая одежда (что было весьма и весьма странно), беспорядок на голове, и окурок во рту.

Очевидно, не самое лучшее его утро.

Пока мрачный Мисаки оценивал вид своего кхм… Усаги-сана, Исака-сан начал свою довольно-таки гневную тираду.

Мисаки не слушал. Единственное, что он уловил, так это что с Айкавой-сан произошло что-то плохое, а Усаги-сан, по-видимому, тянет сроки своего нового порнушного романчика.

В подробности он не вдавался, лишь смотрел на своего замученного писателя,…и что-то творилось с сердцем Мисаки. Ну почему Акихико в последнее время так холоден с ним? Как он довел себя до такого состояния? Как он сейчас себя чувствует? Может быть…это все из-за него, из-за Мисаки? Может, он провинился перед ним чем-то? Гадать можно сколько угодно, одно только лишь ясно – Усаги-сана нужно срочно…

Но тут что-то сотворилось с самим Усаги-саном.

Мисаки заворожено смотрел, как его нога как-то неестественно выгнулась, когда он перешагнул последнюю ступеньку лестницы и встал на пол. Акихико тут же поджал ногу и зашипел что-то на английском, через потухшую сигарету. Что-то определенно нехорошее.

Да, далеко не лучший его день.

***
- Усаги-сан, идиот! Как можно быть таким придурком, нет, ну объясни мне? Если вдруг что-то серьезное – сразу звони мне! Я приеду к тебе в больницу, - вещал голос Мисаки на другом конце провода. Ну как же тут не улыбнуться? Впервые за эту гребаную неделю на лице Акихико сияла счастливая улыбка. Трогательная забота Мисаки умиляла, но… ведь он такой чуткий ко всем, не только к нему. Хотя сейчас он старался не думать об этом.

- Хорошо, я позвоню. Правда, не думаю, что там что-то серьезное. И уж точно не надо из-за меня прогуливать уроки, - попытался он ответить как можно строже. Нечего ребенку институт прогуливать.

- Да у меня все равно последняя пара по литературе. Уйду с нее, сосредоточиться ведь не смогу, а Камидзе с меня шкуру сдерет тогда. Вообще не понимаю, зачем мне нужна литература? Я же на экономическом факультете…Тупой институт, тупой Усаги-сан, чтоб тебя!

Акихико хмыкнул в трубку. Насчет Хироки он точно прав.

- Как хочешь, Мисаки, но если вылетишь – моя гордость не простит тебе этого.

- Да прям я вылечу! И вообще у меня важная причина: ты сломал ногу. Я вот уж точно не прощу себе, если не приду и вовремя о тебе не позабо…э-э-э, так короче ты….э-э, позвони тогда, ладно?

- Я же сказал уже, что да, позвоню, - с очередной улыбкой проговорил Акихико. Он уже собрался, было, класть трубку, но тут ему показали справку,…Усами продолжил:
- И, Мисаки, приходи сразу домой, я сейчас уже уезжаю из этого места и вскоре буду дома.

- Да? Отлично, - сконфуженно пробормотал Мисаки прежде чем закончить разговор.

Кажется, не все так плохо, как думал Усами. По крайней мере, теперь у него были кое какие мысли о том, как наладить (или наоборот выяснить) отношения с Мисаки. Хм.

Да, сегодня определенно что-то случится.

запись создана: 27.03.2011 в 09:51

@темы: фанфики

---

[Devil in Paradise]

и вот еще что нашла *__*

пандомисаки

@темы: арт

---

уииии^^

[Devil in Paradise]

под кат не прячу, ибо:

---

Продам артбук по Чистой романтике.

[Horo_Ani]

Надеюсь, это не запрещено правилами сообщества^^ А коли да - удалите.

Из Японии, абсолютно новый.

Язык: японский.

Размеры: 25 см х 18 см.

Кол-во страниц: 127.

Много красочного и официального арта, есть биографии героев и краткое описание серий, а также скетчи художников аниме. В общем, очень ценное приобретение для фаната данного произведения.

Цена: 1500.

Обратите внимание: в первую очередь продам артбук жителям Петербурга, т.к. энная сумма денег мне очень понадобится именно в этом городе. Сама буду в Питере 31 марта и 1 апреля. Если покупатель из Питера так и не найдется (до 29 марта), то, конечно же, продам желающим из других городов.

Г. Ульяновск, пересылка.

Связь: комментарии, у-мыло.

UPD - РЕЗЕРВ.

@темы: арт, аниме

---

Фанфик. Полная версия. Ч. 3

[Victoria Liya]

Название: О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку.
Автор: Victorialiya
Категория/Рейтинг: NC-17, Яой.
Жанр: Ангст, Романтика, POV местами
Персонажи. Пары: Акихико/Такахиро, Новаки/Хироки,
Статус: Закончен. Ч. 3 из 3-х.
Размер: Средний
Содержание: Полная версия. Действие происходит после сцены в манге, когда Хироки встречает Акихико в кафе напротив цветочного магазина, где работает Новаки
Предупреждение: В сокращённом варианте ни одна сцена NC-17 не пострадала.
Автор, в отличие от одного из персонажей, профессиональным писателем не является. Возможен ООС
Дисклеймер: Идея и персонажи принадлежат создателю манги Сюнгину Накамуре. Выражаю огромную благодарность режиссёру Тиаки Кону и всем создателям анимэсериала
От автора: Версия дополнена в начале и в конце. Присутствует немного мозголомства и рассуждений «за жисть».
Полная версия размещена по просьбе Гиена Слишком-длинный-ник

читать окончание

Акихико перехватил его губы. Потихоньку расстегнув рубашку Такахиро, он опустился к шее и ключицам, страстно одаривая их поцелуями. Затем, отыскав упругую пуговку соска, нежно обвёл её языком. Парень вздрогнул и запрокинул голову. Одно он помнил точно: в гостинице шуметь нельзя. Акихико снял с себя кофту, чтобы лучше чувствовать кожу своего любовника. Прикосновения рук, губ, близость желанных тел сводили с ума их обоих.
Юноши переместились на футон. Ласки Акихико спускались ниже и ниже. Такахиро отвечал ему, подаваясь навстречу, ловя его возбуждённое дыхание. Он утопал пальцами в светлых волосах, обрамляющих лицо, на которое так стеснялся смотреть в столь интимные минуты. Наконец, Акихико расстегнул его ширинку.
- Нет! – Такахиро смущённо схватился за пояс, - сначала ты, я стесняюсь...
- Ну ладно, - тот снял брюки, оставшись в одном белье, и вернулся к своему возлюбленному. Акихико поцеловал парня в живот и уверенно, не допуская сопротивлений, раздел его полностью. Затем, облизав губы, взял в рот уже увеличившийся фаллос и принялся сосать, двигаясь вниз и вверх, облизывая языком напряжённый ствол и головку. Такахиро тихо застонал, стараясь сдерживаться. Любовник тем временем руками ласкал его подрагивающие бёдра, мошонку, нежную кожу промежности, пока не нащупал пальцами тугое колечко заднего прохода.
- Перестань! – зашептал Такахиро и слегка приподнялся, опираясь на локти, - там же грязно!
- В человеческом теле нет ничего грязного, ты же не возражаешь, когда я облизываю твой член.
Такахиро зажмурился.
- Пожалуйста, не произноси такие пошлости!
- Хорошо. Я просто хочу, чтобы ты почувствовал меня, - Акихико мгновенно оказался над ним между раздвинутых ног. На своём животе Такахиро почувствовал нечто тёплое и твёрдое – его пенис. От этого ощущения и неприличных мыслей об эрекции мужчины, находящегося совсем близко рядом с ним, вдруг закружилась голова, а тело обдало очередной затягивающей волной возбуждения. Опираясь на одну руку, другой рукой Акихико сложил их фаллосы вместе, а затем начал плавные движения, осторожно сжимая пальцами упругую плоть, свою и своего возлюбленного. Да, Такахиро чувствовал всю его твёрдость и жар, горячую неудержимость желания, которое игривой змеёй скользило и тёрлось вдоль и вокруг его пениса. Вдруг стало казаться, что ещё немного, и рассудок навсегда покинет его. Увидев совсем затуманенные наслаждением глаза юноши, Акихико сделал паузу, чтобы переместиться ниже. Он провел языком от основания члена Такахиро до нежной головки, облизал яички, потом снова вернулся к члену. Смочив палец слюной, он опять подступился к заветному отверстию. На этот раз его любовник не сопротивлялся. Ему было так хорошо, что парень готов был на что угодно, и Акихико чувствовал это. Аккуратно, насколько мог, он погрузил в горячее нутро один палец и начал медленно двигать им, стимулируя самое укромное местечко. Такахиро вздрогнул. Было немного больно. Затем Акихико ввёл второй палец, продолжая интимный массаж, расслабляющий мышцы. Он наклонился к паху и, нежно прикоснувшись своими губами к самому краешку-ротику головки, снова засосал внутрь жаждущий внимания орган. Такахиро уже не понимал, хорошо ему или плохо, так перемешались в нём ощущения. Казалось, близость Акихико снимала с него всю ответственность, все запреты. Но вот, страстный любовник на мгновение оторвался от него.
- Я постараюсь быть самым нежным, - прошептал Акихико. Такахиро почувствовал, как парень приставил к его анусу член, и медленно погрузившись внутрь, начал двигаться. Хотелось вскрикнуть, но начинающий гей помнил: нельзя – и только зажал рот ладонью. Сначала было неприятно и страшно. Казалось, этот огромный инструмент вот-вот разорвёт его изнутри. Такахиро терпел только потому, что его возлюбленному соблазнителю, должно быть, было сейчас очень хорошо, но постепенно с лёгкой тянущей болью в него проникло доселе неведомое пьянящее ощущение. Они двигались медленно и ритмично, словно плыли в лодке по огромному озеру, раскачиваясь на волнах эротических наслаждений. После очередной захлестнувшей волны, Такахиро подался навстречу партнёру, как бы прося завершения его сладострастных мучений. Акихико стал двигаться быстрее, продолжая стимулировать рукой его член. Ещё несколько минут этой пляски, и юноша притянул его к себе, плотно обхватив бёдрами. «Пожалуйста! – мысленно шептал Такахиро, - пожалуйста, ещё! Только не останавливайся! Проникай в меня глубже, разорви меня! Я на всё согласен! Ещё немножечко! Ну, пожалуйста!» Акихико нежно и страстно впивался в его губы, продолжая свою неистовую пляску, стараясь тереться о его член животом, и от этого распаляя себя и его ещё больше. Боясь ненароком оцарапать, Такахиро впился что есть силы подушечками пальцев в упругие ягодицы одноклассника. Он был уже не в силах сдерживаться. Приглушённо всхлипнул, прижался к любовнику что есть силы, зажмурился, и Акихико почувствовал на своём животе горячую вязкую жидкость. Мощное биение пульса внутри Такахиро заставило любовника снизить темп. Движение. Ещё движение. Снова глубже, сильнее. Ещё один вздох – не выразимая словами секунда между жизнью и небытием - и Акихико излился внутрь своего нежного мальчика.
Такахиро, обессилено раскинув руки и ноги, лежал на полу. Расслабленный и опьянённый, он рассеянно смотрел на бумажный плафон японской люстры, висевшей над ними. Он был безумно красив, этот мальчик, в минуту после пика своего наслаждения. Акихико лежал рядом и заворожёно смотрел на румянец его щёк, соблазнительно алые губы, влажный живот и слегка подрагивающий фаллос, только что развратно выплеснувший порцию семени. Высоко вздымалась юношеская грудь, наполняя с каждым глубоким и основательным вдохом живительным кислородом всё естество, будто бы они ныряли сейчас в глубины моря за жемчугом. В каком-то смысле так оно и было. Белые капельки спермы всё ещё поблескивали на обнажённых телах».

- Извращенец! – воскликнул я, - совсем умом тронулся!
Рука моя снова находилась в трусах. И не просто находилась, я сам не заметил, как «нырял за жемчугом» вместе с героями книги.
- Нет, ну надо же! Какая досада! Он что, не мог написать, как все нормальные люди? Мол, «предались своей страсти» или «всю ночь наслаждались друг другом», или ещё что-нибудь в этом духе. А там уж каждая домохозяйка додумает, если захочет, как именно он там предавались. Обязательно было описывать всё так подробно? А где же пресловутая японская недосказанность? Идиотство…
Пока я сокрушался, приятная расслабляющая истома теплом разливалась по всему моему телу.
Пришлось снова идти в ванную. Не ожидал от себя такой прыти. А главное, из-за чего? Глупая книжонка, которую после прочтения в туалете или вагоне поезда, там же на гвоздике и оставляют! Это ужасно. Немыслимо. «У меня шок. Электрошок. 110, а потом 220, - думал я, разглядывая своё бледное лицо в зеркале, - надо что-то менять…». Но менять ничего не хотелось.
Я не видел Акихико какое-то время и думал, что моя пагубная страсть прошла, но не тут-то было. Друзья детства могут испытывать между собой нежные братские чувства. Почему бы и нет? А вот нет, не в моём случае! Сеанс чтения всяких подленьких книжечек это доказывает, - дискутировал я сам с собой, - я всё ещё люблю его. Моё сердце замирает при звуках его голоса.
- Ха! Да это же акихикозависимость!
- Нет, я просто рад видеть старого друга. Любовь – это не зависимость! Я взрослый самостоятельный человек!
- Так рад, что сразу начал вилять хвостом!
- При чём тут хвост? Я-то знаю, что есть ещё кое-что, чего Акихико и не думает замечать. Оно идёт от чистого сердца. Это не честно!
– А честно надругаться над старым другом, дважды подрочив на него и его повесть одновременно? – возражал мне внутренний голос, - Или скажешь, читая серьёзные его произведения, ты никогда не выдумывал у себя в голове всякий фанфикшен? А, отаку-фанат-извращенец?
- Нет! Никогда! Я уважаю чужое творчество.
- Ещё скажи, что ты до того никогда не занимался онанизмом!
- А разве есть такие люди? – настойчиво оправдывался я.
- Наверняка есть.
- Откуда ты знаешь? По теории вероятности?
- Всё-то тебе необходимо опошлить! Разве в этом суть?
Вопрос был, конечно, не в том, чтобы найти и распять какого-нибудь местного юродивого, наивно полагающего себя невиновным.
Книжку я дочитал. Хеппи энд: Акихико и Такахиро договорились встречаться, однако ни их друзья, ни родственники не знают об этом. И о какой любви до гроба можно говорить в восемнадцать лет? Ребята ничего не понимают сами, гонят пафос о чувствах и хотят безопасного секса. Только одна отвергнутая девушка возносит к небесам законный вопрос «Почему?» И когда Акихико успел снять трусы, позвольте спросить? Что-то я не заметил. А главное, так всё просто и радужно – мальчики-зайчики любят друг друга, и мир улыбается им. Какая-то амурная бессознательность! Такахиро и в реальной жизни не гений сообразительности, но в повести Усами он мучается от страха перед неизвестным, а совсем не от аморальности своего влечения. Да уж, да уж. Влюблённые не ведают проблем, счастливые часов не наблюдают!
В то время я ханжой себя не считал, скорее типом со странностями. Всё, что естественно, то прилично? Но разве человек – это естественное природное существо? Стоит взглянуть на его деятельность, и с таким утверждением запросто можно поспорить. Я сидел и думал, зачем на нас вываливают каждый день тонны противоречивой информации. Разве можно прививать такое в доверчивый неокрепший мозг? Человек из девятнадцатого столетия в двадцатом веке наверняка сошёл бы с ума за неделю. – Не надо тешить себя иллюзиями. Оглянись вокруг: фильмы ужасов в прайм тайм, кровавые видеоигры и сексуальность на грани порнографии. Ты тоже включён в циничную борьбу за место под солнцем. Это твой мир. Нравится или нет, по крайней мере, ты ко всему здесь приспособился и привык. И ты не собираешься со всем этим расставаться. - Может быть, я постарел? - Может, у тебя шизофрения? Ты говоришь сам с собой. – Кто? Я? – А, ну да, - я снова дискутировал с предполагаемым собеседником, пытаясь разобраться в себе и превратить в шутку то, что выбивало меня из наезженной колеи мировоззрения, - приятно поговорить с умным человеком. – Как я тебя понимаю! Поневоле задумаешься, то ли отстал ты от жизни, то ли на много опередил её.

Когда я заснул, мне приснился Акихико. Он был маленький, как нецке. Он проник ко мне в голову и начал там расти, и рос, пока не занял всё моё тело. Сначала мне стало от этого хорошо, потому что мы были едины. Но потом я подумал, что я уже вовсе не я. Я – это Акихико. Я-Акихико оделся и вышел на улицу. Там было удивительно много народу, словно на оживлённом летнем фестивале или в метро в час пик. Все люди выглядели совершенно обычно, только вот их глаза… От старика до ребёнка, не важно, женщина или мужчина, в каждом поселился этот самоуверенный холодный взгляд. Еле заметная серая тень Акихико присутствовала везде. И мне стало страшно. Я понял, что могу всего лишь смотреть из бойниц моего оккупированного мозга, а телом моим управляет кто-то другой. Как будто в фильме «Быть Джоном Малковичем», только наоборот. Вместо марионетки-Малковича был я, были все. Абсолютно все, даже пробегавшая мимо собака. Очень странно. Зловещая, обыденная суета. На мгновение стало удивительно тихо, будто бы я оглох. Люди задевали меня сумками и плечами, а я не мог ничего с этим поделать. Стало холодно, и посреди расплывчатого самоощущения я вдруг потерял биение собственного сердца…
Звонок будильника спас меня. Сегодня воскресенье, я мог бы его не включать. В панике я подскочил к зеркалу. Там по-прежнему был знакомый до боли, слегка припухший от алкоголя и сна тип с фотографии в моём паспорте. И никаких посторонних. Вздохнул с облегчением.
Потом я не раз ещё вспоминал этот сон. Разгадывал, что бы он мог значить. Неужели моя размеренная-расписанная жизнь выходит из-под контроля?»

Камидзё вздохнул и потёр усталые веки. Время шло. Все телефонные аппараты предательски молчали. Он включил компьютер и проверил электронную почту. Из писем – только спам. Тогда Хироки пересмотрел старые входящие, там были послания и от Акихико, бесцеремонные просьбы о всяких пустяках, несколько душевных излияний и тёплые приветы из заграничных поездок.
«А потом я приобрёл второй роман Акикава Яёй, - вспомнил парень, - не Акихико меня осуждать. Кто знает, чем занимается по вечерам одинокий мужчина в огромном городе? Кому какое до этого дело? Это слишком интимный вопрос, тем более, никому вреда я не причиняю. А с самим собой я всегда договорюсь.
С тех пор у меня был свой собственный Акихико, и мы делали с ним всё, что угодно. Пусть призрак, но он хранил слабую надежду, что настоящий Акихико однажды смириться с безответностью своих чувств, и судьба даст мне шанс на счастье. Каким же я тогда был наивным!»
Он открыл случайное письмо с присоединёнными фотографиями. Усами-первокурсник с отцом и его деловыми партнёрами где-то на лазурном побережье. Японцы улыбаются, европейцы говорят «сыр», один Акихико словно не от мира сего. Он подтянутый и загорелый, словно с обложки журнала, но глаза тоскливые, как у бездомной собаки, и улыбка немного грустная получилась. Внизу была подпись:

Ненавижу фальшивую жизнь! Моя пытка скоро закончится. Передаю горячий привет из Франции. Очень скучаю по моему настоящему Хироки.

Это была последняя семейная поездка Акихико. Осенью он уже съехал из родного дома и начал самостоятельную жизнь.
«Как хорошо, что Акихико до сих пор не предлагал мне оценить одно из своих яойных творений, - Хиро-сан закрыл фотографии и вышел из программы, - В самом деле, чего я испугался? Акихико всегда думал обо мне немного лучше, чем я есть. Поэтому просто не мог шокировать мой тонкий литературный вкус такой жестью. И всё-таки он очень мил, мой старый школьный товарищ».
Хиро-сан понимал, что слишком много внимания уделяет проблеме. Утро вечера мудренее. Подумаешь, встретил приятеля? Они же не целовались, не из-за чего Новаки переживать. А Усами-сенсей? Эгоист, конечно, но со своими представлениями о чести и справедливости. Он по-своему любит Камидзё и с удовольствием затащил бы его насильно в рай, если бы придумал, как и чем осчастливить. В любом случае, всё, что мог, Хироки уже сделал. В мире существует огромное количество более серьёзных бед и вопросов. Но отвлечься не получалось, разогретая машина сознания обычно долго ещё работает по инерции. Камидзё не мог сейчас думать ни о чём другом, как ни старался.
«Каждый из нас немного лошадь, - рассуждал он, - Я обвиняю Акихико, а сам чем лучше? Больше всего мы ненавидим в других свои недостатки. Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют. Преобразовывая мир, мы создаём и потребляем друг друга. Любовь? Это привычка, биологический инстинкт, влекущий паразита к донору. Выходит, объективно лишь то, что все субъективны? Парадокс? Поэтому Новаки молчит. Потому он и спрашивает, не надоел ли он мне, не притворяюсь ли я. Проверяет, крепко ли я присосался, можно ли меня дальше вампирить в ответ. Довольно бросаться громкими словами! Почему не принято говорить, хочу, чтобы мои проблемы решил кто-то другой? Или «Отдамся в хорошие руки. Неприхотлив». Что за дурацкий гуманизм-формализм, сопливые сказки! Человек рождается и умирает один, а для жизни ему нужны другие люди. Мы с Новаки – две пиявки, присосавшиеся друг к дружке. Может, шут с ним. Может, Акихико и прав, главная категория «субъективная свобода», а я застрял в красивых иллюзиях? - вроде бы всё логично, но как-то грустно получается, суровая проза без тени романтики. Камидзё вздохнул, уж очень не хотелось расставаться со сказкой, а пьянящий дурман рассеивался, на глазах превращаясь в суровое похмелье. Хиро-сан жёстко анализировал себя, - Теперь, вкусивши человеческого тепла, мне будет трудно от него отказаться и перейти назад, на автономное питание. Все мы воротим по-своему, как кто понимает этот мир. Каждый человек эгоист по природе, ребёнок, которого необходимо постоянно держать в «нельзя» и «надо», для его же собственной безопасности. Новаки появился из ниоткуда, чтобы вернуть меня к реальности, к жизни. Теперь, когда дело сделано, мавр может уходить... Он покинет меня, и я снова останусь один, - Хироки вдруг почувствовал себя ничтожным гномиком посреди враждебных каменных джунглей, только теперь он знал, что это всего лишь игры эмоций. Инерция потребителя - привычка, которую нужно побороть, чтобы очистить сознание. Чистота. Сознание. Дао. Его вдруг охватил панический страх, - Как же мне быть, я уже отвык жить в одиночку. Что же мне делать? Нет, я кто угодно, только не паразит! Ладно уж, заведу себе кота…»

Философствующее одиночество нарушил звонок в дверь. «Кто это может быть?» – удивился Камидзё, видеть ему уже никого не хотелось.
На пороге стоял Новаки с целлофановым пакетом в руках. Хозяин воспринял его появление без энтузиазма, нехотя взял сумки и отнёс на кухню.
- Я купил полуфабрикатов. Ты уже ужинал? – как обычно спросил Новаки.
- У тебя же есть ключ. Почему ты им не воспользовался? – недовольный Камидзё вернулся за стол и незамедлительно вывел компьютер из спящего режима, чтобы изобразить сверхважную кипучую деятельность.
Новаки оставил рюкзак в прихожей и тихонько прошёл на кухню готовить ужин.
- Не хотел вас беспокоить внезапным появлением, - отозвался он.
Между комнатой и кухней малюсенькой японско квартирки был в буквальном смысле один шаг, и нашим героям через порог хорошо было слышно друг друга.
- Мы с Акихико встретились случайно… - неуверенно начал Хироки.
Молодой человек на кухне молчал.
- Он хотел показать мне книгу…
- Оправдываться ни к чему, - перебил Новаки.
- Мда, наверно, не случайно, - парень вздохнул в ответ, - Это мой школьный друг, мы всё равно будем общаться. Между нами нет ничего большего. Я просто всегда буду к нему хорошо относиться.
- Ты не обязан отвечать. Я тебя ни о чём не спрашивал, - Новаки пытался говорить предельно безразлично.
Такое отношение бесило Камдзё. Хотелось ругаться и оправдываться, но он прекрасно понимал, что, если сейчас вспылит, этот разговор с Новаки с большой вероятностью станет последним.
- Благодаря тебе я сильно изменился.
Господин Кусама молча поставил стеклянную посудину в микроволновку.
- Веришь или нет, но ты для меня очень важен. И дело не в том, насколько я хорош в репетиторстве.
- Неужели? – не оборачиваясь, спросил Новаки, активно нашинковывая что-то ножом. Он уже построил целую вселенную, представив воплощение множества самых негативных ожиданий. Новаки улавливал полутона в повседневной жизни, и при этом отличался крайней подозрительностью. Хиро с самого начала он показался слишком самостоятельным, но это на поверхности, а внутри Новаки оставался очень ранимым и готов был заподозрить всех в фальшивости и шушуканьи за спиной.
- Ты и сам это знаешь, - продолжил Хироки, опасаясь за каждое своё слово, вылетевшее из уст.
- Вы просто показали мне моё настоящее место, Хиро-сан, - Новаки держался, но веки его покраснели от накативших переживаний.
Хироки подошёл и обнял его.
- Твоё место здесь, рядом со мной, - сказал он, прислонившись щекой к широкой спине. Сегодня вечером он был готов услышать в ответ «Завтра я заберу свои вещи» и потому вид относительного спокойствия давался ему легко.
- Я поживу здесь ещё какое-то время, пока не зачислят в институт, - тихо произнёс парень, - Если ты не хочешь – я сразу уйду.
- Я хочу! Пожалуйста, останься…
Новаки повернулся и взял в руки лицо юноши, полное нежности и тоски. Глаза в глаза. И Хироки увидел, что его парню действительно не всё равно, будут ли они вместе. За этими двумя увеличенными зрачками скрывалось нечто большее, чем просто вампирство.
- Какой же ты всё-таки высокий… - засмеялся Камидзё, еле проглотив комок подступающих слёз.
Новаки улыбнулся и крепко прижал его к своей груди.
- Я очень люблю тебя, - прошептал он, утопая в родном тепле и еле уловимом запахе милого тела.
Хироки подумал, что они долго не уснут этой ночью. Своими неистовыми ласками Новаки, как всегда, прогонит все его мрачные мысли, даст сил и вдохновения. А потом, словно кот, свернётся калачиком где-то под боком, и рано утром, когда Хиро-сан будет ещё спать, тихонько уйдёт по своим неведомым кошачьим делам.

@темы: фанфики

---

Фанфик. Полная версия. Ч. 2

[Victoria Liya]

Название: О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку.
Автор: Victorialiya
Категория/Рейтинг: NC-17, Яой.
Жанр: Ангст, Романтика, POV местами
Персонажи. Пары: Акихико/Такахиро, Новаки/Хироки,
Статус: Закончен. Ч. 1 из 3-х.
Размер: Средний
Содержание: Полная версия. Действие происходит после сцены в манге, когда Хироки встречает Акихико в кафе напротив цветочного магазина, где работает Новаки
Предупреждение: В сокращённом варианте ни одна сцена NC-17 не пострадала.
Автор, в отличие от одного из персонажей, профессиональным писателем не является. Возможен ООС
Дисклеймер: Идея и персонажи принадлежат создателю манги Сюнгину Накамуре. Выражаю огромную благодарность режиссёру Тиаки Кону и всем создателям анимэсериала
От автора: Версия дополнена в начале и в конце. Присутствует немного мозголомства и рассуждений «за жисть».
Полная версия размещена по просьбе Гиена Слишком-длинный-ник

читать продолжение

«Такахиро поужинал и уже приступил к урокам, но, доставая дневник, обнаружил в портфеле чужую тетрадь. Сунув её обратно, он поспешно сбежал вниз по лестнице.
- Ты куда? – удивилась мама.
- Я забрал чужую тетрадку!
- Может, отдашь завтра?
- Завтра английский, мне обязательно надо вернуть её!
- Тогда надень куртку и возвращайся поскорей. Будешь идти назад, позвони.
- Ладно, я быстро! – поклонился он, хватая куртку в подмышку, и бросился бежать вниз по улице, даже не закрыв за собой дверь.
Такахиро не заметил сам, как очутился возле дома Акихико. Он постучал. Но, когда в лучах электрического света на пороге появился сам его одноклассник, Такахиро вдруг совершенно забыл, почему оказался здесь.
- Привет. Заходи, - Акихико пригласил парня в дом.
- Спасибо, - Такахиро поклонился, разулся и снял куртку.
- Неожиданная встреча, но я рад тебя видеть, - продолжал Акихико, провожая парня в гостиную, - хочешь чая?
- Да, спасибо, не откажусь.
Такахиро огляделся. Комната была оформлена в европейском стиле. В прочем, его собственный дом, за исключением традиционных межкомнатных перегородок и ниши для алтаря, мало чем отличался. Акихико принёс чай и сладости. Мальчишки расположились на диване перед невысоким журнальным столиком.
- У тебя есть брат или сестра? – спросил Такахиро, отпив из чашки.
- Нет. Я – единственный ребёнок в семье.
- А где твои родители? Они уже дома? Так невежливо, я забыл с ними поздороваться…
- У нас дружная семья. Только папа сейчас в командировке. Моя мама очень добрая, её призвание – помогать людям, поэтому она работает в больнице медсестрой. Хотя вполне могла бы оставаться домохозяйкой. Она сегодня дежурит в ночную смену, и я сижу совершенно один. Всё-таки очень хорошо, что ты пришёл, Такахиро. Может быть, поделаем уроки вместе? – с надеждой предложил Акихико.»

«Ага, как же, - добавил я от себя, - всё это мечты! Плохо так говорить, но его мама совсем не была хорошим примером для подражания. Она ни за что бы не стала заниматься такой ерундой, как помогать людям». Усмехнувшись, я снова вернулся к книжке:

«- Ах, да! – Такахиро спешно кинулся к портфелю, - я же принёс тебе тетрадку, которую забыл отдать в школе! Завтра у нас английский, как же ты будешь делать задание!
- Большое спасибо, - поклонился Акихико, принимая тетрадь.
- Ну, мне пора, - ученик замялся с портфелем в руках. Домой идти не хотелось, но нельзя же вот так навязываться. Акихико мог просто из вежливости предложить составить ему компанию. Он же понимает, что родители будут беспокоиться, и вообще, одному неприятно возвращаться домой по тёмной улице, сколько бы лет тебе ни было.
- Пожалуйста, не торопись, - запинающимся голосом попросил мальчишка, невольно схватив одноклассника за руку, - ты можешь объяснить мне физику?
- Физику? – удивился Такахиро, ведь приятель учился лучше него, - это тебе скорее в пору будет меня обучать, - он смущённо засмеялся, - Акихико у нас отличник.
- Ах, не считайте меня совершенством, - отмахнулся тот, - я тоже много чего не знаю и буду очень благодарен, если ты согласишься мне помогать.
- Помогать? - Такахиро растерянно застыл на полпути. Всё вроде было нормально, но как-то не так. Ему самому в тайне очень хотелось остаться, но, чувствуя это своё подсознательное желание, парень противостоял ему всеми правдами и неправдами, подозревая себя в эгоизме. Да так оно и было. Разве не приятно, когда умный человек сделает домашнее задание с тобой, а фактически за тебя. Большое искушение, - Нет, я не могу, это неправильно.
- Ты меня совсем не обеспокоишь, наоборот.
- Ну, я не знаю, как-то нечестно получится, - засомневался тот, - каждый сам должен учиться.
- А почему мы не можем помогать друг другу? – удивился мальчишка, - это же полезно, развивать коллективный дух.
- Не знаю, одобрят ли это мои родители. Я же только на полчасика вышел…
- А но, понимаешь, грустно оставаться дома совсем одному, - наконец не выдержал Акихико, - родители на работе. Даже кошка ушла гулять и, пока не проголодается, вряд ли вернётся.
Такахиро замер на минуту, а потом дружелюбно улыбнулся.
- Знаешь, я, пожалуй, позвоню родителям. В конце концов, не важно, с кем делать уроки. Контрольную работу всё равно будет каждый решать сам».

«Да-да, - подумал я, - узнаю Такахиро-куна, он частенько тормозил, но не настолько же. Акихико с детства тянуло к двум крайностям: всему нестандартному, запредельному, и к самой что ни на есть обывательщине. Наверное, последнего ему особенно не хватало». Я стал вспоминать Акихико. Не того подростка, про которого написано в книжке, а настоящего студента юридического факультета двадцати с небольшим лет, лауреата литературной премии, друга детства, с которым недавно я снова начал общаться. Наверное, мы были как-то кармически связаны. Удивительно, что ребята из совсем разных семей нашли общий язык, и подчас противоположное мнение по разным вопросам не мешало нам дружить. Я любил гулять в огромном парке Усами, а Акихико нравилось приходить к нам на ужин. Акихико был очень умным, талантливым и, наверное, поэтому немного замкнутым. Я чувствовал себя особенным рядом с ним, словно юный рыцарь-волшебник, причастный к тайному знанию. Как верный друг, я всегда старался защищать Акихико. Но так и не спас его от самого себя. Он был для меня одновременно могущественным королём и хрупкой принцессой. Жизнь была прекрасна до тех самых пор, пока мой принц не влюбился. Вот тогда всё поползло по швам. Иногда мне кажется, что для каждого из нас было бы лучше, если бы мы разминулись на жизненном пути, так и не узнав друг друга. Но, как есть, так и хорошо. Я рад, что мы помирились. Всё-таки здорово иметь возможность слышать и видеть Усами-сенсея тогда, когда мне этого захочется. Как глупо. От чего я так радовался? От чего, как в первый раз, так волновался в ожидании встречи? Почему Акихико до сих пор не даёт мне покоя? Почему Хиро-сан, который когда-то в детстве мечтал о брате, однажды взял да и влюбился в мужчину? Извращение? Сублимация? Я же вырос в образцовой семье, неужели, родители что-то упустили? «Усами-сенсей – как забавно!» – вздохнул я. Совсем недавно мы сбегали с физкультуры в средней школе. И вдруг, Акихико получает первую премию за свои рассказы. Кажется, это было только вчера… А сегодня? Сегодня я держу в руках яойный роман моего кумира, рассказывающий про эротическо-будничные фантазии о школьных похождениях его самого и его тайного возлюбленного. Какой бред!
Я сделал несколько глотков из банки: пиво почти согрелось, становясь всё неприятнее с каждым разом. Плевать, лишь бы наконец-то расслабиться. «Какие же мы извращенцы, - рассуждал я, - Одно дело, иностранцы, трансвеститы, бисексуалы, геи в шоу на ТВ и общий курс на политику толерантности. В обычной жизни всё по-другому, людей со странностями и чужаков не любят. Бедный, бедный несчастный Такахиро, если бы он только знал правду… Наверняка Усаги-сан не спросил его разрешения. Всё равно никто из близких знакомых не прочитает, а если прочитает, то на месте имени автора - псевдоним. Интересно, Усами продолжает разыгрывать невинность, отговариваясь от всех невест словами, что ждёт ту единственную? Даже если Акихико признается, что он – гей, наивный Такахаси посчитает его текстовую порнуху случайным совпадением: имена, герои – каждый, как может, зарабатывает. У него самого не такая богатая фантазия, чтобы выдумывать символические имена. Такахиро перевели в наш класс за хорошую успеваемость, но с сочинениями у него всегда было туговато. Ну да ладно. Я опустил глаза на страницу.

«Ребята сидели на диване и решали задачки по физике на том же самом столике, где совсем недавно пили чай.
- Да вот же, смотри! – Акихико наклонился над тетрадью и положил руку другу на плечо, - Что здесь непонятного?
- Для меня электричество – тёмный лес, - честно признался Такахиро.
- Тёмный? Так это же свет! Ты же пользуешься батарейками для радиоприёмника, тостер включаешь.
- Пользоваться – это одно, а перевести всё в схемы и формулы – совсем другое.
- Хорошо. Давай представлять конкретно. Только то, что можно потрогать руками, так сказать».

Электричество? А я думал, что эту тему проходят во втором классе. И что значит, «тёмный лес»?

«Акихико приблизился щекой к щеке почти вплотную, чтобы было виднее, как всё выглядит со стороны его ученика, и принялся вырисовывать на бумаге символические чайники с электролампами. Подопечный внимательно наблюдал за каждым его движением и словом. Дыхание Такахиро было так близко, а лёгкий запах шампуня от его волос так волнующе проникал в самую глубину подсознания, что Акихико не смог удержаться. Губы парня, такие тёплые и растерянные, вздрогнули от его напористых прикосновений. Такахиро не сопротивлялся. Он просто замер, и только отчаянное биение сердца выдавало в юноше признаки жизни. Акихико запустил длинные пальцы в его волосы, нежно поглаживая чёрные, как ночь, мягкие короткие пряди. Такахиро немного расслабился и начал робко отзываться на ласки. Почувствовав одобрение, Акихико решился на большее. Нежно и уверенно его горячий язык проник в пещерку между губами возлюбленного. Такахиро зажмурился от запретного удовольствия и положил слегка дрожащую руку однокласснику на плечо. Продолжая свои неистовые поцелуи, молодой соблазнитель провёл ладонью по животу партнёра и, опускаясь всё ниже, наконец, проник за пояс штанов к самому желанному месту.
- Нет! – Такахиро, вдруг, резко отодвинулся от него на противоположный конец дивана.
- Почему? – растерялся Акихико, который почти уже держал в руках увеличившийся в размерах пенис.
- Я не хочу… - он запнулся на полуслове.
- Но тебе же было приятно, - возразил парень, - так сладко. Не ври, у тебя же стоит!
Акихико сам был уже просто на грани потери рассудка от переполнявших его чувств. Объект его вожделений, его неприступный возлюбленный, находится рядом с ним наедине. Он целовал его. Он желал его, робко и неуверенно позволяя себя любить.
- Потому, что нельзя… - потупи газа Такахиро.
- Нельзя?
- Потому, что мы оба – мужчины…
- Посмотри на меня, - попросил Акихико, беря за подбородок его раскрасневшееся лицо. Парень поднял свой дрожащий взгляд на товарища. Всклокоченные волосы и большие карие глаза делали Такахиро похожим на испуганного котёнка. Переполненный нежности, Акихико безумно хотел его и так же безумно боялся спугнуть, обидеть чем-нибудь своего хрупкого мальчика.
- Для любви это только формальность. Имеет значение, кто ты, а не что у тебя между ног, - томно прошептал он, обхватив партнёра за талию. Но, как только снова приблизился к его лицу, Такахиро, силой вырвался из его объятий и метнулся к двери. Акихико вскочил за ним, преградив дорогу.
- Извини меня. Прости, - запинаясь, шептал Такахиро, отвернувшись, чтобы не встретить снова эти пылающие страстью горячие губы.
- Ну, если так, собери хотя бы портфель, - немного успокоившись после продолжительной паузы, сказал Акихико, - я же не зверь, чтобы тебя неволить.
Он отошёл в сторону, позволяя гостю собраться. Акихико молча наблюдал, как дрожащими руками, роняя на пол то ластик, то карандаш, юноша укладывал в сумку свои вещи.
Такахиро собирался уже уходить и стоял в прихожей, обматывая горло шарфом. Акихико подал ему портфель, но, когда тот протянул руку, схватил одноклассника за запястье. Парень растерялся.
- И всё же, Такахиро, - неуверенно начал он, - ответь, пожалуйста, и, я клянусь, что больше никогда не буду приставать к тебе.
Такахиро молчал, пребывая в полном смятении. Все оправдания, которые приходили в голову, казались ему невообразимо глупыми. Слова путались, руки и ноги стали ватными и отказывались двигаться. Что случилось? Совсем недавно Такахиро ещё лазил по заборам, играл в футбол и в «бандитов и полицейских» с деревянными палками, собирая синяки да шишки, как самый нормальный мальчишка. Ну, разве что, поскольку был примером для младшего брата, вёл себя гораздо скромнее и осторожнее, чем мог бы. И вот, нежданное открытие, приставания другого мужчины возбуждали его. Теперь, вместо того, чтобы подглядывать за девочками, ему хотелось, не отрываясь, часами наблюдать на уроках за неразговорчивым светловолосым парнем. Что же делать? Если он не скажет сейчас правду, всё может тянуться очень долго и мучительно для всех. «Будь, что будет», - решил Такахиро и набрал полные лёгкие воздуха.
- Потому, что с того нашего дежурства по классу, я хожу, как больной, две недели, - голова закружилась, школьнику не верилось, что он всё-таки произнёс это.
Теперь Акихико молча стоял напротив него, не в силах разжать пальцы.
- Ты заколдовал меня! Я часто думаю о тебе, особенно, когда остаюсь один… И каждый раз со мной случается это! Я пытался бороться с собой, но всё равно это происходит…
- Что это? – спросил Акихико.
- Не заставляй меня говорить такие неприличные слова! Я и так сказал слишком много! – возмутился Такахиро, так трогательно и забавно, что друг его тихонько хихикнул. Тут парень снова растерялся и покраснел, сгорая со стыда, - Я… я не знаю, что со мной происходит, - заикаясь, наконец, выдавил он из себя, раз уж сказал «А», придётся говорить «Б», - это болезнь какая-то, совсем не могу сосредоточиться! Мне всегда нравились только девочки… Я к тебе хорошо отношусь, как к другу… Но, когда я смотрю на тебя, меня не слушается собственный член!
Акихико, сунув руки в карманы, задумчиво уставился в пол. Чего-чего, а этого он никак не ожидал услышать. Такахиро стоял напротив, переминаясь с ноги на ногу, и почему-то не собирался уходить. Смел ли он подозревать, что правда может быть так же неуместна, как у собаки пятая нога? По своей наивности – нет, и чувствовал себя полнейшим идиотом. Если только можно бы было прямо сейчас исчезнуть…
- И что я должен сделать? – помолчав немного, спроси Акихико в полном недоумении.
- Не знаю. Я уже вообще ничего не могу понять, извини… Это очень глупо…
- Глупо.., - вторил одноклассник его словам. Оглядев Такахиро снизу доверху, он встретился с ним глазами. Безнадёжный потерянный взор смутил и озадачил Акихико, словно ответственность за каждый последующий день своей жизни эти отчаянно-искренние глазёнки хотели переложить на него. Так, кто-то должен быть мужчиной! Если этому парню так проще, пусть будет колдовство, - ты хочешь вылечиться? Хочешь, я тебя расколдую?
- Да, - кивнул тот, сам не зная, на что соглашается.
- Ты уверен? Нужно будет делать всё, как я говорю и не сопротивляться, - произнёс новоявленный доктор серьёзно и загадочно.
- А это поможет? – засомневался пациент.
«Вот глупый мальчишка! – с досадой подумал Акихико, - и что мне с тобой делать? Ни туда, ни сюда!»
- Лучше тебе уйти, - хозяин пошёл к двери, чтобы открыть замок, - Прости. Я навсегда оставлю тебя в покое.
- Как – уйти? – оторопел Такахиро, - а как же я… Кто же меня… вылечит…
Он перенервничал и, почти готов был расплакаться. Положив подбородок товарищу на плечо, Такахиро многозначительно прошептал: «Пожалуйста! Я на всё согласен…».
Акихико резким движением толкнул его к стене прихожей, стянул куртку и шарф. Портфель упал на пол. Затем, Акихико поцеловал парня в шею - тот вздрогнул; выправил из штанов рубашку и, не спеша, расстегнул все пуговицы. Такахиро прижался к стене спиной и с замиранием сердца ждал дальнейшего развития событий. Акихико провёл рукой по соскам на худой плоской груди юноши – тот закусил губу, догадываясь, что произойдёт дальше. Парень опустился перед ним на колени, уверенно, по-хозяйски расстегнул ремень и снял с Такахиро школьные брюки вместе с бельём. Расставшийся с трусами парень почувствовал себя неуютно и попытался прикрыть полуэрегированный член, но врачеватель без лишних слов решительно пресек все попытки. Такахиро закрыл глаза и упёрся затылком в календарь, висевший в прихожей. Отступать некуда – будь что будет. Тем временем Аикхико, помяв немного его пенс в руках для пущей твёрдости, коснулся мокрым языком горячей головки. Затем, медленно с наслаждением взял фаллос в рот. Такахиро уже ни о чём не мог думать, просто отдавался невероятным ощущениям. Это было ещё лучше и слаще, чем тогда в классе, когда Акихико трогал его рукой. На этот раз совсем не хотелось сопротивляться. Как можно? Зачем? Впечатления захлёстывали через край, поглотив юношу целиком, наполняя сладострастной истомой каждый сантиметр его тела, и каждый самый далекий уголок его сердца отзывался в висках отчаянным мощным пульсом. Такахиро подумал, что Акихико и в правду волшебник. Его нежный заботливый рот был лучше любого лекарства. Прикосновения его рук к бёдрам и ягодицам пробуждали неуправляемый жар. Пальцы Акихико, умелые и бережные, периодически дерзко завладевали мошонкой и членом, изящно дополняя танец языка на упругом стволе юноши. Хотелось чувствовать вечно щекочущие прикосновения волос при каждом движении головы любовника. Казалось, он хотел завладеть Такахиро целиком и полностью, как воздух, как дурманящий запах проникает в тебя через ноздри в лёгкие, в кровь, и вот уже сердце с каждым ударом толкает его по венам, заполняя самый незначительный капилляр. Ты сам уже не замечаешь, как живешь в такт терпкому дымку своей эротической сигареты и уносишься вдаль с каждым порывом, с каждым лёгким касанием губ или кончиков пальцев, словно ты сам не плоть и кровь, а одно только сплошное ощущение…
Движение. Ещё движение, жёстче и быстрее. Уже сам Такахиро невольно покачивает бёдрами навстречу желанным глубинам, затягивающим в своё обжигающее нутро. Царство языка, то предельно жёсткого, то мягко-игривого сводит с ума. Этот демон искушений добр и безжалостен, он не хочет остановиться и никак не может насытиться доставшейся ему плотью. Возбуждение достигает предела. Подступает почти к самому гору, так что Такахиро начинает задыхаться, жадно хватая губами воздух, будто цепляясь за ниточку жизни. Тщетно пытаться успокаивать сердце, чтобы отсрочить приближение конца. С каждым ударом, усиленным вдвое, слившимся воедино с другим сердцем, желание рвётся ещё сильнее. Так птица жаждет сломать непокорную клетку и улететь прочь, на волю! Вот, искры брызнули перед глазами неудержимым фейерверком. А затем – тишина. Словно после грозы он стоит в поле, насквозь пораженный молнией, не понимая, он мёртвый или живой.
Акихико проглотил, излившуюся ему в рот сперму и удовлетворённо облизал губы. Это было невероятно. Он считал себя распущенным, но раньше он никогда так не возбуждался от того, что просто делал кому-то приятное. Ведь это был не кто-то, а его возлюбленный. Акихико сам чуть не кончил, но не мог же парень отдать приоритет удовольствия себе.
Он стоял перед Такахиро на коленях и смотрел снизу вверх влюблёнными газами. Счастливый и пьяный от секса, его сердечный друг пребывал в блаженстве трепетного восхищения, будто сегодня сбылась его самая заветная мечта. Акихико не мог оторваться от своего милого мальчика и, как ни манили его вздрагивающие полуоткрытые губы, не смел разрушить очарование момента…»

Я отложил в сторону книжку и перевёл дух. В левой моей руке было тепло и мокро – свежая сперма. Член бодро выпирал из штанов на месте мокрого пятна.

«Чёрт побери! – воскликнул я, вытирая об штаны шаловливую руку. Неужели? Раньше не был я таким впечатлительным! Стареем… Чтобы на меня так действовала какая-то книжка?!! Ужас! С другой стороны, я никогда не видел, чтобы так подробно описывали-обсасывали минет. Да, не отказался бы я побывать на месте Такахиро… Усаги-сан действительно извращенец из извращенцев! И я туда же. Как низко я пал… Неужели это потому, что у меня так давно не было секса? Может, к чёрту эту мораль и самолюбие. Человек - социальное животное. Может, сходить в район Синдзюку-санчоме или ещё куда похлеще, в клуб какой-нибудь, познакомиться с мальчиком… Нет!» Я резко перерубил себе подобные мысли, потому что прекрасно понимал: я просто не смогу. Как ни стыдно мне в этом признаться, я однолюб и конченый извращенец-романтик. Неутешительно. Зато я могу сосредоточиться на учёбе, филологу надо освоить очень большой объём материала, а если я хочу стать хорошим специалистом, нужно прочесть немало англоязычных работ. Это требует времени, тут уж не до любви. Оно и к лучшему. Человек должен служить обществу, а не своим прихотям!
Я снял очки, потянулся, расправив плечи и затёкшую от сидения в неудобном положении спину, а потом со вздохом отправился в ванную. Надо застирать домашние штаны и идти спать. Ещё не поздно, но голова уже плохо работает, да и после снятия дневного стресса обычно спиться гораздо лучше.
Развесив мокрые брюки сушиться на верёвке, сам принял душ и почистил зубы. Теплые струйки воды приятно ласкали тело, унося с собой тяжесть. Пивное опьянение практически выветрилось, и на смену ему пришла долгожданная расслабленность. Махровое полотенце и чашка некрепкого чая – вот всё, что нужно. Перед тем, как забраться под одеяло, я окинул взглядом книжную полку: может, взять что-нибудь лёгкое, усыпляющее? Ничего подходящего не нашлось. Рыжая книжка Акикава Яёй по-прежнему лежала на тумбочке возле кровати. «Надо всё-таки дочитать, - решил я, - отделаться раз и навсегда. Плохо бросать на полдороги. Я уже кончил и принял душ. Я спокоен и трезв. Ничего из ряда вон выходящего случиться уже не может».
Взялся за чтение. Финал уже близок. При свете ночника перелистываю страницу за страницей. Идёт легко, немного ностальгирую по школьному прошлому. Эх, беззаботное было время. Но меня Акихико не включил в свою книгу, к счастью. Огроменное ему спасибо! Правда, немножечко обидно, что не я так запал к нему в душу, если это место можно так назвать…

Вернёмся к повести. Такахиро больше к Акихико домой не приходил и вёл себя в школе весьма сдержано, стараясь не оставаться с ним наедине. Потом Акихико узнал, что Такахиро встречается с девушкой. Конечно, наш герой расстроился, даже в депрессию впал. Такахиро поступил благородно, он сохранил всё в тайне и сделал вид, что ничего между ними не произошло. Даже продолжил вдруг с Акихико беззаботно общаться, рассказывать про Нану, свою девушку. Акихико страдал от неразделённой любви и наслаждался минутами общения с Такахиро. Это была прекрасная пытка, стать одним из его хороших друзей. Но лучше так, чем быть вдали от любимого.

«Бедный Акихико, - подумал я, - как же ему было плохо, если он столько страниц посветил страданиям и размышлениям главного героя, то есть свом. Как только решился? Это же очень личное! Неужели он всё придумал? Раньше Усами вываливал свои переживания на меня, как на любимые свободные уши, в прочем, единственные посвящённые в его интимные тайны, а теперь – на бумагу. Значит, он по-прежнему одинок. Но лучше так, чем задохнуться от собственных эмоций. Значит, Акихико до сих пор не нашёл никого. Может, он всё ещё влюблён в своего Такихиро? Чем ещё заниматься мужчине, отгораживающемуся от реального мира – только жить фантомами. Значит, я до сих пор ему нужен. Эх, мелочь, а приятно!»

Время в книге шло своим чередом. Приближались выпускные экзамены. Акихико вместе с Такахиро и ещё парой друзей часто сидели в библиотеке за учебниками и конспектами. Сначала нужно было расправиться со школьными делами, а потом сдать единый общегосударственный экзамен перед поступлением в ВУЗ. Мозги плавились от многочасовой зубрёжки, и вечерами Акихико падал без сил. Тут уж не до мечтаний. Скучное повествование, бытовые реалии, известные всем.
Вот, экзамены сданы, и ребята последний раз собираются вместе, чтобы отпраздновать вступление во взрослую жизнь и проститься со школой. Скорее всего, они больше не увидят друг друга – институты, колледжи, новые друзья и впечатления, работа, семья, а потом уже и свои дети появятся. Грустно расставаться. Акихико больше всего страшила перспектива потерять своего любимого. Как найти повод продолжить общаться? Они поступят в разные университеты и будут редко видеть друг друга, тем более, что живут они совсем не через дорогу.
Все поехали в загородный пансион. Интересно, что это было за место в первом варианте? Мерки Усами не для малообеспеченных простых смертных. Да и пансион… Мда, делать родителям больше нечего! Стоп. Ах, вот, всех пригласил одноклассник в гостиницу своего родственника. Ну, это похоже на правду. Хотя, для очарованных дурочек всё едино, хоть средиземноморский отель, хоть палатка на газоне возле супермаркета.
Я перевернул следующую страницу и наткнулся на момент истины. Такахиро расстался со своей девушкой. Парень сказал, что не может быть с ней, потому что любовь кончилась, мол, от него ничего не зависит, так получилось. Девушка – в недоумении, кинулась в уговоры и слёзы, потом – угрожать и подозревать. Ещё бы, бросил бедняжку перед самым-то выпускным! Насколько я знаю, реальный Такахиро расстался со своей школьной девушкой по обоюдному согласию только летом, поступив в универ на экономиста.

«Акихико пришёл на вокзал в некотором смятении и тревоге. Как поступить, сделать решительный шаг навстречу и признаться в своих чувствах или оставить всё, как есть? В первом случае он рискует быть отвергнутым, во втором – навсегда остаться в счастливом неведении, но всю жизнь винить себя за упущенную возможность. Сегодня должна решиться его судьба, второй такой шанс может никогда не представиться. Бывший школьник поднялся по переходу на платформу, куда обещали подать поезд. Вчерашние одноклассники уже собрались на пироне возле скамейки, но Такахиро среди них не было. «Может, он не придет? – мелькнуло в голове, - нет, он обязательно должен прийти. Он обещал, это же последняя встреча!» Акихико поздоровался с ребятами и безразлично кинул сумку на лавку.
- Тоже грустишь? – спросила длинноволосая девушка, заметив, как он с тоской смотрел куда-то сквозь шпалы, - жалко, что мы теперь будем редко видеться, правда?
- А, ну да, - отозвался юноша, и голос Акихико звучал так растерянно, что она не посмела разговаривать дальше.
Но вот, позади раздался знакомый смех. Сомнений нет, это был Такахиро. Акихико радостно обернулся и так и замер с застывшим во рту приветствием. К ним по асфальту бодро шагал его Такахиро под руку с незнакомой девушкой. Конечно, он знал, что отношения с Наной у Такахиро не складывались, но найти ей замену так быстро, перед официальным школьным выпускным вечером, это просто не честно. «Неужели у него новая любовь? – подумал Акихико, - какая злая ирония. Все мои намерения ни к чему, мечты разбиты. Может, лучше вернуться домой и не портить людям праздник?..» Но не успел он потянуться за сумкой, как Такахиро радостно перекинул руку ему через плечо.
- Здорово! Хорошая сегодня погодка для пикника! Готов к встрече с природой?
- Типа того, – только и смог выговорить тот.
- А это – моя Сумире, - он подозвал невысокую девушку в джинсах и с маленьким рюкзачком за печами, - познакомься, Сумире, это Акихико, мой школьный друг!
- Привет. Очень рада, - учтиво поклонилась девушка и протянула руку. Её улыбка на полудетском личике была очаровательна. Непосредственный мальчишеский взгляд случайно упал на складочку меж грудей, которая игриво виднелась из-за воротника расстёгнутой клетчатой рубашки. Акихико смущённо отвёл глаза. Девица ему сразу не понравилась, слишком кокетливая, немного вульгарная, но именно такие и привлекают гиперсексуальных студентов. Сумире познакомилась с остальными ребятами. Все были от неё в восторге, и Акихико понял, ему с этой девушкой точно не тягаться. Уйти просто так он тоже не мог, Такахиро не позволит. Да и как отказаться от возможности последний раз полюбоваться своим тайным возлюбленным. Очень хотелось сбежать, но с последним гудком Акихико собрал воедино всю свою волю и сел в электричку. Плюхнувшись на свободное место, он сослался на то, что не выспался, уткнулся виском в стену и моментально закрыл газа. Акихико не спал и не слушал голоса вокруг, лишь следил за стуком колёс. Он слушал и слушал, пока этот монотонный успокаивающий механический ритм железнодорожного метронома не вытеснил из его головы все мысли, а из сердца – все чувства, заполняя своим часовым дыханием людей, вагоны и станции. Из пункта «Т» в пункт «С» отправляется скорый поезд. Из пункта «А» через пункт «Т» поезд проследует без остановок…»

Да уж, бедняжка. Как я ему сочувствую. Мучаться от неразделённой любви – это невыносимо, мне ли не знать…Я вздохнул и, закрыв глаза, откинулся на подушку. Стало немного грустно. Но как всё благородно и правильно, он не хочет портить Такахиро жизнь. И чьё, позвольте спросить, это тлетворное влияние? Моё, конечно. Правда, потом, когда понял, что у него всё серьёзно, я настаивал, что необходимо признаться в чувствах, чтобы не мучить себя понапрасну. А он так и не решился до сих пор. Скорее всего, мой друг прав. Чего там решать, всё давно ясно: Такахиро неисправимый натурал, он всегда будет предпочитать женщин.

«Когда стемнело, друзья собрались у костра на лесной поляне. Мальчишки с девчонками сидели на брёвнышках и болтали друг с другом. Жарили на костре сосиски, рассказывали страшилки и анекдоты. Кто-то пел под гитару походно-любовные песенки. Вчерашние школьники разлили саке по стаканам и выпили за хорошее будущее, а потом, за то, чтобы всем вместе встретиться снова. Смеялись, шутили, делились планами. Парни тискали девчонок, навёрстывая упущенное, и курили уже совсем без стеснения, несмотря на присутствие взрослого брата Кано и его друзей. Только одному Акихико было невесело.
- Ты что такой мрачный? – спросил одноклассник, - решил примерить все страдания человечества на себя?
- Не трогай его, - перебил Кодзи, - он просто не любит шумные сборища. Скажи спасибо, что вообще решил составить нам компанию.
- Сборища? Да у него просто девушки нет, посмотри, как на Сумире пялится!
- Я вообще-то здесь и всё слышу, - недовольно заметил Акихико, - не люблю я кормить комаров, что с того? Налейте мне лучше саке, чтобы веселее стало!
Он опрокинул стаканчик и с удовлетворением подумал о том, что никто не догадывается о его тайной любви, и это прекрасно. Только так можно сохранить всё в чистоте, без сплетен и пересудов, без дурацких шуток за спиной у него, а особенно, у ни в чём не повинного Такахиро. Прекрасно, но немного грустно, что такое отчаянное сильное чувство никто не может увидеть и оценить, даже сам возлюбленный.
Такахиро тем временем откровенно флиртовал с Сумире, а Сумире кокетничала и принимала ухаживания ещё от двух парней. «Ну и девка! – подумал Акихико, - да как она смеет так себя вести? Почему Такахиро позволяет ей! Он ещё и с Азами отпускает фривольные шуточки. Теперь так принято, или он просто напился?» На брёвнышках места свободные были, но Такахиро, смеясь, посадил Сумире себе на колени и что-то шепнул на ушко. Она рассмеялась, спрыгнула с его колен и, пришпилив яблоко палочкой, опустилась на корточки поближе к костру.
Акихико сидел в печали, всячески стараясь изобразить скучающий вид. Что происходит с Такахиро? Почему он уделяет внимание всем, только не ему? Он пьёт, шутит с девчонками, громко разговаривает про футбол с мальчишками, а в его сторону и носа не кажет. Ещё подружку сменил и ничего не сказал никому. Это называется друзья? В своих терзаниях и обидах Акихико не замечал, что это он сидит, как бирюк, в стороне и не участвует в общем веселье. Он сам отгородился от остальных, только хмурится, курит и пьёт. Сколько девчонки ни пытались вытащить его играть на круг, Акихико только ворчал что-то невнятное в ответ и забивался обратно в свой угол.
С каждой минутой этот праздник жизни навевал на нашего героя всё большую тоску. Видеть Такахиро таким счастливым и отстранённым, отчуждённым от него было невыносимо. Акихико искренне желал ему счастья, но в этот вечер чувствовал себя таким неуместным, ненужным, что вдруг захотелось исчезнуть раз и навсегда из этого мира. Вот был он, и нет его, никто и не заметит. Стоило ли приходить? На что он надеялся? Неудачник. Сумасшедший. Разве что трусом назвать себя не мог, потому что отчётливо знал, приносить себя на алтарь неизбывной запретной любви во имя счастья Такахиро поступок совсем не робкий. Ради этого можно и умереть, но такого самопожертвования не требовалось. Увы. Чтобы не омрачать жизнь любимому, он должен был всего ничего, отступиться от последней надежды, просто отойти в сторону. Невольно наворачивались слёзы. Акихико опустил волосы чёлки побольше на лоб и уткнулся носом в колени, чтобы никто ненароком не разглядел этой совсем не мужской слабости. Наконец, когда Такхиро окликнул его, сдерживаться совсем не осталось сил. Вытащив из кармана сигареты, Акихико встал и, быстро повернувшись спиной, направился прочь.
- Ты куда? Давай поиграем в слова!
- Я покурить. Скоро вернусь, - не оборачиваясь, бросил тот, желая спустить всё на тормоза, мол, в пьяном веселье все скоро о нём забудут.
Так и вышло. Время позднее. Кое-кто уже отправился спать, а в лесу от чужих глаз укрылось несколько горячих парочек, которым было всё равно, что их могут застукать.
Такахиро не сразу заметил отсутствие своего приятеля. Он хотел спросить, не взял ли Акихико фотоаппарат, но парень уже не сидел на брёвнышке под клёном. Пошёл покурить и не вернулся.
- Может, случилось чего? Он был грустный какой-то…
- Не преувеличивай, наверняка отправился спать, - успокоили его.
- А, ну да, - встрепенулся Такахиро, - пожалуй, и мне пора. Позаботьтесь о Сумире.
- Не бойся, не обидим! – усмехнулся высокий парень, брат Кано Хидеки, он учился в институте и потому считался очень ответственным, - она уже взрослая девочка.
Сумире была всего на год младше Такахиро, только училась она в другой старшей школе.
- Ну, хорошо, под твою ответственность.
- Разумеется, я же совершеннолетний!
- Ага, - кивнул тот, в конце концов, их всех отпустили праздновать под ответственность Кано и двух его однокурсников.
«Куда подевался Акихико? - думал Такахиро, идя по тропинке, - надеюсь, что это он не из-за меня…». Вдруг, в темноте между деревьями мелькнула знакомая фигура. Такахиро пошёл ей навстречу, но фигура начала удаляться. Такахиро ускорил шаг. Фигура замерла, спрятавшись за стволом дерева.
- Акихико, не убегай! Я тебя вижу! – окликнул он, искренне не понимая, почему друг прячется от него, - Что ты там делаешь?
- Кто? Я? – всполошился парень, которого явно застали врасплох, - Голова разболелась, решил погулять.
- А можно мне тобой?
- Зачем? – мрачно спросил Акихико, - ему не хотелось сейчас никого видеть и ни с кем разговаривать, но это же Такахиро.
- Погулять.
- Ну, пошли.
И они медленно двинулись по ночному лесу. Далёкий маяк пансиона указывал юношам путь. Ночь была звёздной и тёплой. Тени деревьев загадочно переплетались и, падая на дорогу, создавали эффект кружевного ночника, который по забывчивости оставил включённым неведомый хозяин. Дул лёгкий весенний ветерок. Влажный запах прошлогодней листвы обнимал поляны и чащи прозрачным дремотным туманом. Тихо шуршали лесные мышки, прыгая где-то внизу, совсем рядом.
Ранняя весна. Веток хруст под ногами. Двое в сумерках.
Поэтика случайного хайку, жестокая ироничная романтика. Акихико молчал, опустив голову. Шаги любимого разрывали ему сердце. Далёким эхом слышались звуки гитары и девичий смех. Наверное, стоило возвратиться к костру и чуть позже повторить одиночную попытку к бегству.
- Знаешь, а я расстался с Наной, - как бы невзначай произнёс Такахиро.
Акихико усмехнулся.
- Ещё бы, ради такой-то красотки!
- Так вот в чём дело! Ты дуешься на меня за то, что я обидел Нану? Она говорила с тобой?
- А должна была? Не удивительно, что она не приехала, - тот саркастически хмыкнул.
- Ты понимаешь, я не могу встречаться с ней… - начал было парнишка.
- Это твоё личное дело, - перебил Акихико, - не хочу ничего об этом слышать!
Он хотел как можно скорее отделаться от Такахиро. Всё было уже решено, и песочные часы жизни почти готовы были перевернуться, начиная новую веху. Связь между ними невозможна, так зачем же мучить себя звуками этого голоса, проникающего в самое сердце, близостью этого тела, к которому всё ещё так нестерпимо хочется прикоснуться.
- Ну, ты всерьёз разобиделся? – не отставал Такахиро, ему было невдомёк, что твориться сейчас в чужой душе.
- На что? Это же не моё дело!
- Как раз твоё! Это из-за тебя я расстался с Наной!
- Да? А я тут при чём? Чем я помешал вам? – удивился Акихико, ещё не хватало претензий со стороны этого наивного женолюба.
- Я люблю тебя!
Акихико словно молнией ударило, но он мужественно продолжил свой путь.
- Что за чушь! Не смей бросаться словами! – возразил парень, не поворачиваясь к собеседнику.
- Я всерьёз, - Такахиро было сделал шаг ближе, но, испугавшись сам себя, отступил.
- Что за бред! Чего тебе от меня надо?
Парню максимально хотелось подчеркнуть грубость, небрежность, будто его это просто возмутило без всяких там нежных чувств.
- Это не бред! – возразил юноша.
- Нет, прекрати! Это слишком, - Акихико остановился, пропустив его вперёд.
Такахиро тоже остановился и развернулся, преградив дорогу.
- Почему? – недоумевал он, - разве не этого ты хотел?
- Это жестоко! Зачем издеваться надо мною?
- Я не издеваюсь, - Такахиро смущённо потупил глаза, - я ещё никому такого не говорил, это правда!
- Пойми, для меня это не был эксперимент в погоне за удовольствиями! Прости, - Акихико низко поклонился, - Пожалуйста, извини меня за те случаи в классе у меня дома. Пожалуйста, забудь это всё, словно сон. Просто забудь! Прости меня, пожалуйста, если сможешь.
- Забудь? Как я могу забыть это?!!
- Я - подлец. Я сильно сожалею, что оскорбил тебя! – продолжал Акихико, не поднимая головы, - Никогда не прощу себе этого!
- Ты чего? Я не сержусь, я же люблю тебя!
Акихико выпрямился и отскочил от юноши, как ошпаренный.
- Да что ты заладил?!! Это какая-то злая шутка! Эй, пацаны, выходите! Где вы? – он провёл руками по ближайшим кустам и стал оглядываться в разные стороны, выискивая наблюдателей. Потом, остановился и вздохнул, - я сдаюсь! Выходите! Было очень смешно!
- Да никого здесь нет, не придуривайся, - тихо и серьёзно попросил Такахиро, - разве ты меня не знаешь? Разве я могу так подставить тебя?
- Я уже никому не верю и ничего не знаю! Уходи! Оставь меня в покое!
Такахиро стоял.
- Уходи! Пошёл прочь! – Акихико замахнулся и сжал руку в кулак.
- Если хочешь, ударь меня. Я никому не скажу и не буду сопротивляться, - Такахиро набрался смелости и посмотрел ему прямо в глаза. Два фиолетовых озера задрожали в ответ. В темноте сложно было разобрать мелкие черты, но даже так Такахиро увидел непередаваемое выражение лица, которое забыть невозможно.
- Что тебе от меня нужно? - парень беспомощно опустил руки.
- Только ты.
Такахиро подошёл к нему совсем близко, схватил за плечи и пылко, но неумело поцеловал в губы. Акихико замер в полной растерянности. Это было так трогательно и неописуемо сладко. Неужели он бредит от количества выпитого саке?
- А как же Сумире? – только и смог спросить он, едва Такахиро от него оторвался.
- Сумире? Это моя соседка, между нами ничего нет и не было никогда.
Акихико обнял его и почувствовал на своём плече тихое хлюпанье носом.
- Ты чего? – удивился он, - Я сделал что-то не так?
- Всё так. Просто я… я счастлив…
- А, но тогда и я счастлив. Мой милый, мой искренний мальчик! Ты снишься мне?
- Это не сон, - всхлипывал Такахиро, не в силах сдерживать чувства.
- Люблю тебя, - и Акихико принялся целовать его щёки и глаза, слизывая тёплые солёные капли. Он нежно касался губами его трепещущих губ, радостно принимая встречный жар и учащённое биение сердца.

Две девчонки как раз в это время шли назад, в пансион, и услышали голоса. Может, заблудился кто-то? На фоне прогалины лесного неба они разглядели две мужские фигуры, сплетённые вместе.
-Мне почудился знакомый голос, - шепнула одна, - неужели…
- Да нет, это не он! С кем ему целоваться?
- Ой, это два мальчика! – вчерашняя школьница чуть не вскрикнула.
- Тише ты! – цыкнула на неё вторая, - хватит выдумывать.
- Да глаза разуй! – продолжала та уже еле слышно.
- Тебе показалось, яойщица малолетняя!
- Не показалось!
Девчонки, присев на корточки, осторожно подкрались ближе, чтобы разглядеть нашу влюблённую пару.
- Обалдеть… Я сейчас в обморок упаду, - едва пролепетала одна подруге на ушко.
- Акихико, похоже, его куртка. А второй – не пойму, но он точно мальчишка… - прошептала вторая с замиранием сердца
Так и не дав себя опознать, юноши повернулись к шпионкам спиной и, взявшись за руки, спешно удалились. Увлечённые своей любовью, они уже не в состоянии были замечать кого-либо.

Такахиро привёл парня в дальнюю свободную комнату гостиницы. Сын хозяина пансиона дал ключ нерешительному однокласснику, чтобы тот, наконец, лишился девственности. С Наной Такахиро порвал накануне, а заветный ключ так и остался в кармане.
- Мы не слишком торопимся? – спросил Акихико, когда его друг закрыл комнату изнутри, - ты уверен?
- Да, я хочу этого. Только не знаю, что делать,.. – честно признался Такахиро. Чувствуя себя немного неловко, он снял рубашку, оставшись с голым торсом. Белизна стройного юношеского тела, плоская грудь и широкие плечи, подтянутый и немного впалый живот – да, он был действительно хорош, не зря Акихико выделил именно этого парня из многих.
- Ты уже был с кем-то? - Акихико подошёл к нему ближе.
- Нет, - парень отвернулся и покраснел, - но с Наной мы уже изучали друг друга. Везде…
Акихико смутился.
- Для меня твои поцелуи всегда будут слаще любых девчонок, - спохватился Такахиро, - ведь ты – особенный для меня, - и неуверенно потянулся к его лицу.


читать дальше

@темы: фанфики

---

Фанфик. Полная версия. Ч. 1

[Victoria Liya]

Название: О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку.
Автор: Victorialiya
Категория/Рейтинг: NC-17, Яой.
Жанр: Ангст, Романтика, POV местами
Персонажи. Пары: Акихико/Такахиро, Новаки/Хироки,
Статус: Закончен. Ч. 1 из 3-х.
Размер: Средний
Содержание: Полная версия. Действие происходит после сцены в манге, когда Хироки встречает Акихико в кафе напротив цветочного магазина, где работает Новаки
Предупреждение: В сокращённом варианте ни одна сцена NC-17 не пострадала.
Автор, в отличие от одного из персонажей, профессиональным писателем не является. Возможен ООС
Дисклеймер: Идея и персонажи принадлежат создателю манги Сюнгину Накамуре. Выражаю огромную благодарность режиссёру Тиаки Кону и всем создателям анимэсериала
От автора: Версия дополнена в начале и в конце. Присутствует немного мозголомства и рассуждений «за жисть».
Полная версия размещена по просьбе Гиена Слишком-длинный-ник

О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку

После занятий в университете Хироки Камидзё сидел за столиком кафе у окна и задумчиво разглядывал улицу. Мимо ходили люди, проезжали машины, но они не интересовали его. Только одна цветочная лавка по ту сторону дороги неудержимо манила взор. Камидзё приходил сюда не ради хорошего кофе, он мог часами изучать конспекты или предаваться размышлениям в ожидании счастливой минутки, когда в окне или возле витрины покажется молодой продавец Кусама Новаки. Они встречались уже пару месяцев. Встречались? Да они жили вместе! Хотя, Камидзё до сих пор не знал его друзей, кроме мужчин, с которыми они пили пиво при первом их с Новаки знакомстве. Он также понятия не имел, где находится приют, в котором тот вырос, и где вообще обитает Новаки, если не у него, снимает ли квартиру? Где хранит свои вещи? К Хироки он привёз всего-ничего, в небольшом рюкзачке можно унести.
«Новаки много учится и подрабатывает в нескольких местах. Наверное, еле сводит концы с концами. Он никогда не говорит об этом, - думал Камидзё, тихонько прихлёбывая эспрессо, -. не хочет никого утруждать. Моих денег вполне хватило бы на двоих. Мы оба очень неприхотливы, не то, что некоторые… Почему-то Новаки всё время держится от меня немножечко в стороне. Оказывается, можно уверять в своей любви, заниматься сексом, иметь общий быт (если можно так сказать о сильно занятых людях) и при том сохранять дистанцию. Удивительно, - он вздохнул и проводил очередного посетителя цветочной лавки глазами, - Может быть, у него действительно ничего больше нет, и все свои восемнадцать лет этот странный парень жил ради других? Или это такая форма жизни для себя, так называемая «жизнь для других»? Неужели я наткнулся на второго Усами, софт-версия? «Ты всё время стараешься для других, а что тебе хочется исключительно для себя? – Мне? Трахать взрослого мужика и играть с ним в любовь. – Нет, уж лучше живи для других. Правильно ты подавлял свою гнусную натуру!» - передразнивая про себя, Хироки непроизвольно скорчил рожу, а потом снова отпил из чашки, - Почему у него до сих пор нет девушки, и была ли она? Почему он вцепился в меня «с первого взгляда». Почему именно я? Что я такого сделал? Или сработал инстинкт геев? Эти ребята в большинстве активные и того, кто может дать, издали чуют. Переизбыток энергии Инь, особые феромоны? Манеры у меня изменились что ли? Ни друзья-натуралы, ни родственники не заметили перемен, разве что я стал немного нервный. А эти гады всё чуют, особые, невидимые простому глазу знаки, которые даже я сам объяснить не могу, настолько это неуловимо. Или… Ну как я раньше не догадался! Наверное, этого парня отымел кто-то из тех мужиков, и он до сих пор неосознанно мстит им, доказывая свою гипермужскую идентичность. Вон, смотри! Девчонки вокруг него так и вьются, тоже чувствуют…» Новаки вышел на улицу, чтобы собрать для двух школьниц букет из цветов, стоящих на прилавке у входа. Одна из девочек прямо-таки повисла у него на руке, а наш герой игриво улыбался, складывая в охапку цветок за цветком. «Да что они делают! – возмутился Хироки, - это такая маркетинговая тактика, флиртовать с покупательницами? Он совсем про меня забыл? Каждый раз ведёт себя, как совершенно нормальный натурал! Чего тогда ко мне прицепился? А что я сам периодически захожу в это дурацкое кафе? Чайку попить? Кофейку? Так нет же! Мне нравится сидеть у окна и наблюдать за ним. И он смеет утверждать, что я просто заставляю себя с ним встречаться? Это невыносимо! – Камидзё уткнулся носом в стол, чтобы никто не заметил его возмущения, - это я-то со всей моей гордостью – принимающая сторона, уке. В наш самый первый раз я пожалел его. Я подумал, что для меня, как более опытного, подставить задницу будет проще. А потом так и осталось. Но этот восемнадцатилетний парень явно уже где-то тренировался. Только вот где? В приюте пацаны баловались что ли? У каждого есть, что скрывать. Новаки избегает разговоров о прошлом, да я и не настаиваю, - Камидзё ещё раз вздохнул, собственная жизнь показалась ему слишком запутанной, - Сидеть и размышлять – это прекрасно. Только пока сидишь, ничего не изменится. Разве что мысли причешешь. Новаки послала мне судьба, чтобы забыть Акихико – это хорошо. Ну а дальше? Какие сюрпризы ещё ожидать от этого парня? Я ведь почти ничего о нём не знаю...»

- Привет, Хироки! – кто-то хлопнул его по плечу.
- А- Аки-хико?!! – Хироки чуть не поперхнулся, - что ты тут делаешь?
- Шёл за тобой от университета.
- Как?
- Пешком. Заведеньице среднее, - отметил Усами, оглядевшись, - ради этого ты прошёл три станции или прогуляться захотелось?
- Прогуляться?
- Ты даже не поприветствуешь меня? – удивился старый друг.
- Ага, привет-привет. Прости, давай пересядем, - Хиро схватил приятеля за руку и повёл за другой столик, побольше и подальше от окна. «Только бы Новаки его не увидел, - промелькнуло в голове, - этого мне ещё не хватало!»
- Я сейчас, - сказал Акихико, кидая сумку на кресло. Через минуту он появился с двумя чашками кофе и двумя пирожными на подносе.
- Ты собираешься всё это съесть? – поинтересовался Хироки.
- Нет конечно, половина – тебе. Угощайся.
- Спасибо. Но я думал, что это тебе нравятся фруктовые пирожные, - съязвил Хироки, но Акихико сделал вид, что не заметил этого.
- Как твои дела? – спросил он.
- Да так, парнем обзавёлся.
- Что, правда? – насторожился Усами, - у вас серьёзно?
- Похоже на то.
При этих словах Акихико заметно погрустнел, но тут же встрепенулся, мобилизовался и пододвинулся ближе.
- А кто из вас сверху, - с хитрецой спросил он, наклонившись почти к самому уху Хироки.
- Не твоё дело, - тихо сквозь зубы процедил тот.
- Ага, понятно. Значит, не ты, - также тихо сквозь зубы сказал Акихико.
- Завидовать плохо, - отозвался Камидзё и отодвинулся от него.
-Да я, вообще-то, не завидую и сладкое не люблю, - вернувшись к своей чашке, Акихико принялся размешивать три ложки сахара со сливками.
- Сахар и молоко убивают вкус напитка, - заметил Хироки.
- Ну ты и эстет! – усмехнулся приятель, - я и кофе-то не очень люблю, просто привык. Бессонные ночи – то учёба, то работа. Издатель требует не останавливаться на достигнутом.
- Бедняжка!
- Расскажи о себе, - попросил Усами, - мы с тобой так давно не общалсь! Как сам?
- Спасибо, хорошо, - сдержано ответил Камидзё. Ему было приятно посидеть вместе со старым другом, хотя мужчина уже не испытывал к нему прежней страсти. Да и пирожное было вкусным, несмотря на противное желе, которым заливают сверху кусочки фруктов.
- Как учёба?
- Последний курс остался. Пойдёшь учиться дальше по специальности?
- Конечно! Не оставаться же недоучкой!
- А я планирую ещё и в аспирантуру поступить, - радостно сообщил Хироки, - мне нравится исследовать отечественную и западную литературу. Особенно ХХ век, мы же его застали. Тем более, есть живые свидетели практически всего столетия. Это же так увлекательно!
- Ну, да.
- Со временем очень сильно меняется мировоззрение людей. И каждая страна проходит этот путь немного по-своему. Из-за политики закрытого общества Япония стала частью активных мировых процессов только в XIX веке. Теперь мы семимильными шагами мы навёрстываем упущенное. Под и над землёй ездят скоростные поезда, дом сторожат собаки-роботы, интернет скоро будет везде и бесплатным, но всё-таки, мне кажется, что-то очень важное осталось позади. Как будто частичка души.
- Ты думаешь?
- Подавляющее большинство книг и методик по общественным и гуманитарным наукам заимствованно или создано западными специалистами. Они изучают нас и примеряют на нас своё платье. А как же уникальный японский путь? Остались только внешние, культурные формы? Я так не думаю. Его типа нет, или место ему в восточном зале возле туалета в Британском музее? Наши специалисты сводят всё преимущественно к эмпирике. Может, в этом дело?
- Ну и что? – возразил Акихико, - зачем заново изобретать велосипед, если можно на него сесть и поехать. Суперразвитые, недоразвитые, развивающиеся – человечество всё едино. Малосущественные исключения – частные особенности людей и территорий. Тем более, в мире давно уже говорят о специфическом развитии каждого региона.
-Ты так считаешь?
- Да, не стоит из-за этого переживать. Я бывал за границей. Не так уж совершенна эта Европа. Нет, в чём-то они хороши, я не спорю. А в некоторых вещах – полные бездари.
- Но не в развитии мысли. Литература интересна тем, что отражает взгляды людей различных стран, эпох и классов. Через неё можно проследить историю, поближе познакомиться с культурой, узнать менталитет народа, а, соответственно, провести анализ, сравнение. И наоборот, чтобы понять, например, Толстого или Вальтера, нужно ориентироваться, что это были за люди, где и в какое время жили. Приходится становиться универсальным человеком, поскольку, мысля исключительно по-японски, невозможно охватить весь мир, он намного разнообразнее.
- Творчество - это сплошная субъективность, – задумчиво протянул Акихико.
Странные нотки в знакомом голосе зацепили слух. Трудно было понять, что происходит сейчас в голове у писателя. Но Хиро прекрасно знал эту особенность Усами, когда человек находится с тобой вроде бы на одной волне, а в следующую минуту он уже говорит или думает совсем о другом.
- Субъективность? Однако творческая мысль – это коллективный субъект, несущий за собой целые пласты множества смыслов. Это же великое наследие человечества, включающее и все индивидуальные особенности, - когда Хироки произносил эти слова, ему показалось, что собеседник совсем не слушает, а почему-то пристально изучает его лицо нежным и немного рассеянным взглядом, - Вот твою книгу, например, отметили бы премией, будь она полностью субъективна? Ты, как автор, затронул нечто универсальное и при этом ещё умудрился зацепить конкретные общественные струны, натянутые именно сейчас.
- Да ну, я эксплуатирую избитые сюжеты, а проблемы беру из себя и окружающих, только то, что меня волнует, - Акихико меланхолично помешивал ложечкой кофе, хотя этого давно уже не требовалось, сахар растворился мнут двадцать назад, - Наверно, гениальные люди в чем-то похожи.
- От скромности ты не умрёшь, однозначно!
- Творения великих мастеров несут отпечаток своей эпохи, но мир неизбежно сольётся в единое пространство. Исчезнут лишние границы и условности. Люди будут говорить на одном языке, лучше понимать друг друга. Всё будет хорошо, - писатель повернул тему универсальности в менее извилистое русло, чтобы, не поссорившись, остаться при своём, но и здесь были свои подводные камни.
- Границы и пограничники – непреходящее явление, как на земле, так и в головах отдельных людей и целых народов, - тут же возразил собеседник, - шарик круглый, но между всеми обитателями планеты нельзя поставить знак равенства. Мы все равны и неравны одновременно. Японцы, американцы, русские, китайцы – иногда мне кажется, что у некоторых людей по-другому устроена голова. Что для одних хорошо, для других – плохо. «Однажды везде для всех наступит хорошо» - разве такое возможно?
- Это пустая фраза, - возразил Усами-сеней, - За ней можно спрятать всё, что угодно. Хорошо - это когда ты сможешь жить так, как тебе хочется. И соседский мужик, и люди за океаном. Понимаешь, очень важна свобода, чтобы всё стало хорошо.
- Свобода – противоречивое явление. Человеку хорошо только когда он будет оправдан на всех уровнях своей группы, от семьи до государства. И когда его желания совпадут с этой системой координат в основных параметрах (узловых точках).
- Это обывательщина, приспособленчество, - Акихико возмутился, нервно соскребая с блюдца остатки бисквита, - Для любого здравомыслящего человека свобода личности прежде всего.
- Но личность личности рознь, - не унимался Хироки, им двигало не столько желание спорить, сколько правдоикательство, - Свобода гениального учёного, свобода солдата защищать родину, свобода маньяка-педофила-убийцы – это разные вещи. Их путать нельзя. К тому же, получается, что моя свобода кончается там, где начинается твоя, и наоборот?
- Свобода – чего? – уточнил писатель, - я говорю о свободе творчества, свободе законных проявлений, неагрессивных по отношению к другой личности и её частной собственности.
- Но у маньяка тоже есть жажда творчества, аж руки чешутся! Что в этом случае делать?
- Какой ты въедчивый! – в порыве эмоций Усами резко откинулся на спинку кресла, - Для этого существует право. Потому я и изучаю законы, чтобы меня никто никогда ни в чём не ограничивал. Только по моему согласию, если я чувствую за собой такой долг чести и справедливости.
- Ага! Значит, есть нечто выше. Мораль, традиции, любовь, уважение, долг.
- Есть, - согласился Усаги с лёгкой ухмылкой, - Но оно субъективно. Именно поэтому правовая система всё больше проникает в нашу жизнь, регламентируя взаимные свободы до мелочей.
В процессе разговора молодой писатель невольно положил свою ладонь на руку Хироки, а потом принялся медленно, как бы невзначай, поигрывать его пальцами, то слегка поглаживая их, то переплетая со своими. Наконец, Камидзё не выдержал и, освободив руку, мягко, но уверенно, прижал пальцы друга к столу. Акихико сделал вид, что ему всё равно, а рука его вразрез обыкновению была послушной и тёплой.
- Регламентируя? При чём здесь тогда свобода?
- Свободное желание людей поддерживать мир и порядок. Не будь этого, ни о какой счастливой жизни и самореализации даже говорить не стоит, - продолжил Усами, - Человек – то же животное, только высокоорганизованное и более приспособленное в силу развитой мыслительной деятельности. Наши законы - результат эволюции. Чем более они совершенны, тем более свободными мы можем быть.
- Закон – это ограничение, уже неволя.
- Маленькая жертва ради большого преимущества. Свободный человек живёт в первую очередь для себя. Он служит государству, поскольку только посредством именно этого «аппарата насилия» осуществляется комфортная свобода. А иначе – анархия, каменный век. Неся тяжёлое бремя постоянной борьбы за выживание, заниматься творчеством и наслаждаться земными, а тем более интеллектуальными, радостями просто некогда. Вот так обусловлено человеческое счастье. Кстати, о творчестве, - Акихико достал из портфеля небольшую пачку бумаги на зажимах и положил на стол, - я хочу, чтобы ты взглянул на это.
Камидзё наклонился, чтобы прочитать название.
- Новая книга?
- Да, несу отдавать редактору. Но сначала хочу узнать твоё мнение.
- Давненько ты ничего не давал мне на рецензию!
- Ты линзы носишь? – обеспокоился писатель, заметив, как близко поднёс его друг к глазам рукопись.
- Да, но сегодня позволил глазам отдохнуть.
- Ну, без очков тебе гораздо лучше. Просто герой-любовник.
- Лесть тебе не поможет, - хмыкнул парень, - предупреждаю, я строгий критик.
- Помню.
Студент-филолог пролистывал рукопись, выборочно останавливаясь на случайных страницах. С каждой минутой молчание Хироки становилась всё тяжелее и неприятнее, как одежда, промокающего под дождём человека. Лицо заметно помрачнело, а скептическая, шутливая улыбка полностью исчезла с губ.
-Усами-сенсей, я имел счастье прочесть все ваши работы. Эта книга обо мне, или так только кажется? Где-то я видел похожую главную тему. И содержание… Почему, если я покраснел, то это страстно розовый? – наконец произнёс он.
- Я захотел написать что-нибудь клубничное с хорошим сюжетом. Здесь я могу одновременно выплеснуть свою фантазию, получить удовольствие и деньги. Может, неплохая драма получится, и я решусь издать версию с купюрами под своим настоящим именем, - спокойно пояснил Акихико, - определившись с характерами, я решил изобразить кого-то, похожего на тебя. Это же здорово, стать прототипом героя романа.
- Что? – удивился Хироки, и где-то в животе неприятно заныло. Вот только что так удачно складывался разговор, литература, вкусный кофе без лишних страстей и обид, дружеское прикосновение руки и рассуждения о свободе - всё было слишком хорошо, чтобы стать правдой. Так хорошо, что просто нельзя не испортить… Он же знал, он должен был предчувствовать подвох! Но до последнего хотелось верить в человека. Удушливая паника подкатила к горлу. Перед глазами на мгновение потемнело. Хиро-сан почувствовал себя загнанным в угол, его сковали и вели на казнь за непонятное чужое преступление.
Повисла пауза. Не удержавшись, Акихико имитировал возможное продолжение разговора:
- Можно я использую тебя в своей работе? – Конечно! Спасибо! Я рад, что у меня есть такой хороший друг. – Всегда пожалуйста, Усами-сенсей.
- Не то слово, как я рад, что у меня есть такой «хороший» друг, - сыронизировал Камидзё, - такой хороший, что сообщает мне об использовании моего образа и светлого имени только тогда, когда относит в издательство книгу!
- Когда книгу напечатают, я отдам тебе рукопись с автографом на память.
- Не хочу!
- Почему? – удивился Усами.
- Да потому что ты спрашиваешь моё разрешение задним числом! – взорвался Хироки, - на кой чёрт тебе моё мнение, если всё уже решено? От меня же ничего не зависит! Ты же ничего не собираешься менять! На хрена такая формальность? Хочешь спокойно спать? Да тебя танком не расшевелишь, даже, если весь город провалится! Самодовольная скотина!
- Ну, извини, я-то думал, тебе понравится…
- Понравится? Иди к чёрту, Усаги-сан! Я уже в который раз наступаю на те же грабли! – продолжал Хироки, - и знаешь что? Мне это не нравится!!!
- Очень странно, - Акихико покачал головой, - Какие грабли? Я пришлю тебе копию книги.
- Тебе плевать на мою репутацию, - продолжал Камидзё уже тише, потому что официантка с натужной улыбкой повернулась в их сторону, - Разве не ты изучаешь право? А как же моя свобода? Не смей печатать эту клевету!
Акихико, тяжело вздохнув, допил залпом свой кофе и собрался уходить.
- Подожди, - Хироки вскочил следом, схватив его за локоть. Тут он заметил возле кассы знакомое лицо мужского пола в тёмном длинном фартуке. Это был Новаки.
Камидзё попытался спрятаться за широкой спиной Акихико, но этот совершенно напрасный спонтанный жест испортил всё дело. Новаки увидел своего Хиро-сана и подошёл прямо к ним.
- Ой, привет! Не думал встретить тебя здесь! – Камидзё вышел вперёд, - Да, ты же работаешь неподалёку! – не ощутив кое-чьего присутствия позади, студент оглянулся, - Куда испарился этот?.. Я поговорю с тобой позже. Мне надо кое-что срочно сделать!
- Г-н из цветочного магазина, ваш кофе готов! – услужливо сообщила официантка.
- Я позвоню! – тронул Хироки цветочника за плечо и пулей вылетел из кофейни, а в голове стучала одна лишь мысль: «Я должен помешать ему напечатать этот гей-роман! Во что бы то ни стало!»

Но Акихико уже и след простыл. Добежав до угла соседнего здания, Камидзё остановился. Почему он решил, что мистер Кролик поскакал к метро? С тем же успехом юный писатель мог поймать такси или спрятаться в ближайшей подворотне. Хироки огляделся вокруг, но так и не решил, куда ему метаться. Достал мобильник и набрал знакомый номер, но в ответ прозвучали длинные гудки. «Подлец! – негодовал Камидзё, - зачем он показал мне свою извращенческую писанину, если я не могу даже прочитать её! Что за чёртово уведомление! Он бы ещё попросил расписку: «К содержанию книги претензий не имею. Передаю свою душу и тело в полное распоряжение г-на Усами Акихико безвозмездно в вечное пользование». Козёл!» Молодой человек шёл вдоль по улице и мысленно дискутировал сам с собой. Внутри всё кипело от возмущения. Ноги сами несли его вперёд, лишь бы подольше, не спускаясь в подземку, всё время поверху, ещё на одну станцию метро ближе к дому. Успокоившись немного, Хиро-сан решил позвонить ещё раз. Свернув в глухой дворик за каким-то магазином, он нажал «рекол». Снова гудки и автоответчик. «Послушай ты, засранец! Надо встретиться! – нервно заорал студент после сигнала «пи-и-и-ип», - Я хочу прочитать твою хрень прежде, чем увижу её на прилавке. Перезвони мне!». Потом, немного подумав, набрал номер ещё раз. Камидзё терпеливо выслушал монотонный женский голос электронного секретаря и оставил новое сообщение: «Привет. Это снова Хироки. За засранца и хрень прошу прощения. Если можно, измени, пожалуйста, имена героев. Если нет, то хотя бы, позволь прочитать твою книгу обо мне до конца. Я должен знать, к чему готовиться, какие подколки и наезды я услышу от родственников и друзей. Спасибо. Надеюсь на понимание».

Дома Камидзё никто не ждал. В его маленькой однокомнатной квартирке не было ни кошки, ни мышки, ни мушки. Одна только невыносимая тишина и безучастно тикающий будильник. Абонент Новаки не доступен, Камидзё попросили перезвонить позже. «Что за номера? Новаки же бросил вечернюю подработку! Или нет? Неужели он разобиделся? Как неудачно всё вышло.., - парень сидел на пуфике возле телефонного аппарата и нервно теребил провод, - что же делать? Он не выносит Акихико. Я понимаю Новки, сам этого типа иногда не перевариваю. Может, ещё раз позвонить? Нет, он решит, что я действительно виноват. Но у меня теперь только дружеские отношения с Усаги. Прежние страсти улеглись, и я чувствую себя, как выразился бы Акихико, свободнее. Только что делать с Новаки? Как ему всё объяснить, он же такой мнительный. Если я начну оправдываться, он ни за что не поверит! А если скажу, что люблю его... нет, не могу позволить, чтобы он сказал, будто я притворяюсь! Почему наш мир настолько хрупкий, что случайная небрежность может разрушить всё?»
Хироки переоделся в домашнее и заварил себе чай. «Если он пошёл на подработку или ещё куда, то быстро не вернётся, по крайней мере, сегодня, - рассуждал студент, - хорошо. У меня будет время подумать и сделать вид, будто ничего не случилось. Что я говорю? Ничего же не случилось, сплошная ерунда! Знал бы Новаки, что за сюрприз преподнёс мне Акихико сегодня, непременно полез бы в драку или ушёл навсегда. В лучшем случае, запретил бы мне с ним даже жить в одном городе. Да-а-а, история». Хироки бросил взгляд на часы – уже восемь вчера. Подошёл к холодильнику и заглянул внутрь: вчерашняя еда в кастрюльке, масло, сыр, кусок подкопчённой рыбы. Пришла пора что-нибудь съесть, но как запихнуть в себя что-то из вышеперечисленного, он даже не мог представить. Нет аппетита. «Если Новаки прочтёт эту книгу, я просто умру со стыда! А моя мама, которая так любит Акихико, что скажет она? Кошмар! Великий Будда, как здорово, что этот гадёныш пишет яой под псевдонимом! А если нет? Без откровенного порно, но про геев? Новаки такую литературу не читает, ему вообще некогда читать всякий худ. А вот мама - вполне, она у меня любопытная… Её сердце может не выдержать такого разочарования. Я убью этого козла!». Камидзё вскочил и ударил со всего размаха подушку кулаком. «Псевдоним!» - вдруг осенило его. Парень бросился к стеллажам и проверил, не завалялась ли какая-нибудь фривольная книжонка с инициалами «А.Я». Он ведь собирал все произведения Акихико и все публикации о нём.
Порядок наведён, чай остыл. Снова включив кипятиться воду, Хиро-сан сел передохнуть. Бесполезно, что-то всё равно было не так. Неприятное ощущение поселилось внутри и угнетало какой-то жуткой безысходностью. Сердце тянуло и ныло, сжимаясь от тоски и несправедливости, от недостижимости желанной гармонии. Как же хочется повернуть стрелки часов назад и, отыскав счастливый момент, навсегда остановить время! «Ах, если бы мой приблудный кот был рядом, - вздохнул он. Хиро нестерпимо хотелось ощущать присутствие Новаки со всей нежностью и проникновенностью, без слов. Юноша набрал номер – недоступен. Тогда послал на всякий случай встречный наезд в СМСке, мол, где тебя носит так долго. Позвонил ещё раз Усами-сенсею – не берёт трубку. Мобильный, наверное, забыл или потерял, а дома сидеть неохота. Что же делать? Может, броситься грудью на печатный станок? Поджечь квартиру Акихико, издательство и типографию? Нет, не поможет, заберут в тюрьму, а оттуда сдадут в психиатрическую клинику для особо опасных маньяков. Да и в реальности, несмотря на весь свой темперамент, Хироки был человеком весьма разумным.
Парень подлил себе в кружку ещё кипятка. Больше всего раздражала беспомощность, как будто бы ему связали руки и подвесили над обрывом. Висел он на тонкой ниточке прямо над жерлом бездонной пропасти и раскачивался на ветру, а проклятая бечёвка категорически отказывалась рваться.
«Зачем он мучает меня? Зачем написал эту книгу? Зачем показал мне её? Разве между нами не всё ясно? Это жестоко, - Камидзё через силу пропускал в себя глоток за глотком зелёный настой и понимал, что с каждой дополнительной мыслью про Акихико его начинает трясти, - Он любит своего Такахиро. Как он может писать про меня такое? Если бы это был только прощальный подарок, я понял бы. Но Акихико собирается это опубликовать. Да как он может выдавать на всеобщее обозрение такие интимные вещи! Это подло! Он предал меня! Акихико настолько бесчувственный, что хочет состряпать очередную дешёвую историю для развлечения пошляков и пополнения собственного бюджета? Ему-то что, он ловко играет образами своих друзей и знакомых, помещая в свои дурацкие книжки. Как можно так поступать с живыми людьми?!!

Когда я впервые узнал, что Акихико сочиняет попсовые бойзлав-романы под псевдонимом Акикава Яёй, я был в ужасе. Просто в шоке. Мы тогда первый раз встретились после долгой ссоры. Акихико прислал мне сборник своих новелл с очень душевным автографом. В двадцать лет, он получил свою первую премию за лучший дебют. Неужели он думал, что я так ненавижу его, что не удосужусь прочесть книгу моего лучшего школьного друга? В предисловии он выражал благодарность нескольким людям. Из-за гордости Акихико не мог упомянуть моего имени, но я отчётливо понял, как только открыл страницу, что один из этих людей – я. Мы пили чай в каком-то ресторанчике, и Акихико поделился со мной новой задумкой. Оказывается, кроме той книги и рассказов в журналах, он опубликовал уже два забавных произведения. Совмещая свои фантазии и писательский дар, он получил крупную сумму от издательства. Видите ли, очень популярны незамысловатые любовные истории с элементами эротики, в том числе и про геев. Конечно, под псевдонимом, чтобы не пачкать честное имя Усами. «Мать моя женщина! – подумал я тогда, - так это же дешёвая порнография, дорожное чтиво! Нет, я всё понимаю, мой кумир привык к обеспеченной жизни и не сильно приспособлен к другой работе, но это! С ума он что ли сошёл?». Вместо того, чтобы радостно помириться, я отругал его тогда. Как может он, мой бог литературы, разменивать свой талант по мелочам! Это же ужасно! Преступно! Невыносимо! Немыслимо! Просто в голове не укладывается. Он сказал, узнаю моего Хироки, и крепко обнял меня.
Помню, как я зашёл в магазин и накупил кучу словарей, критики и художественной литературы, чтобы замаскировать одну единственную маленькую книжицу, так я стеснялся. Но продавщица всё равно, как назло, обратила на неё внимание. Конечно, среди Ницше, Кавабат и Хемингуэев! Словно я пытался спрятать «Плейбой» между «Таймс» и «Асахи симбун». «Это для моей подружки», - пренебрежительно бросил я и распихал приобретения по пакетам.
Я вышел из магазина с полным осознанием собственного ничтожества. Тоже мне, интеллигент паршивый! Ещё и очки напялил! Да не было у меня никакой подружки. У меня тогда никого, даже аквариумной рыбки, не было.
Вернувшись домой, я разложил покупки на полках, а злополучную книжицу бросил на стол. Построгал в яичницу две сосиски и быстро поужинал. Раздражающее напряжение сохранялось во всём теле до сих пор после сверлящего взгляда той продавщицы. Нервность. Это нервность. Пожалуй, девушка здесь не при чём. В последнее время я был оторван от реальной действительности. Постоянно учился, поглощая немыслимые объёмы программной литературы, подрабатывал в букинистическом магазине, а раз в неделю ходил в бар. Один. Напивался до полусознания, чтобы оставалось всего только сил добраться домой на автопилоте, и спал до обеда следующего дня.
Нужно развлечься. Я щёлкнул пультом от телевизора. Новости. Идиотский поп-концерт к какому-то там дню (дери меня за ногу, не помню, к какому). Реклама. Интересно, никто не заметил, что режиссёр явный наркоман? Танцующие печенья – это серьёзный удар исподтишка по психике. Третьесортный американский боевичок – скучно. От всего этого разнообразия даже не клонит в сон. На пятой минуте прощёлкивания меня начало подташнивать. Пора прекращать это занятие.
Открыл банку пива, залез с ногами на кровать и, подложив под спину подушку, приступил к Кэндзебуро. Закладка лежала на той же странице, где я оставил её вчера.

«Прежде чем проснуться, Исана снова увидел сон: вокруг него толпятся сонмы душ деревьев и душ китов. Деревьев-душ множество, как в девственном лесу. Китов-душ множество, как до начала эпохи китобойного промысла. Этот странный сон был последовательно диалектичен — Исана понимал, что поскольку это души, то, хотя их неисчислимое множество, им хватит места, чтобы выстроиться вдоль стен комнаты, в которой спят они с Дзином. Когда Исана лежал еще на диване, укрывшись одеялом, но уже готов был проснуться, души деревьев и души китов устроили ему безмолвный перекрестный допрос, построенный на методе психоанализа. Исана разрешили остаться лежать на диване. Зачем меня спрашивают, собираюсь ли я причинить зло тем, кто находится на третьем этаже? Ведь пострадавший — я, — взывал он к душам деревьев и душам китов еле слышным голосом, потому ли, что на него был надет собачий намордник, или сам он сомневался в своих словах, но, во всяком случае, голос был еле слышен...»
(Кэндзабуро Оэ. «Объяли меня воды до души моей...»)

Нет, не могу сосредоточиться! Допросы. Киты. Деревья…
Тиканье часов в этот вечер казалось особенно раздражающим.
На столе лежала та самая книжечка в оранжевой обложке с надписью «А.Я.» на корешке. Может, всё-таки стоит взглянуть, из-за чего я лишился покоя. Взял в руки и немного повертел, осматривая со всех сторон маленький томик на папиросной бумаге. Чем зарабатывает мой гениальный друг! Любовные романчики – чтиво для молоденьких девочек, скучающих домохозяек и одиноких отчаявшихся извращенцев. Таких, как я… В воздухе повисла пауза. Всё было ясно без слов. Что ж поделать, наличие пока ещё трезвой самокритики моей личности позволяет подозревать, что не всё ещё безнадёжно.
Поудобней устроившись с банкой пива в одной руке и книгой Акихико в другой, я начал читать. На первых же страницах вижу обычное скучное вступление, банальная история про старшеклассников, подростковую влюблённость и максимализм. Главного героя зовут... Не верю своим глазам, имя ему Акихико. Акихико учится в выпускном классе. Он тайно влюблён в Такахиро, которого перевели к ним в прошлом году. Удивительное совпадение! У него что, совсем не осталось фантазии? Назвал бы их хотя бы Ромео и Джулий, остряк-самоучка! Хорошо, догадался фамилии изменить. Знал бы Такахиро его истинную сущность! Ну, не важно, проехали. Читаю дальше. Пиво отставлено на пол. Чёрт, а эта новеллка затягивает! Он всё-таки мастер слова, мой Усаги-сенсей.

«Такахиро, беззаботно улыбаясь, вошёл в класс с полным ведром воды.
- Ну, как, будем парты двигать? – спроси он, поставив ведро в угол.
- Да ну их, можно и просто так вымыть пол, все учителя разошлись по домам к концу восьмого урока. Кому охота сидеть в школе и нас проверять? – отозвался его напарник.
Солнце клонилось к закату, проливая в кабинет из окна апельсиновый компот света.
Взяв ключ со стола, Акихико закрыл дверь класса.
- Ты чего? – Такахиро вздрогнул.
- А чтобы первоклашки не заглядывали. Мисс Мицуны всё равно уже нет.
Такахиро намочил тряпку во втором ведёрке и стал протирать доску. Акихико сидел на парте, лениво покачивая ногами, и наблюдал. Такахиро нравился ему уже давно. С первого взгляда он не привлекал к себе внимания, но было в этом парне что-то неуловимо притягательное. Акихико сразу взял новенького под свою опеку и помог подружиться с ребятами в классе…»

Ну совсем ни стыда, ни совести! Это же я, я взял сперва Такахаси под опеку. Акихико даже не хотел смотреть на него, а уж тем более общаться. Но потом вдруг что-то произошло, щёлкнул секретный спусковой механизм, и нелюдимого Усами уже было от парнишки клещами не оторвать.

«Черноволосый, загоревший после летних каникул, Такахиро был особенно хорош в новой белой рубашке. Некоторые девочки считали его симпатичным. Сидя на своей парте, Акихико заворожённо, следил за парнем. Каждое его движение казалось удивительно плавным и гармоничным, будто юноша двигался по воздуху при слегка замедленной съёмке. Его непосредственность и простота во всём, его искренность восхищали одноклассника не меньше, чем его стройная фигура с трогательным оттенком лёгкой подростковой угловатости. Скромный, простой и весёлый, Такахиро не был вундеркиндом с рождения и всегда усердно трудился над учёбой. Это позволяло Акихико частенько, подробно объясняя решения заданий, опекать, а фактически, ухаживать за ним.
- Значит, ты написал мне любовную записку… - задумчиво протянул Такахиро, - а я всё-таки надеялся, что это глупая шутка…
- Да. Я серьёзно.
- Ты мне уже говорил, - также задумчиво продолжал мальчишка, - значит, вот оно как…
- Ты подумал над моим предложением? Что решил?
- Ну, не знаю… - Такахиро смутился и на его щеках появился невольный румянец, - надо подумать, всё так непросто…
- Не надо думать! Пожалуйста, не думай! Просто прими меня.
- Всё так внезапно. Я не понимаю, зачем так? - с момента признания Акихико прошла уже неделя, но Такахиро не торопился с ответом, не говоря ничего определённого. Ему хотелось сделать вид, что он ничего не слышал, и кто-то зло пошутил над ними обоими. – Зачем? – повторил он ещё раз, - всё и так хорошо…
- Всё может быть хорошо, - поправил его Акихико, - Поверь моим чувствам. Я знаю, когда-нибудь ты обязательно меня полюбишь, - парень обнял его и крепко поцеловал. Такахиро замер, так и не решив, нужно ли ему сопротивляться.
- Я ведь нравлюсь тебе, я знаю. Иначе ты отказался бы. Осмеял и прогнал бы меня. Мой хороший, мой милый! - шептал Акихико, задыхаясь от собственной страсти».

Так! Когда это он успел поцеловать Такахиро? Почему не знаю? Нет, конечно, я бы знал. Акихико всё выдумал. С выпускного класса он изо дня в день безжалостно рассказывал мне свои любовные мечты и переживания, аж уши вяли! Если бы хоть раз он коснулся губ несравненного Такахиро, весь комплекс безумных впечатлений в тот же день вывалился бы на меня и похоронил под своей лавиной. Акихико не стал бы скромничать. В своей страсти к мужскому полу он признался мне ещё в старшей школе и очень радовался факту, что я не отверг его. Тогда замкнутый Акихико раскрыл передо мной все свои карты. Знал бы он настоящий вес груза, обрушившегося мне на плечи! Это притом, что моя мама всегда считала Акихико идеальным и постоянно приводила его в пример. Шутка ли, из человеколюбия брать на себя роль доктора Фрейда, особенно, когда сам с собой не в ладах. Что ж, почитаем дальше нашего фантазёра.

«Такахиро молчал, позволяя делать с собой всё, что угодно. Глаза его были полны нежности и тревоги. В глубине своего сердца он уже полюбил Акихико. Приятные ощущения и любопытство манили его, но останавливал страх неизведанного. Парень замер, наслаждаясь совершенно новыми ощущениями. Такахиро был робким и правильным мальчиком. В свои 17 он ни разу не целовался с девочкой, и никто никогда ещё не признавался ему в любви.
Акихико, обрадованный неожиданным счастьем, уже не мог отпустить свою невинную жертву. Его правая рука медленно и нежно легла на ширинку третьеклассника. Такахиро всхлипнул и тяжело задышал. Эти дерзкие прикосновения были неописуемо волнующими. До сегодняшнего дня никто, кроме него самого, ещё не ласкал парня ниже пояса. Как нужно вести себя при этом? Что говорить? Что делать? Происходящее было невообразимо сладко, как клубничное мороженное в соседнем кафетерии. Немного странная ассоциация, но ему просто не с чем было сравнить. Тем временем Акихико расстегнул ему молнию и запустил руку в бельё. Такахиро стоял, боясь пошевелиться, пока его друг, виртуозно играя пальцами с его членом, сочинял совершенно новую мелодию эротического наслаждения. Вроде бы знакомую, но в сотни раз ярче. Весь земной шар сосредоточился для них здесь и сейчас, в этом классе. Такахиро безвольно закрыл газа, не оказывая сопротивления, но и не отзываясь в ответ. Только молил про себя своего неожиданного любовника, чтобы восхитительные минуты продолжались вечно. Акихико смотрел на раскрасневшееся лицо юноши и не мог оторваться: он удивительно преобразился, став в этот миг одновременно невинным ребёнком и взрослым мужчиной, знающим свою всеохватную сексуальную силу. Сквозь истому Такахиро почувствовал, как партнёр положил его ладонь на свою промежность, и нечто живое, горячее начало мерно пульсировать в его руке под тонкой тканью школьной формы. Он понимал, что в этом месте сейчас заключается центр наслаждений Акихико, и этот парень жаждет от него того же, что делает сейчас с ним. Такахиро растерялся и перепугался немного. Любовник поймал его мысли и положил вторую свою руку поверх его кисти себе на штаны, ограничившись только тем, чтобы Такахиро прочувствовал ответное неподдельное желание его плоти.
Вдруг, кто-то дёрнул за ручку двери. Раздался стук.
- Здесь кто-то есть? – спросил встревоженный женский голос мисс Мицуны, их учительницы. Это в её кабинете подростки предавались своим развлечениям.
- Да-да, - отозвался Акихико, - сейчас!
Нельзя было допустить, чтобы она пошла за запасными ключами. Молниеносно Акихико швырнул тряпку в ведро и обратно на швабру. Потом, Такахиро из-за спины услышал, как в скважине щёлкнул ключ.
- Так вы ещё не ушли? Чего закрываетесь? – спросила Мицуна-сенсей.
- Да тут первоклашки хулиганят, всё время заглядывают и дразнятся.
- Ха-ха-ха! Это нормально. А я вот конспект потеряла. Не видели?
- Этот? – Акихико взял со стола пачку исписанных листов на прищепке.
- Ага! – женщина закивала.
Такахиро открыл глаза, инстинктивно повернувшись к учительнице спиной. Он кое-как подошёл к окну и сделал вид, что всё время до этого поливал цветы из пустой лейки.
- А ты что не здороваешься, Такахиро?
- Извините его, учительница, он сегодня переутомился, - друг тут же исправил положение, - не помочь Вам донести сумку с контрольными?
- Нет, спасибо! Ты такой милый мальчик! – засмеялась она.
Когда женщина вышла за дверь, школьники вздохнули с облегчением. Член Такахиро всё ещё предательски выпирал из расстёгнутых брюк, щёки были краснее клубники, а сердце колотилось, как у загнанного зайчонка».

«Фу! Ну и повороты сюжета! Как главный герой смог так быстро переключиться и замаскировать возбуждение? Так, хватит с меня извращений!» Надо выпить. Одним большим глотком я допил остававшееся пиво, смял банку и с досадой забросил её в дальний угол комнаты. Потом, возмутившись собственному поступку, соскочил с дивана, подобрал банку и отнёс на кухню в мусорное ведро. На обратном пути захватил с собой ещё пару банок холодненького «Асахи». Откупорил одну. Отпил и приложил ко лбу алюминиевую поверхность с приятными капельками конденсата. Немного посидев так, я пришёл к мысли, что надо всё-таки пролистать книжонку до конца, хотя бы пробежать глазами, чтобы иметь полное представление о творчестве давно известного мне человека.
Дальше шли описания природы, погоды, учебных будней. Я пролистывал страницу за страницей, исследуя текст по диагонали. Наткнувшись на внутренние переживания Такахро, любовно заполнившие с подачи автора пару листов, я, как студент-филолог и просто гей, был прямо-таки озадачен. Я внимательно исследовал каждое предложение, чтобы максимально точно понять все высказанные мысли и чувства. Напрашивался единственный вывод: ничего господин Усами не понимает в колбасных обрезках. Неудивительно. Акихико вырос в запущенной на тему воспитания детей семье, к тому же, весьма толерантной, имеющей недвижимость, бизнес и связи на Западе. Ему не знаком внутренний конфликт гомо- и гетеросексуальной ориентаций. Он больше переживал из-за того, что окружающие люди не принимали его свободомыслие. Для сверстников он всегда был слишком сложным, для взрослых – слишком эгоцентричным и самоуверенным. Эх, я бы много ему рассказал на счёт проблем морали и современности, опрокидывания пуританского Запада из крепких объятий религии в культуру индивидуализма. А ещё про то, как меня самого выкручивало изнутри наизнанку, выжигая строгое японское воспитание раскалённым железом неразделённой гомосексуальной любви. Удивляюсь, как он мог не замечать перемены во мне? Мама распереживалась тогда. Отец думал, что меня просто бросила девушка. А я тосковал по милому, принципиальному и по-традиционному правильному мальчику Хироки, коим ещё недавно я был. Я выдавливал его из себя капля за каплей горючих слёз и горячей спермы. Но Акихико предпочитал заниматься собой и своим фаворитом Такахиро. Всем было невдомёк, что со мной происходит. А мне казалось, что каждый прохожий видел меня насквозь... Откровенничать я не спешил, кому такое расскажешь? Псих, да и только. Сложно выразить проблему в словах, если сам до конца не понимаешь, что с тобой происходит. Только сейчас, спустя годы, всё более или менее стало ясно. Серьёзный мировоззренческий перелом моего сознания в той или иной форме, видимо, был неизбежен.
Да что это я всё о себе? – снова открыл книгу и продолжил читать. Акихико легко складывает композицию, у него очень захватывающий живой язык… При этих словах я откинулся на подушку и невольно закрыл глаза. Очки отложены в сторону. Сцена поцелуя во всей живости тактильных ощущений предстала передо мной. Как будто бы Акихико был сейчас здесь, рядом, и нежно касался моих губ своими влажными и тёплыми губами, дерзко проникая в рот языком и легонько щекоча внутри.
«Чур, меня! Наваждение! – я подскочил и обхватил голову руками, - неужто я так напился? Или эта злополучная повесть пытается меня совратить? Ну уж нет!»
Пошёл в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Это всего лишь повесть. У меня просто разыгралась фантазия. Вернулся и оглядел комнату: всё как обычно, в меру прибрано, в меру разбросано по своим местам. Десять минут гипнотизировал будильник. Забытое пиво скучало на столе. Спать не хотелось. Гулять тоже. Хотелось залить мозги алкоголем и отключить сознание. «Бездарно, - подумал я, - пока Акихико-сама не подсунет мне какую-нибудь свою мерзость похуже для критической оценки, надо дочитать хотя бы одну книжонку. Второй я точно не переживу».

читать продолжение

@темы: фанфики, "Акихико и Такахиро", "Новаки и Хироки"

---

[Пожирательница Собак]

Здесь китайский косплей:
tieba.baidu.com/f?kz=1017889250

А здесь: картинки ))
















































































































Всё-таки Усаги в детстве был очаровательным ^_^

@темы: Косплей, ссылка, фанарт, NC-17

---

Фанфик

[Victoria Liya]

Вот подумала, что это я всё смотрю и читаю. Размещу, пожалуй, фанфик, пусть люди порадуются. Про Акихико и Такахиро пока никто здесь не писал. Или я ошибаюсь?

Название: О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку. Часть 1
Автор: Victorialiya
Бета: нет
Рейтинг: NC-17
Жанр: Романтика, ангст, POV
Персонажи, пары: Хиро-сан, Акихико/Такахиро
Статус: Ч. 1.
Размер: Средний
Содержание: Название говорит само за себя. К тому же, кому не хотелось узнать, что нафантазировал Усами-сенсей в книгах про своего школьного возлюбленного.
Предупреждение: Автор, в отличие от одного из персонажей, профессиональным писателем не является. Возможен ООС
Дисклеймер: Идея и персонажи принадлежат автору манги Сюнгину Накамуре. Выражаю огромную благодарность режиссёру Тиаки Кону и всем создателям анимэсериала
Размещение: Если кто захочет разместить, уведомляйте.

О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку

Когда я впервые узнал, что Акихико сочиняет попсовые бойзлав-романы под псевдонимом Акикава Яёй, я был в ужасе. Просто в шоке. Мы тогда первый раз встретились после долгой ссоры. Акихико прислал мне сборник своих новелл с очень душевным автографом. В двадцать лет, он получил свою первую премию за лучший дебют. Неужели он думал, что я так ненавижу его, что не удосужусь прочесть книгу моего лучшего школьного друга? В предисловии он выражал благодарность нескольким людям. Из-за гордости Акихико не мог упомянуть моего имени, но я отчётливо понял, как только открыл страницу, что один из этих людей – я. Мы пили чай в каком-то ресторанчике, и Акихико поделился со мной новой задумкой. Оказывается, кроме той книги и рассказов в журналах, он опубликовал уже два забавных произведения. Совмещая свои фантазии и писательский дар, он получил крупную сумму от издательства. Видите ли, очень популярны незамысловатые любовные истории с элементами эротики, в том числе и про геев. Конечно, под псевдонимом, чтобы не пачкать честное имя Усами. «Мать моя женщина! – подумал я тогда, - так это же дешёвая порнография, дорожное чтиво! Нет, я всё понимаю, мой кумир привык к обеспеченной жизни и не сильно приспособлен к другой работе, но это! С ума он что ли сошёл?». Вместо того, чтобы радостно помириться, я отругал его тогда. Как может он, мой бог литературы, разменивать свой талант по мелочам! Это же ужасно! Преступно! Невыносимо! Немыслимо! Просто в голове не укладывается. Он сказал, узнаю моего Хироки, и крепко обнял меня.

Помню, как я зашёл в магазин и накупил кучу словарей, критики и художественной литературы, чтобы замаскировать одну единственную маленькую книжицу, так я стеснялся. Но продавщица всё равно, как назло, обратила на неё внимание. Конечно, среди Ницше, Кавабат и Хемингуэев! Словно я пытался спрятать «Плейбой» между «Таймс» и «Асахи симбун». «Это для моей подружки», - пренебрежительно бросил я и распихал приобретения по пакетам.
Я вышел из магазина с полным осознанием собственного ничтожества. Тоже мне, интеллигент паршивый! Ещё и очки напялил! Да не было у меня никакой подружки. У меня тогда никого, даже аквариумной рыбки, не было.
Вернувшись домой, я разложил покупки на полках, а злополучную книжицу бросил на стол. Построгал в яичницу две сосиски и быстро поужинал. Раздражающее напряжение сохранялось во всём теле до сих пор после сверлящего взгляда той продавщицы. Нервность. Это нервность. Пожалуй, девушка здесь не при чём. В последнее время я был оторван от реальной действительности. Постоянно учился, поглощая немыслимые объёмы программной литературы, подрабатывал в букинистическом магазине, а раз в неделю ходил в бар. Один. Напивался до полусознания, чтобы оставалось всего только сил добраться домой на автопилоте, и спал до обеда следующего дня.
Нужно развлечься. Я щёлкнул пультом от телевизора. Новости. Идиотский поп-концерт к какому-то там дню (дери меня за ногу, не помню, к какому). Реклама. Интересно, никто не заметил, что режиссёр явный наркоман? Танцующие печенья – это серьёзный удар исподтишка по психике. Третьесортный американский боевичок – скучно. От всего этого разнообразия даже не клонит в сон. На пятой минуте прощёлкивания меня начало подташнивать. Пора прекращать это занятие.
Открыл банку пива, залез с ногами на кровать и, подложив под спину подушку, приступил к Кэндзебуро. Закладка лежала на той же странице, где я оставил её вчера.

«Прежде чем проснуться, Исана снова увидел сон: вокруг него толпятся сонмы душ деревьев и душ китов. Деревьев-душ множество, как в девственном лесу. Китов-душ множество, как до начала эпохи китобойного промысла. Этот странный сон был последовательно диалектичен — Исана понимал, что поскольку это души, то, хотя их неисчислимое множество, им хватит места, чтобы выстроиться вдоль стен комнаты, в которой спят они с Дзином. Когда Исана лежал еще на диване, укрывшись одеялом, но уже готов был проснуться, души деревьев и души китов устроили ему безмолвный перекрестный допрос, построенный на методе психоанализа. Исана разрешили остаться лежать на диване. Зачем меня спрашивают, собираюсь ли я причинить зло тем, кто находится на третьем этаже? Ведь пострадавший — я, — взывал он к душам деревьев и душам китов еле слышным голосом, потому ли, что на него был надет собачий намордник, или сам он сомневался в своих словах, но, во всяком случае, голос был еле слышен...»
(Кэндзабуро Оэ. «Объяли меня воды до души моей...»)

Нет, не могу сосредоточиться! Допросы. Киты. Деревья…
Тиканье часов в этот вечер казалось особенно раздражающим.
На столе лежала та самая книжечка в оранжевой обложке с надписью «А.Я.» на корешке. Может, всё-таки стоит взглянуть, из-за чего я лишился покоя. Взял в руки и немного повертел, осматривая со всех сторон маленький томик на папиросной бумаге. Чем зарабатывает мой гениальный друг! Любовные романчики – чтиво для молоденьких девочек, скучающих домохозяек и одиноких отчаявшихся извращенцев. Таких, как я… В воздухе повисла пауза. Всё было ясно без слов. Что ж поделать, наличие пока ещё трезвой самокритики моей личности позволяет подозревать, что не всё ещё безнадёжно.
Поудобней устроившись с банкой пива в одной руке и книгой Акихико в другой, я начал читать. На первых же страницах вижу обычное скучное вступление, банальная история про старшеклассников, подростковую влюблённость и максимализм. Главного героя зовут... Не верю своим глазам, имя ему Акихико. Акихико учится в выпускном классе. Он тайно влюблён в Такахиро, которого перевели к ним в прошлом году. Удивительное совпадение! У него что, совсем не осталось фантазии? Назвал бы их хотя бы Ромео и Джулий, остряк-самоучка! Хорошо, догадался фамилии изменить. Знал бы Такахиро его истинную сущность! Ну, не важно, проехали. Читаю дальше. Пиво отставлено на пол. Чёрт, а эта новеллка затягивает! Он всё-таки мастер слова, мой Усаги-сенсей.

«Такахиро, беззаботно улыбаясь, вошёл в класс с полным ведром воды.
- Ну, как, будем парты двигать? – спроси он, поставив ведро в угол.
- Да ну их, можно и просто так вымыть пол, все учителя разошлись по домам к концу восьмого урока. Кому охота сидеть в школе и нас проверять? – отозвался его напарник.
Солнце клонилось к закату, проливая в кабинет из окна апельсиновый компот света.
Взяв ключ со стола, Акихико закрыл дверь класса.
- Ты чего? – Такахиро вздрогнул.
- А чтобы первоклашки не заглядывали. Мисс Мицуны всё равно уже нет.
Такахиро намочил тряпку во втором ведёрке и стал протирать доску. Акихико сидел на парте, лениво покачивая ногами, и наблюдал. Такахиро нравился ему уже давно. С первого взгляда он не привлекал к себе внимания, но было в этом парне что-то неуловимо притягательное. Акихико сразу взял новенького под свою опеку и помог подружиться с ребятами в классе…»

Ну совсем ни стыда, ни совести! Это же я, я взял сперва Такахаси под опеку. Акихико даже не хотел смотреть на него, а уж тем более общаться. Но потом вдруг что-то произошло, щёлкнул секретный спусковой механизм, и нелюдимого Усами уже было от парнишки клещами не оторвать.

«Черноволосый, загоревший после летних каникул, Такахиро был особенно хорош в новой белой рубашке. Некоторые девочки считали его симпатичным. Сидя на своей парте, Акихико заворожённо, следил за парнем. Каждое его движение казалось удивительно плавным и гармоничным, будто юноша двигался по воздуху при слегка замедленной съёмке. Его непосредственность и простота во всём, его искренность восхищали одноклассника не меньше, чем его стройная фигура с трогательным оттенком лёгкой подростковой угловатости. Скромный, простой и весёлый, Такахиро не был вундеркиндом с рождения и всегда усердно трудился над учёбой. Это позволяло Акихико частенько, подробно объясняя решения заданий, опекать, а фактически, ухаживать за ним.
- Значит, ты написал мне любовную записку… - задумчиво протянул Такахиро, - а я всё-таки надеялся, что это глупая шутка…
- Да. Я серьёзно.
- Ты мне уже говорил, - также задумчиво продолжал мальчишка, - значит, вот оно как…
- Ты подумал над моим предложением? Что решил?
- Ну, не знаю… - Такахиро смутился и на его щеках появился невольный румянец, - надо подумать, всё так непросто…
- Не надо думать! Пожалуйста, не думай! Просто прими меня.
- Всё так внезапно. Я не понимаю, зачем так? - с момента признания Акихико прошла уже неделя, но Такахиро не торопился с ответом, не говоря ничего определённого. Ему хотелось сделать вид, что он ничего не слышал, и кто-то зло пошутил над ними обоими. – Зачем? – повторил он ещё раз, - всё и так хорошо…
- Всё может быть хорошо, - поправил его Акихико, - Поверь моим чувствам. Я знаю, когда-нибудь ты обязательно меня полюбишь, - парень обнял его и крепко поцеловал. Такахиро замер, так и не решив, нужно ли ему сопротивляться.
- Я ведь нравлюсь тебе, я знаю. Иначе ты отказался бы. Осмеял и прогнал бы меня. Мой хороший, мой милый! - шептал Акихико, задыхаясь от собственной страсти».

Так! Когда это он успел поцеловать Такахиро? Почему не знаю? Нет, конечно, я бы знал. Акихико всё выдумал. С выпускного класса он изо дня в день безжалостно рассказывал мне свои любовные мечты и переживания, аж уши вяли! Если бы хоть раз он коснулся губ несравненного Такахиро, весь комплекс безумных впечатлений в тот же день вывалился бы на меня и похоронил под своей лавиной. Акихико не стал бы скромничать. В своей страсти к мужскому полу он признался мне ещё в старшей школе и очень радовался факту, что я не отверг его. Тогда замкнутый Акихико раскрыл передо мной все свои карты. Знал бы он настоящий вес груза, обрушившегося мне на плечи! Это притом, что моя мама всегда считала Акихико идеальным и постоянно приводила его в пример. Шутка ли, из человеколюбия брать на себя роль доктора Фрейда, особенно, когда сам с собой не в ладах. Что ж, почитаем дальше нашего фантазёра.

«Такахиро молчал, позволяя делать с собой всё, что угодно. Глаза его были полны нежности и тревоги. В глубине своего сердца он уже полюбил Акихико. Приятные ощущения и любопытство манили его, но останавливал страх неизведанного. Парень замер, наслаждаясь совершенно новыми ощущениями. Такахиро был робким и правильным мальчиком. В свои 17 он ни разу не целовался с девочкой, и никто никогда ещё не признавался ему в любви.
Акихико, обрадованный неожиданным счастьем, уже не мог отпустить свою невинную жертву. Его правая рука медленно и нежно легла на ширинку третьеклассника. Такахиро всхлипнул и тяжело задышал. Эти дерзкие прикосновения были неописуемо волнующими. До сегодняшнего дня никто, кроме него самого, ещё не ласкал парня ниже пояса. Как нужно вести себя при этом? Что говорить? Что делать? Происходящее было невообразимо сладко, как клубничное мороженное в соседнем кафетерии. Немного странная ассоциация, но ему просто не с чем было сравнить. Тем временем Акихико расстегнул ему молнию и запустил руку в бельё. Такахиро стоял, боясь пошевелиться, пока его друг, виртуозно играя пальцами с его членом, сочинял совершенно новую мелодию эротического наслаждения. Вроде бы знакомую, но в сотни раз ярче. Весь земной шар сосредоточился для них здесь и сейчас, в этом классе. Такахиро безвольно закрыл газа, не оказывая сопротивления, но и не отзываясь в ответ. Только молил про себя своего неожиданного любовника, чтобы восхитительные минуты продолжались вечно. Акихико смотрел на раскрасневшееся лицо юноши и не мог оторваться: он удивительно преобразился, став в этот миг одновременно невинным ребёнком и взрослым мужчиной, знающим свою всеохватную сексуальную силу. Сквозь истому Такахиро почувствовал, как партнёр положил его ладонь на свою промежность, и нечто живое, горячее начало мерно пульсировать в его руке под тонкой тканью школьной формы. Он понимал, что в этом месте сейчас заключается центр наслаждений Акихико, и этот парень жаждет от него того же, что делает сейчас с ним. Такахиро растерялся и перепугался немного. Любовник поймал его мысли и положил вторую свою руку поверх его кисти себе на штаны, ограничившись только тем, чтобы Такахиро прочувствовал ответное неподдельное желание его плоти.
Вдруг, кто-то дёрнул за ручку двери. Раздался стук.
- Здесь кто-то есть? – спросил встревоженный женский голос мисс Мицуны, их учительницы. Это в её кабинете подростки предавались своим развлечениям.
- Да-да, - отозвался Акихико, - сейчас!
Нельзя было допустить, чтобы она пошла за запасными ключами. Молниеносно Акихико швырнул тряпку в ведро и обратно на швабру. Потом, Такахиро из-за спины услышал, как в скважине щёлкнул ключ.
- Так вы ещё не ушли? Чего закрываетесь? – спросила Мицуна-сенсей.
- Да тут первоклашки хулиганят, всё время заглядывают и дразнятся.
- Ха-ха-ха! Это нормально. А я вот конспект потеряла. Не видели?
- Этот? – Акихико взял со стола пачку исписанных листов на прищепке.
- Ага! – женщина закивала.
Такахиро открыл глаза, инстинктивно повернувшись к учительнице спиной. Он кое-как подошёл к окну и сделал вид, что всё время до этого поливал цветы из пустой лейки.
- А ты что не здороваешься, Такахиро?
- Извините его, учительница, он сегодня переутомился, - друг тут же исправил положение, - не помочь Вам донести сумку с контрольными?
- Нет, спасибо! Ты такой милый мальчик! – засмеялась она.
Когда женщина вышла за дверь, школьники вздохнули с облегчением. Член Такахиро всё ещё предательски выпирал из расстёгнутых брюк, щёки были краснее клубники, а сердце колотилось, как у загнанного зайчонка».

«Фу! Ну и повороты сюжета! Как главный герой смог так быстро переключиться и замаскировать возбуждение? Так, хватит с меня извращений!» Надо выпить. Одним большим глотком я допил остававшееся пиво, смял банку и с досадой забросил её в дальний угол комнаты. Потом, возмутившись собственному поступку, соскочил с дивана, подобрал банку и отнёс на кухню в мусорное ведро. На обратном пути захватил с собой ещё пару банок холодненького «Асахи». Откупорил одну. Отпил и приложил ко лбу алюминиевую поверхность с приятными капельками конденсата. Немного посидев так, я пришёл к мысли, что надо всё-таки пролистать книжонку до конца, хотя бы пробежать глазами, чтобы иметь полное представление о творчестве давно известного мне человека.
Дальше шли описания природы, погоды, учебных будней. Я пролистывал страницу за страницей, исследуя текст по диагонали. Наткнувшись на внутренние переживания Такахиро, любовно заполнившие с подачи автора пару листов, я, как студент-филолог и просто гей, был прямо-таки озадачен. Я внимательно исследовал каждое предложение, чтобы максимально точно понять все высказанные мысли и чувства. Напрашивался единственный вывод: ничего господин Усами не понимает в колбасных обрезках. Неудивительно. Акихико вырос в запущенной на тему воспитания детей семье, к тому же, весьма толерантной, имеющей недвижимость, бизнес и связи на Западе. Ему не знаком внутренний конфликт гомо- и гетеросексуальной ориентаций. Он больше переживал из-за того, что окружающие люди не принимали его свободомыслие. Для сверстников он всегда был слишком сложным, для взрослых – слишком эгоцентричным и самоуверенным. Эх, я бы много ему рассказал на счёт проблем морали и современности, опрокидывания пуританского Запада из крепких объятий религии в культуру индивидуализма. А ещё про то, как меня самого выкручивало изнутри наизнанку, выжигая строгое японское воспитание раскалённым железом неразделённой гомосексуальной любви. Удивляюсь, как он мог не замечать перемены во мне? Мама распереживалась тогда. Отец думал, что меня просто бросила девушка. А я тосковал по милому, принципиальному и по-традиционному правильному мальчику Хироки, коим ещё недавно я был. Я выдавливал его из себя капля за каплей горючих слёз и горячей спермы. Но Акихико предпочитал заниматься собой и своим фаворитом Такахиро. Всем было невдомёк, что со мной происходит. А мне казалось, что каждый прохожий видел меня насквозь... Откровенничать я не спешил, кому такое расскажешь? Псих, да и только. Сложно выразить проблему в словах, если сам до конца не понимаешь, что с тобой происходит. Только сейчас, спустя годы, всё более или менее стало ясно. Серьёзный мировоззренческий перелом моего сознания в той или иной форме, видимо, был неизбежен.
Да что это я всё о себе? – снова открыл книгу и продолжил читать. Акихико легко складывает композицию, у него очень захватывающий живой язык… При этих словах я откинулся на подушку и невольно закрыл глаза. Очки отложены в сторону. Сцена поцелуя во всей живости тактильных ощущений предстала передо мной. Как будто бы Акихико был сейчас здесь, рядом, и нежно касался моих губ своими влажными и тёплыми губами, дерзко проникая в рот языком и легонько щекоча внутри.
«Чур, меня! Наваждение! – я подскочил и обхватил голову руками, - неужто я так напился? Или эта злополучная повесть пытается меня совратить? Ну уж нет!»
Пошёл в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Это всего лишь повесть. У меня просто разыгралась фантазия. Вернулся и оглядел комнату: всё как обычно, в меру прибрано, в меру разбросано по своим местам. Десять минут гипнотизировал будильник. Забытое пиво скучало на столе. Спать не хотелось. Гулять тоже. Хотелось залить мозги алкоголем и отключить сознание. «Бездарно, - подумал я, - пока Акихико-сама не подсунет мне какую-нибудь свою мерзость похуже для критической оценки, надо дочитать хотя бы одну книжонку. Второй я точно не переживу».

«Такахиро поужинал и уже приступил к урокам, но, доставая дневник, обнаружил в портфеле чужую тетрадь. Сунув её обратно, он поспешно сбежал вниз по лестнице.
- Ты куда? – удивилась мама.
- Я забрал чужую тетрадку!
- Может, отдашь завтра?
- Завтра английский, мне обязательно надо вернуть её!
- Тогда надень куртку и возвращайся поскорей. Будешь идти назад, позвони.
- Ладно, я быстро! – поклонился он, хватая куртку в подмышку, и бросился бежать вниз по улице, даже не закрыв за собой дверь.
Такахиро не заметил сам, как очутился возле дома Акихико. Он постучал. Но, когда в лучах электрического света на пороге появился сам его одноклассник, Такахиро вдруг совершенно забыл, почему оказался здесь.
- Привет. Заходи, - Акихико пригласил парня в дом.
- Спасибо, - Такахиро поклонился, разулся и снял куртку.
- Неожиданная встреча, но я рад тебя видеть, - продолжал Акихико, провожая парня в гостиную, - хочешь чая?
- Да, спасибо, не откажусь.
Такахиро огляделся. Комната была оформлена в европейском стиле. В прочем, его собственный дом, за исключением традиционных межкомнатных перегородок и ниши для алтаря, мало чем отличался. Акихико принёс чай и сладости. Мальчишки расположились на диване перед невысоким журнальным столиком.
- У тебя есть брат или сестра? – спросил Такахиро, отпив из чашки.
- Нет. Я – единственный ребёнок в семье.
- А где твои родители? Они уже дома? Так невежливо, я забыл с ними поздороваться…
- У нас дружная семья. Только папа сейчас в командировке. Моя мама очень добрая, её призвание – помогать людям, поэтому она работает в больнице медсестрой. Хотя вполне могла бы оставаться домохозяйкой. Она сегодня дежурит в ночную смену, и я сижу совершенно один. Всё-таки очень хорошо, что ты пришёл, Такахиро. Может быть, поделаем уроки вместе? – с надеждой предложил Акихико.»

«Ага, как же, - добавил я от себя, - всё это мечты! Плохо так говорить, но его мама совсем не была хорошим примером для подражания. Она ни за что бы не стала заниматься такой ерундой, как помогать людям». Усмехнувшись, я снова вернулся к книжке:

«- Ах, да! – Такахиро спешно кинулся к портфелю, - я же принёс тебе тетрадку, которую забыл отдать в школе! Завтра у нас английский, как же ты будешь делать задание!
- Большое спасибо, - поклонился Акихико, принимая тетрадь.
- Ну, мне пора, - ученик замялся с портфелем в руках. Домой идти не хотелось, но нельзя же вот так навязываться. Акихико мог просто из вежливости предложить составить ему компанию. Он же понимает, что родители будут беспокоиться, и вообще, одному неприятно возвращаться домой по тёмной улице, сколько бы лет тебе ни было.
- Пожалуйста, не торопись, - запинающимся голосом попросил мальчишка, невольно схватив одноклассника за руку, - ты можешь объяснить мне физику?
- Физику? – удивился Такахиро, ведь приятель учился лучше него, - это тебе скорее в пору будет меня обучать, - он смущённо засмеялся, - Акихико у нас отличник.
- Ах, не считайте меня совершенством, - отмахнулся тот, - я тоже много чего не знаю и буду очень благодарен, если ты согласишься мне помогать.
- Помогать? - Такахиро растерянно застыл на полпути. Всё вроде было нормально, но как-то не так. Ему самому в тайне очень хотелось остаться, но, чувствуя это своё подсознательное желание, парень противостоял ему всеми правдами и неправдами, подозревая себя в эгоизме. Да так оно и было. Разве не приятно, когда умный человек сделает домашнее задание с тобой, а фактически за тебя. Большое искушение, - Нет, я не могу, это неправильно.
- Ты меня совсем не обеспокоишь, наоборот.
- Ну, я не знаю, как-то нечестно получится, - засомневался тот, - каждый сам должен учиться.
- А почему мы не можем помогать друг другу? – удивился мальчишка, - это же полезно, развивать коллективный дух.
- Не знаю, одобрят ли это мои родители. Я же только на полчасика вышел…
- А но, понимаешь, грустно оставаться дома совсем одному, - наконец не выдержал Акихико, - родители на работе. Даже кошка ушла гулять и, пока не проголодается, вряд ли вернётся.
Такахиро замер на минуту, а потом дружелюбно улыбнулся.
- Знаешь, я, пожалуй, позвоню родителям. В конце концов, не важно, с кем делать уроки. Контрольную работу всё равно будет каждый решать сам».

«Да-да, - подумал я, - узнаю Такахиро-куна, он частенько тормозил, но не настолько же. Акихико с детства тянуло к двум крайностям: всему нестандартному, запредельному, и к самой что ни на есть обывательщине. Наверное, последнего ему особенно не хватало». Я стал вспоминать Акихико. Не того подростка, про которого написано в книжке, а настоящего студента юридического факультета двадцати с небольшим лет, лауреата литературной премии, друга детства, с которым недавно я снова начал общаться. Наверное, мы были как-то кармически связаны. Удивительно, что ребята из совсем разных семей нашли общий язык, и подчас противоположное мнение по разным вопросам не мешало нам дружить. Я любил гулять в огромном парке Усами, а Акихико нравилось приходить к нам на ужин. Акихико был очень умным, талантливым и, наверное, поэтому немного замкнутым. Я чувствовал себя особенным рядом с ним, словно юный рыцарь-волшебник, причастный к тайному знанию. Как верный друг, я всегда старался защищать Акихико. Но так и не спас его от самого себя. Он был для меня одновременно могущественным королём и хрупкой принцессой. Жизнь была прекрасна до тех самых пор, пока мой принц не влюбился. Вот тогда всё поползло по швам. Иногда мне кажется, что для каждого из нас было бы лучше, если бы мы разминулись на жизненном пути, так и не узнав друг друга. Но, как есть, так и хорошо. Я рад, что мы помирились. Всё-таки здорово иметь возможность слышать и видеть Усами-сенсея тогда, когда мне этого захочется. Как глупо. От чего я так радовался? От чего, как в первый раз, так волновался в ожидании встречи? Почему Акихико до сих пор не даёт мне покоя? Почему Хиро-сан, который когда-то в детстве мечтал о брате, однажды взял да и влюбился в мужчину? Извращение? Сублимация? Я же вырос в образцовой семье, неужели, родители что-то упустили? «Усами-сенсей – как забавно!» – вздохнул я. Совсем недавно мы сбегали с физкультуры в средней школе. И вдруг, Акихико получает первую премию за свои рассказы. Кажется, это было только вчера… А сегодня? Сегодня я держу в руках яойный роман моего кумира, рассказывающий про эротическо-будничные фантазии о школьных похождениях его самого и его тайного возлюбленного. Какой бред!

Я сделал несколько глотков из банки: пиво почти согрелось, становясь всё неприятнее с каждым разом. Плевать, лишь бы наконец-то расслабиться. «Какие же мы извращенцы, - рассуждал я, - Одно дело, иностранцы, трансвеститы, бисексуалы, геи в шоу на ТВ и общий курс на политику толерантности. В обычной жизни всё по-другому, людей со странностями и чужаков не любят. Бедный, бедный несчастный Такахиро, если бы он только знал правду… Наверняка Усаги-сан не спросил его разрешения. Всё равно никто из близких знакомых не прочитает, а если прочитает, то на месте имени автора - псевдоним. Интересно, Усами продолжает разыгрывать невинность, отговариваясь от всех невест словами, что ждёт ту единственную? Даже если Акихико признается, что он – гей, наивный Такахаси посчитает его текстовую порнуху случайным совпадением: имена, герои – каждый, как может, зарабатывает. У него самого не такая богатая фантазия, чтобы выдумывать символические имена. Такахиро перевели в наш класс за хорошую успеваемость, но с сочинениями у него всегда было туговато. Ну да ладно. Я опустил глаза на страницу.

«Ребята сидели на диване и решали задачки по физике на том же самом столике, где совсем недавно пили чай.
- Да вот же, смотри! – Акихико наклонился над тетрадью и положил руку другу на плечо, - Что здесь непонятного?
- Для меня электричество – тёмный лес, - честно признался Такахиро.
- Тёмный? Так это же свет! Ты же пользуешься батарейками для радиоприёмника, тостер включаешь.
- Пользоваться – это одно, а перевести всё в схемы и формулы – совсем другое.
- Хорошо. Давай представлять конкретно. Только то, что можно потрогать руками, так сказать».

Электричество? А я думал, что эту тему проходят во втором классе. И что значит, «тёмный лес»?

«Акихико приблизился щекой к щеке почти вплотную, чтобы было виднее, как всё выглядит со стороны его ученика, и принялся вырисовывать на бумаге символические чайники с электролампами. Подопечный внимательно наблюдал за каждым его движением и словом. Дыхание Такахиро было так близко, а лёгкий запах шампуня от его волос так волнующе проникал в самую глубину подсознания, что Акихико не смог удержаться. Губы парня, такие тёплые и растерянные, вздрогнули от его напористых прикосновений. Такахиро не сопротивлялся. Он просто замер, и только отчаянное биение сердца выдавало в юноше признаки жизни. Акихико запустил длинные пальцы в его волосы, нежно поглаживая чёрные, как ночь, мягкие короткие пряди. Такахиро немного расслабился и начал робко отзываться на ласки. Почувствовав одобрение, Акихико решился на большее. Нежно и уверенно его горячий язык проник в пещерку между губами возлюбленного. Такахиро зажмурился от запретного удовольствия и положил слегка дрожащую руку однокласснику на плечо. Продолжая свои неистовые поцелуи, молодой соблазнитель провёл ладонью по животу партнёра и, опускаясь всё ниже, наконец, проник за пояс штанов к самому желанному месту.
- Нет! – Такахиро, вдруг, резко отодвинулся от него на противоположный конец дивана.
- Почему? – растерялся Акихико, который почти уже держал в руках увеличившийся в размерах пенис.
- Я не хочу… - он запнулся на полуслове.
- Но тебе же было приятно, - возразил парень, - так сладко. Не ври, у тебя же стоит!
Акихико сам был уже просто на грани потери рассудка от переполнявших его чувств. Объект его вожделений, его неприступный возлюбленный, находится рядом с ним наедине. Он целовал его. Он желал его, робко и неуверенно позволяя себя любить.
- Потому, что нельзя… - потупи газа Такахиро.
- Нельзя?
- Потому, что мы оба – мужчины…
- Посмотри на меня, - попросил Акихико, беря за подбородок его раскрасневшееся лицо. Парень поднял свой дрожащий взгляд на товарища. Всклокоченные волосы и большие карие глаза делали Такахиро похожим на испуганного котёнка. Переполненный нежности, Акихико безумно хотел его и так же безумно боялся спугнуть, обидеть чем-нибудь своего хрупкого мальчика.
- Для любви это только формальность. Имеет значение, кто ты, а не что у тебя между ног, - томно прошептал он, обхватив партнёра за талию. Но, как только снова приблизился к его лицу, Такахиро, силой вырвался из его объятий и метнулся к двери. Акихико вскочил за ним, преградив дорогу.
- Извини меня. Прости, - запинаясь, шептал Такахиро, отвернувшись, чтобы не встретить снова эти пылающие страстью горячие губы.
- Ну, если так, собери хотя бы портфель, - немного успокоившись после продолжительной паузы, сказал Акихико, - я же не зверь, чтобы тебя неволить.
Он отошёл в сторону, позволяя гостю собраться. Акихико молча наблюдал, как дрожащими руками, роняя на пол то ластик, то карандаш, юноша укладывал в сумку свои вещи.
Такахиро собирался уже уходить и стоял в прихожей, обматывая горло шарфом. Акихико подал ему портфель, но, когда тот протянул руку, схватил одноклассника за запястье. Парень растерялся.
- И всё же, Такахиро, - неуверенно начал он, - ответь, пожалуйста, и, я клянусь, что больше никогда не буду приставать к тебе.
Такахиро молчал, пребывая в полном смятении. Все оправдания, которые приходили в голову, казались ему невообразимо глупыми. Слова путались, руки и ноги стали ватными и отказывались двигаться. Что случилось? Совсем недавно Такахиро ещё лазил по заборам, играл в футбол и в «бандитов и полицейских» с деревянными палками, собирая синяки да шишки, как самый нормальный мальчишка. Ну, разве что, поскольку был примером для младшего брата, вёл себя гораздо скромнее и осторожнее, чем мог бы. И вот, нежданное открытие, приставания другого мужчины возбуждали его. Теперь, вместо того, чтобы подглядывать за девочками, ему хотелось, не отрываясь, часами наблюдать на уроках за неразговорчивым светловолосым парнем. Что же делать? Если он не скажет сейчас правду, всё может тянуться очень долго и мучительно для всех. «Будь, что будет», - решил Такахиро и набрал полные лёгкие воздуха.
- Потому, что с того нашего дежурства по классу, я хожу, как больной, две недели, - голова закружилась, школьнику не верилось, что он всё-таки произнёс это.
Теперь Акихико молча стоял напротив него, не в силах разжать пальцы.
- Ты заколдовал меня! Я часто думаю о тебе, особенно, когда остаюсь один… И каждый раз со мной случается это! Я пытался бороться с собой, но всё равно это происходит…
- Что это? – спросил Акихико.
- Не заставляй меня говорить такие неприличные слова! Я и так сказал слишком много! – возмутился Такахиро, так трогательно и забавно, что друг его тихонько хихикнул. Тут парень снова растерялся и покраснел, сгорая со стыда, - Я… я не знаю, что со мной происходит, - заикаясь, наконец, выдавил он из себя, раз уж сказал «А», придётся говорить «Б», - это болезнь какая-то, совсем не могу сосредоточиться! Мне всегда нравились только девочки… Я к тебе хорошо отношусь, как к другу… Но, когда я смотрю на тебя, меня не слушается собственный член!
Акихико, сунув руки в карманы, задумчиво уставился в пол. Чего-чего, а этого он никак не ожидал услышать. Такахиро стоял напротив, переминаясь с ноги на ногу, и почему-то не собирался уходить. Смел ли он подозревать, что правда может быть так же неуместна, как у собаки пятая нога? По своей наивности – нет, и чувствовал себя полнейшим идиотом. Если только можно бы было прямо сейчас исчезнуть…
- И что я должен сделать? – помолчав немного, спроси Акихико в полном недоумении.
- Не знаю. Я уже вообще ничего не могу понять, извини… Это очень глупо…
- Глупо.., - вторил одноклассник его словам. Оглядев Такахиро снизу доверху, он встретился с ним глазами. Безнадёжный потерянный взор смутил и озадачил Акихико, словно ответственность за каждый последующий день своей жизни эти отчаянно-искренние глазёнки хотели переложить на него. Так, кто-то должен быть мужчиной! Если этому парню так проще, пусть будет колдовство, - ты хочешь вылечиться? Хочешь, я тебя расколдую?
- Да, - кивнул тот, сам не зная, на что соглашается.
- Ты уверен? Нужно будет делать всё, как я говорю и не сопротивляться, - произнёс новоявленный доктор серьёзно и загадочно.
- А это поможет? – засомневался пациент.
«Вот глупый мальчишка! – с досадой подумал Акихико, - и что мне с тобой делать? Ни туда, ни сюда!»
- Лучше тебе уйти, - хозяин пошёл к двери, чтобы открыть замок, - Прости. Я навсегда оставлю тебя в покое.
- Как – уйти? – оторопел Такахиро, - а как же я… Кто же меня… вылечит…
Он перенервничал и, почти готов был расплакаться. Положив подбородок товарищу на плечо, Такахиро многозначительно прошептал: «Пожалуйста! Я на всё согласен…».
Акихико резким движением толкнул его к стене прихожей, стянул куртку и шарф. Портфель упал на пол. Затем, Акихико поцеловал парня в шею - тот вздрогнул; выправил из штанов рубашку и, не спеша, расстегнул все пуговицы. Такахиро прижался к стене спиной и с замиранием сердца ждал дальнейшего развития событий. Акихико провёл рукой по соскам на худой плоской груди юноши – тот закусил губу, догадываясь, что произойдёт дальше. Парень опустился перед ним на колени, уверенно, по-хозяйски расстегнул ремень и снял с Такахиро школьные брюки вместе с бельём. Расставшийся с трусами парень почувствовал себя неуютно и попытался прикрыть полуэрегированный член, но врачеватель без лишних слов решительно пресек все попытки. Такахиро закрыл глаза и упёрся затылком в календарь, висевший в прихожей. Отступать некуда – будь что будет. Тем временем Аикхико, помяв немного его пенс в руках для пущей твёрдости, коснулся мокрым языком горячей головки. Затем, медленно с наслаждением взял фаллос в рот. Такахиро уже ни о чём не мог думать, просто отдавался невероятным ощущениям. Это было ещё лучше и слаще, чем тогда в классе, когда Акихико трогал его рукой. На этот раз совсем не хотелось сопротивляться. Как можно? Зачем? Впечатления захлёстывали через край, поглотив юношу целиком, наполняя сладострастной истомой каждый сантиметр его тела, и каждый самый далекий уголок его сердца отзывался в висках отчаянным мощным пульсом. Такахиро подумал, что Акихико и в правду волшебник. Его нежный заботливый рот был лучше любого лекарства. Прикосновения его рук к бёдрам и ягодицам пробуждали неуправляемый жар. Пальцы Акихико, умелые и бережные, периодически дерзко завладевали мошонкой и членом, изящно дополняя танец языка на упругом стволе юноши. Хотелось чувствовать вечно щекочущие прикосновения волос при каждом движении головы любовника. Казалось, он хотел завладеть Такахиро целиком и полностью, как воздух, как дурманящий запах проникает в тебя через ноздри в лёгкие, в кровь, и вот уже сердце с каждым ударом толкает его по венам, заполняя самый незначительный капилляр. Ты сам уже не замечаешь, как живешь в такт терпкому дымку своей эротической сигареты и уносишься вдаль с каждым порывом, с каждым лёгким касанием губ или кончиков пальцев, словно ты сам не плоть и кровь, а одно только сплошное ощущение…
Движение. Ещё движение, жёстче и быстрее. Уже сам Такахиро невольно покачивает бёдрами навстречу желанным глубинам, затягивающим в своё обжигающее нутро. Царство языка, то предельно жёсткого, то мягко-игривого сводит с ума. Этот демон искушений добр и безжалостен, он не хочет остановиться и никак не может насытиться доставшейся ему плотью. Возбуждение достигает предела. Подступает почти к самому гору, так что Такахиро начинает задыхаться, жадно хватая губами воздух, будто цепляясь за ниточку жизни. Тщетно пытаться успокаивать сердце, чтобы отсрочить приближение конца. С каждым ударом, усиленным вдвое, слившимся воедино с другим сердцем, желание рвётся ещё сильнее. Так птица жаждет сломать непокорную клетку и улететь прочь, на волю! Вот, искры брызнули перед глазами неудержимым фейерверком. А затем – тишина. Словно после грозы он стоит в поле, насквозь пораженный молнией, не понимая, он мёртвый или живой.
Акихико проглотил, излившуюся ему в рот сперму и удовлетворённо облизал губы. Это было невероятно. Он считал себя распущенным, но раньше он никогда так не возбуждался от того, что просто делал кому-то приятное. Ведь это был не кто-то, а его возлюбленный. Акихико сам чуть не кончил, но не мог же парень отдать приоритет удовольствия себе.
Он стоял перед Такахиро на коленях и смотрел снизу вверх влюблёнными газами. Счастливый и пьяный от секса, его сердечный друг пребывал в блаженстве трепетного восхищения, будто сегодня сбылась его самая заветная мечта. Акихико не мог оторваться от своего милого мальчика и, как ни манили его вздрагивающие полуоткрытые губы, не смел разрушить очарование момента…»

Я отложил в сторону книжку и перевёл дух. В левой моей руке было тепло и мокро – свежая сперма. Член бодро выпирал из штанов на месте мокрого пятна.
«Чёрт побери! – воскликнул я, вытирая об штаны шаловливую руку. Неужели? Раньше не был я таким впечатлительным! Стареем… Чтобы на меня так действовала какая-то книжка?!! Ужас! С другой стороны, я никогда не видел, чтобы так подробно описывали-обсасывали минет. Да, не отказался бы я побывать на месте Такахиро… Усаги-сан действительно извращенец из извращенцев! И я туда же. Как низко я пал… Неужели это потому, что у меня так давно не было секса? Может, к чёрту эту мораль и самолюбие. Человек - социальное животное. Может, сходить в район Синдзюку-санчоме или ещё куда похлеще, в клуб какой-нибудь, познакомиться с мальчиком… Нет!» Я резко перерубил себе подобные мысли, потому что прекрасно понимал: я просто не смогу. Как ни стыдно мне в этом признаться, я однолюб и конченый извращенец-романтик. Неутешительно. Зато я могу сосредоточиться на учёбе, филологу надо освоить очень большой объём материала, а если я хочу стать хорошим специалистом, нужно прочесть немало англоязычных работ. Это требует времени, тут уж не до любви. Оно и к лучшему. Человек должен служить обществу, а не своим прихотям!
Я снял очки, потянулся, расправив плечи и затёкшую от сидения в неудобном положении спину, а потом со вздохом отправился в ванную. Надо застирать домашние штаны и идти спать. Ещё не поздно, но голова уже плохо работает, да и после снятия дневного стресса обычно спиться гораздо лучше.
Развесив мокрые брюки сушиться на верёвке, сам принял душ и почистил зубы. Теплые струйки воды приятно ласкали тело, унося с собой тяжесть. Пивное опьянение практически выветрилось, и на смену ему пришла долгожданная расслабленность. Махровое полотенце и чашка некрепкого чая – вот всё, что нужно. Перед тем, как забраться под одеяло, я окинул взглядом книжную полку: может, взять что-нибудь лёгкое, усыпляющее? Ничего подходящего не нашлось. Рыжая книжка Акикава Яёй по-прежнему лежала на тумбочке возле кровати. «Надо всё-таки дочитать, - решил я, - отделаться раз и навсегда. Плохо бросать на полдороги. Я уже кончил и принял душ. Я спокоен и трезв. Ничего из ряда вон выходящего случиться уже не может».
Взялся за чтение. Финал уже близок. При свете ночника перелистываю страницу за страницей. Идёт легко, немного ностальгирую по школьному прошлому. Эх, беззаботное было время. Но меня Акихико не включил в свою книгу, к счастью. Огроменное ему спасибо! Правда, немножечко обидно, что не я так запал к нему в душу, если это место можно так назвать…


Продолжение следует.

запись создана: 09.03.2011 в 20:21

@темы: фанфики

---

Фанфик. Продолжене

[Victoria Liya]

Название: О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку. Часть 2
Автор: Victorialiya
Бета: нет
Рейтинг: NC-17
Жанр: Романтика, ангст, POV
Персонажи, пары: Хиро-сан, Акихико/Такахиро
Статус: Ч. 2. Окончание
Размер: Средний
Содержание: Название говорит само за себя. К тому же, кому не хотелось узнать, что нафантазировал Усами-сенсей в книгах про своего школьного возлюбленного.
Предупреждение: Автор, в отличие от одного из персонажей, профессиональным писателем не является. Возможен ООС
Дисклеймер: Идея и персонажи принадлежат автору манги Сюнгину Накамуре. Выражаю огромную благодарность режиссёру Тиаки Кону и всем создателям анимэсериала
Размещение: Если кто захочет разместить, уведомляйте.

О странностях любви и о том, как Хироки Камидзё приобрёл ещё одну дурную привычку
Продолжение:

Вернёмся к повести. Такахиро больше к Акихико домой не приходил и вёл себя в школе весьма сдержано, стараясь не оставаться с ним наедине. Потом Акихико узнал, что Такахиро встречается с девушкой. Конечно, наш герой расстроился, даже в депрессию впал. Такахиро поступил благородно, он сохранил всё в тайне и сделал вид, что ничего между ними не произошло. Даже продолжил вдруг с Акихико беззаботно общаться, рассказывать про Нану, свою девушку. Акихико страдал от неразделённой любви и наслаждался минутами общения с Такахиро. Это была прекрасная пытка, стать одним из его хороших друзей. Но лучше так, чем быть вдали от любимого.

«Бедный Акихико, - подумал я, - как же ему было плохо, если он столько страниц посветил страданиям и размышлениям главного героя, то есть свом. Как только решился? Это же очень личное! Неужели он всё придумал? Раньше Усами вываливал свои переживания на меня, как на любимые свободные уши, в прочем, единственные посвящённые в его интимные тайны, а теперь – на бумагу. Значит, он по-прежнему одинок. Но лучше так, чем задохнуться от собственных эмоций. Значит, Акихико до сих пор не нашёл никого. Может, он всё ещё влюблён в своего Такихиро? Чем ещё заниматься мужчине, отгораживающемуся от реального мира – только жить фантомами. Значит, я до сих пор ему нужен. Эх, мелочь, а приятно!»

Время в книге шло своим чередом. Приближались выпускные экзамены. Акихико вместе с Такахиро и ещё парой друзей часто сидели в библиотеке за учебниками и конспектами. Сначала нужно было расправиться со школьными делами, а потом сдать единый общегосударственный экзамен перед поступлением в ВУЗ. Мозги плавились от многочасовой зубрёжки, и вечерами Акихико падал без сил. Тут уж не до мечтаний. Скучное повествование, бытовые реалии, известные всем.
Вот, экзамены сданы, и ребята последний раз собираются вместе, чтобы отпраздновать вступление во взрослую жизнь и проститься со школой. Скорее всего, они больше не увидят друг друга – институты, колледжи, новые друзья и впечатления, работа, семья, а потом уже и свои дети появятся. Грустно расставаться. Акихико больше всего страшила перспектива потерять своего любимого. Как найти повод продолжить общаться? Они поступят в разные университеты и будут редко видеть друг друга, тем более, что живут они совсем не через дорогу.
Все поехали в загородный пансион. Интересно, что это было за место в первом варианте? Мерки Усами не для малообеспеченных простых смертных. Да и пансион… Мда, делать родителям больше нечего! Стоп. Ах, вот, всех пригласил одноклассник в гостиницу своего родственника. Ну, это похоже на правду. Хотя, для очарованных дурочек всё едино, хоть средиземноморский отель, хоть палатка на газоне возле супермаркета.
Я перевернул следующую страницу и наткнулся на момент истины. Такахиро расстался со своей девушкой. Парень сказал, что не может быть с ней, потому что любовь кончилась, мол, от него ничего не зависит, так получилось. Девушка – в недоумении, кинулась в уговоры и слёзы, потом – угрожать и подозревать. Ещё бы, бросил бедняжку перед самым-то выпускным! Насколько я знаю, реальный Такахиро расстался со своей школьной девушкой по обоюдному согласию только летом, поступив в универ на экономиста.

«Акихико пришёл на вокзал в некотором смятении и тревоге. Как поступить, сделать решительный шаг навстречу и признаться в своих чувствах или оставить всё, как есть? В первом случае он рискует быть отвергнутым, во втором – навсегда остаться в счастливом неведении, но всю жизнь винить себя за упущенную возможность. Сегодня должна решиться его судьба, второй такой шанс может никогда не представиться. Бывший школьник поднялся по переходу на платформу, куда обещали подать поезд. Вчерашние одноклассники уже собрались на пироне возле скамейки, но Такахиро среди них не было. «Может, он не придет? – мелькнуло в голове, - нет, он обязательно должен прийти. Он обещал, это же последняя встреча!» Акихико поздоровался с ребятами и безразлично кинул сумку на лавку.
- Тоже грустишь? – спросила длинноволосая девушка, заметив, как он с тоской смотрел куда-то сквозь шпалы, - жалко, что мы теперь будем редко видеться, правда?
- А, ну да, - отозвался юноша, и голос Акихико звучал так растерянно, что она не посмела разговаривать дальше.
Но вот, позади раздался знакомый смех. Сомнений нет, это был Такахиро. Акихико радостно обернулся и так и замер с застывшим во рту приветствием. К ним по асфальту бодро шагал его Такахиро под руку с незнакомой девушкой. Конечно, он знал, что отношения с Наной у Такахиро не складывались, но найти ей замену так быстро, перед официальным школьным выпускным вечером, это просто не честно. «Неужели у него новая любовь? – подумал Акихико, - какая злая ирония. Все мои намерения ни к чему, мечты разбиты. Может, лучше вернуться домой и не портить людям праздник?..» Но не успел он потянуться за сумкой, как Такахиро радостно перекинул руку ему через плечо.
- Здорово! Хорошая сегодня погодка для пикника! Готов к встрече с природой?
- Типа того, – только и смог выговорить тот.
- А это – моя Сумире, - он подозвал невысокую девушку в джинсах и с маленьким рюкзачком за печами, - познакомься, Сумире, это Акихико, мой школьный друг!
- Привет. Очень рада, - учтиво поклонилась девушка и протянула руку. Её улыбка на полудетском личике была очаровательна. Непосредственный мальчишеский взгляд случайно упал на складочку меж грудей, которая игриво виднелась из-за воротника расстёгнутой клетчатой рубашки. Акихико смущённо отвёл глаза. Девица ему сразу не понравилась, слишком кокетливая, немного вульгарная, но именно такие и привлекают гиперсексуальных студентов. Сумире познакомилась с остальными ребятами. Все были от неё в восторге, и Акихико понял, ему с этой девушкой точно не тягаться. Уйти просто так он тоже не мог, Такахиро не позволит. Да и как отказаться от возможности последний раз полюбоваться своим тайным возлюбленным. Очень хотелось сбежать, но с последним гудком Акихико собрал воедино всю свою волю и сел в электричку. Плюхнувшись на свободное место, он сослался на то, что не выспался, уткнулся виском в стену и моментально закрыл газа. Акихико не спал и не слушал голоса вокруг, лишь следил за стуком колёс. Он слушал и слушал, пока этот монотонный успокаивающий механический ритм железнодорожного метронома не вытеснил из его головы все мысли, а из сердца – все чувства, заполняя своим часовым дыханием людей, вагоны и станции. Из пункта «Т» в пункт «С» отправляется скорый поезд. Из пункта «А» через пункт «Т» поезд проследует без остановок…»

Да уж, бедняжка. Как я ему сочувствую. Мучаться от неразделённой любви – это невыносимо, мне ли не знать…Я вздохнул и, закрыв глаза, откинулся на подушку. Стало немного грустно. Но как всё благородно и правильно, он не хочет портить Такахиро жизнь. И чьё, позвольте спросить, это тлетворное влияние? Моё, конечно. Правда, потом, когда понял, что у него всё серьёзно, я настаивал, что необходимо признаться в чувствах, чтобы не мучить себя понапрасну. А он так и не решился до сих пор. Скорее всего, мой друг прав. Чего там решать, всё давно ясно: Такахиро неисправимый натурал, он всегда будет предпочитать женщин.

«Когда стемнело, друзья собрались у костра на лесной поляне. Мальчишки с девчонками сидели на брёвнышках и болтали друг с другом. Жарили на костре сосиски, рассказывали страшилки и анекдоты. Кто-то пел под гитару походно-любовные песенки. Вчерашние школьники разлили саке по стаканам и выпили за хорошее будущее, а потом, за то, чтобы всем вместе встретиться снова. Смеялись, шутили, делились планами. Парни тискали девчонок, навёрстывая упущенное, и курили уже совсем без стеснения, несмотря на присутствие взрослого брата Кано и его друзей. Только одному Акихико было невесело.
- Ты что такой мрачный? – спросил одноклассник, - решил примерить все страдания человечества на себя?
- Не трогай его, - перебил Кодзи, - он просто не любит шумные сборища. Скажи спасибо, что вообще решил составить нам компанию.
- Сборища? Да у него просто девушки нет, посмотри, как на Сумире пялится!
- Я вообще-то здесь и всё слышу, - недовольно заметил Акихико, - не люблю я кормить комаров, что с того? Налейте мне лучше саке, чтобы веселее стало!
Он опрокинул стаканчик и с удовлетворением подумал о том, что никто не догадывается о его тайной любви, и это прекрасно. Только так можно сохранить всё в чистоте, без сплетен и пересудов, без дурацких шуток за спиной у него, а особенно, у ни в чём не повинного Такахиро. Прекрасно, но немного грустно, что такое отчаянное сильное чувство никто не может увидеть и оценить, даже сам возлюбленный.
Такахиро тем временем откровенно флиртовал с Сумире, а Сумире кокетничала и принимала ухаживания ещё от двух парней. «Ну и девка! – подумал Акихико, - да как она смеет так себя вести? Почему Такахиро позволяет ей! Он ещё и с Азами отпускает фривольные шуточки. Теперь так принято, или он просто напился?» На брёвнышках места свободные были, но Такахиро, смеясь, посадил Сумире себе на колени и что-то шепнул на ушко. Она рассмеялась, спрыгнула с его колен и, пришпилив яблоко палочкой, опустилась на корточки поближе к костру.
Акихико сидел в печали, всячески стараясь изобразить скучающий вид. Что происходит с Такахиро? Почему он уделяет внимание всем, только не ему? Он пьёт, шутит с девчонками, громко разговаривает про футбол с мальчишками, а в его сторону и носа не кажет. Ещё подружку сменил и ничего не сказал никому. Это называется друзья? В своих терзаниях и обидах Акихико не замечал, что это он сидит, как бирюк, в стороне и не участвует в общем веселье. Он сам отгородился от остальных, только хмурится, курит и пьёт. Сколько девчонки ни пытались вытащить его играть на круг, Акихико только ворчал что-то невнятное в ответ и забивался обратно в свой угол.
С каждой минутой этот праздник жизни навевал на нашего героя всё большую тоску. Видеть Такахиро таким счастливым и отстранённым, отчуждённым от него было невыносимо. Акихико искренне желал ему счастья, но в этот вечер чувствовал себя таким неуместным, ненужным, что вдруг захотелось исчезнуть раз и навсегда из этого мира. Вот был он, и нет его, никто и не заметит. Стоило ли приходить? На что он надеялся? Неудачник. Сумасшедший. Разве что трусом назвать себя не мог, потому что отчётливо знал, приносить себя на алтарь неизбывной запретной любви во имя счастья Такахиро поступок совсем не робкий. Ради этого можно и умереть, но такого самопожертвования не требовалось. Увы. Чтобы не омрачать жизнь любимому, он должен был всего ничего, отступиться от последней надежды, просто отойти в сторону. Невольно наворачивались слёзы. Акихико опустил волосы чёлки побольше на лоб и уткнулся носом в колени, чтобы никто ненароком не разглядел этой совсем не мужской слабости. Наконец, когда Такхиро окликнул его, сдерживаться совсем не осталось сил. Вытащив из кармана сигареты, Акихико встал и, быстро повернувшись спиной, направился прочь.
- Ты куда? Давай поиграем в слова!
- Я покурить. Скоро вернусь, - не оборачиваясь, бросил тот, желая спустить всё на тормоза, мол, в пьяном веселье все скоро о нём забудут.
Так и вышло. Время позднее. Кое-кто уже отправился спать, а в лесу от чужих глаз укрылось несколько горячих парочек, которым было всё равно, что их могут застукать.
Такахиро не сразу заметил отсутствие своего приятеля. Он хотел спросить, не взял ли Акихико фотоаппарат, но парень уже не сидел на брёвнышке под клёном. Пошёл покурить и не вернулся.
- Может, случилось чего? Он был грустный какой-то…
- Не преувеличивай, наверняка отправился спать, - успокоили его.
- А, ну да, - встрепенулся Такахиро, - пожалуй, и мне пора. Позаботьтесь о Сумире.
- Не бойся, не обидим! – усмехнулся высокий парень, брат Кано Хидеки, он учился в институте и потому считался очень ответственным, - она уже взрослая девочка.
Сумире была всего на год младше Такахиро, только училась она в другой старшей школе.
- Ну, хорошо, под твою ответственность.
- Разумеется, я же совершеннолетний!
- Ага, - кивнул тот, в конце концов, их всех отпустили праздновать под ответственность Кано и двух его однокурсников.
«Куда подевался Акихико? - думал Такахиро, идя по тропинке, - надеюсь, что это он не из-за меня…». Вдруг, в темноте между деревьями мелькнула знакомая фигура. Такахиро пошёл ей навстречу, но фигура начала удаляться. Такахиро ускорил шаг. Фигура замерла, спрятавшись за стволом дерева.
- Акихико, не убегай! Я тебя вижу! – окликнул он, искренне не понимая, почему друг прячется от него, - Что ты там делаешь?
- Кто? Я? – всполошился парень, которого явно застали врасплох, - Голова разболелась, решил погулять.
- А можно мне тобой?
- Зачем? – мрачно спросил Акихико, - ему не хотелось сейчас никого видеть и ни с кем разговаривать, но это же Такахиро.
- Погулять.
- Ну, пошли.
И они медленно двинулись по ночному лесу. Далёкий маяк пансиона указывал юношам путь. Ночь была звёздной и тёплой. Тени деревьев загадочно переплетались и, падая на дорогу, создавали эффект кружевного ночника, который по забывчивости оставил включённым неведомый хозяин. Дул лёгкий весенний ветерок. Влажный запах прошлогодней листвы обнимал поляны и чащи прозрачным дремотным туманом. Тихо шуршали лесные мышки, прыгая где-то внизу, совсем рядом.
Ранняя весна. Веток хруст под ногами. Двое в сумерках.
Поэтика случайного хайку, жестокая ироничная романтика. Акихико молчал, опустив голову. Шаги любимого разрывали ему сердце. Далёким эхом слышались звуки гитары и девичий смех. Наверное, стоило возвратиться к костру и чуть позже повторить одиночную попытку к бегству.
- Знаешь, а я расстался с Наной, - как бы невзначай произнёс Такахиро.
Акихико усмехнулся.
- Ещё бы, ради такой-то красотки!
- Так вот в чём дело! Ты дуешься на меня за то, что я обидел Нану? Она говорила с тобой?
- А должна была? Не удивительно, что она не приехала, - тот саркастически хмыкнул.
- Ты понимаешь, я не могу встречаться с ней… - начал было парнишка.
- Это твоё личное дело, - перебил Акихико, - не хочу ничего об этом слышать!
Он хотел как можно скорее отделаться от Такахиро. Всё было уже решено, и песочные часы жизни почти готовы были перевернуться, начиная новую веху. Связь между ними невозможна, так зачем же мучить себя звуками этого голоса, проникающего в самое сердце, близостью этого тела, к которому всё ещё так нестерпимо хочется прикоснуться.
- Ну, ты всерьёз разобиделся? – не отставал Такахиро, ему было невдомёк, что твориться сейчас в чужой душе.
- На что? Это же не моё дело!
- Как раз твоё! Это из-за тебя я расстался с Наной!
- Да? А я тут при чём? Чем я помешал вам? – удивился Акихико, ещё не хватало претензий со стороны этого наивного женолюба.
- Я люблю тебя!
Акихико словно молнией ударило, но он мужественно продолжил свой путь.
- Что за чушь! Не смей бросаться словами! – возразил парень, не поворачиваясь к собеседнику.
- Я всерьёз, - Такахиро было сделал шаг ближе, но, испугавшись сам себя, отступил.
- Что за бред! Чего тебе от меня надо?
Парню максимально хотелось подчеркнуть грубость, небрежность, будто его это просто возмутило без всяких там нежных чувств.
- Это не бред! – возразил юноша.
- Нет, прекрати! Это слишком, - Акихико остановился, пропустив его вперёд.
Такахиро тоже остановился и развернулся, преградив дорогу.
- Почему? – недоумевал он, - разве не этого ты хотел?
- Это жестоко! Зачем издеваться надо мною?
- Я не издеваюсь, - Такахиро смущённо потупил глаза, - я ещё никому такого не говорил, это правда!
- Пойми, для меня это не был эксперимент в погоне за удовольствиями! Прости, - Акихико низко поклонился, - Пожалуйста, извини меня за те случаи в классе у меня дома. Пожалуйста, забудь это всё, словно сон. Просто забудь! Прости меня, пожалуйста, если сможешь.
- Забудь? Как я могу забыть это?!!
- Я - подлец. Я сильно сожалею, что оскорбил тебя! – продолжал Акихико, не поднимая головы, - Никогда не прощу себе этого!
- Ты чего? Я не сержусь, я же люблю тебя!
Акихико выпрямился и отскочил от юноши, как ошпаренный.
- Да что ты заладил?!! Это какая-то злая шутка! Эй, пацаны, выходите! Где вы? – он провёл руками по ближайшим кустам и стал оглядываться в разные стороны, выискивая наблюдателей. Потом, остановился и вздохнул, - я сдаюсь! Выходите! Было очень смешно!
- Да никого здесь нет, не придуривайся, - тихо и серьёзно попросил Такахиро, - разве ты меня не знаешь? Разве я могу так подставить тебя?
- Я уже никому не верю и ничего не знаю! Уходи! Оставь меня в покое!
Такахиро стоял.
- Уходи! Пошёл прочь! – Акихико замахнулся и сжал руку в кулак.
- Если хочешь, ударь меня. Я никому не скажу и не буду сопротивляться, - Такахиро набрался смелости и посмотрел ему прямо в глаза. Два фиолетовых озера задрожали в ответ. В темноте сложно было разобрать мелкие черты, но даже так Такахиро увидел непередаваемое выражение лица, которое забыть невозможно.
- Что тебе от меня нужно? - парень беспомощно опустил руки.
- Только ты.
Такахиро подошёл к нему совсем близко, схватил за плечи и пылко, но неумело поцеловал в губы. Акихико замер в полной растерянности. Это было так трогательно и неописуемо сладко. Неужели он бредит от количества выпитого саке?
- А как же Сумире? – только и смог спросить он, едва Такахиро от него оторвался.
- Сумире? Это моя соседка, между нами ничего нет и не было никогда.
Акихико обнял его и почувствовал на своём плече тихое хлюпанье носом.
- Ты чего? – удивился он, - Я сделал что-то не так?
- Всё так. Просто я… я счастлив…
- А, но тогда и я счастлив. Мой милый, мой искренний мальчик! Ты снишься мне?
- Это не сон, - всхлипывал Такахиро, не в силах сдерживать чувства.
- Люблю тебя, - и Акихико принялся целовать его щёки и глаза, слизывая тёплые солёные капли. Он нежно касался губами его трепещущих губ, радостно принимая встречный жар и учащённое биение сердца.

Две девчонки как раз в это время шли назад, в пансион, и услышали голоса. Может, заблудился кто-то? На фоне прогалины лесного неба они разглядели две мужские фигуры, сплетённые вместе.
-Мне почудился знакомый голос, - шепнула одна, - неужели…
- Да нет, это не он! С кем ему целоваться?
- Ой, это два мальчика! – вчерашняя школьница чуть не вскрикнула.
- Тише ты! – цыкнула на неё вторая, - хватит выдумывать.
- Да глаза разуй! – продолжала та уже еле слышно.
- Тебе показалось, яойщица малолетняя!
- Не показалось!
Девчонки, присев на корточки, осторожно подкрались ближе, чтобы разглядеть нашу влюблённую пару.
- Обалдеть… Я сейчас в обморок упаду, - едва пролепетала одна подруге на ушко.
- Акихико, похоже, его куртка. А второй – не пойму, но он точно мальчишка… - прошептала вторая с замиранием сердца
Так и не дав себя опознать, юноши повернулись к шпионкам спиной и, взявшись за руки, спешно удалились. Увлечённые своей любовью, они уже не в состоянии были замечать кого-либо.

Такахиро привёл парня в дальнюю свободную комнату гостиницы. Сын хозяина пансиона дал ключ нерешительному однокласснику, чтобы тот, наконец, лишился девственности. С Наной Такахиро порвал накануне, а заветный ключ так и остался в кармане.
- Мы не слишком торопимся? – спросил Акихико, когда его друг закрыл комнату изнутри, - ты уверен?
- Да, я хочу этого. Только не знаю, что делать,.. – честно признался Такахиро. Чувствуя себя немного неловко, он снял рубашку, оставшись с голым торсом. Белизна стройного юношеского тела, плоская грудь и широкие плечи, подтянутый и немного впалый живот – да, он был действительно хорош, не зря Акихико выделил именно этого парня из многих.
- Ты уже был с кем-то? - Акихико подошёл к нему ближе.
- Нет, - парень отвернулся и покраснел, - но с Наной мы уже изучали друг друга. Везде…
Акихико смутился.
- Для меня твои поцелуи всегда будут слаще любых девчонок, - спохватился Такахиро, - ведь ты – особенный для меня, - и неуверенно потянулся к его лицу.
Акихико перехватил его губы. Потихоньку расстегнув рубашку Такахиро, он опустился к шее и ключицам, страстно одаривая их поцелуями. Затем, отыскав упругую пуговку соска, нежно обвёл её языком. Парень вздрогнул и запрокинул голову. Одно он помнил точно: в гостинице шуметь нельзя. Акихико снял с себя кофту, чтобы лучше чувствовать кожу своего любовника. Прикосновения рук, губ, близость желанных тел сводили с ума их обоих.
Юноши переместились на футон. Ласки Акихико спускались ниже и ниже. Такахиро отвечал ему, подаваясь навстречу, ловя его возбуждённое дыхание. Он утопал пальцами в светлых волосах, обрамляющих лицо, на которое так стеснялся смотреть в столь интимные минуты. Наконец, Акихико расстегнул его ширинку.
- Нет! – Такахиро смущённо схватился за пояс, - сначала ты, я стесняюсь...
- Ну ладно, - тот снял брюки, оставшись в одном белье, и вернулся к своему возлюбленному. Акихико поцеловал парня в живот и уверенно, не допуская сопротивлений, раздел его полностью. Затем, облизав губы, взял в рот уже увеличившийся фаллос и принялся сосать, двигаясь вниз и вверх, облизывая языком напряжённый ствол и головку. Такахиро тихо застонал, стараясь сдерживаться. Любовник тем временем руками ласкал его подрагивающие бёдра, мошонку, нежную кожу промежности, пока не нащупал пальцами тугое колечко заднего прохода.
- Перестань! – зашептал Такахиро и слегка приподнялся, опираясь на локти, - там же грязно!
- В человеческом теле нет ничего грязного, ты же не возражаешь, когда я облизываю твой член.
Такахиро зажмурился.
- Пожалуйста, не произноси такие пошлости!
- Хорошо. Я просто хочу, чтобы ты почувствовал меня, - Акихико мгновенно оказался над ним между раздвинутых ног. На своём животе Такахиро почувствовал нечто тёплое и твёрдое – его пенис. От этого ощущения и неприличных мыслей об эрекции мужчины, находящегося совсем близко рядом с ним, вдруг закружилась голова, а тело обдало очередной затягивающей волной возбуждения. Опираясь на одну руку, другой рукой Акихико сложил их фаллосы вместе, а затем начал плавные движения, осторожно сжимая пальцами упругую плоть, свою и своего возлюбленного. Да, Такахиро чувствовал всю его твёрдость и жар, горячую неудержимость желания, которое игривой змеёй скользило и тёрлось вдоль и вокруг его пениса. Вдруг стало казаться, что ещё немного, и рассудок навсегда покинет его. Увидев совсем затуманенные наслаждением глаза юноши, Акихико сделал паузу, чтобы переместиться ниже. Он провел языком от основания члена Такахиро до нежной головки, облизал яички, потом снова вернулся к члену. Смочив палец слюной, он опять подступился к заветному отверстию. На этот раз его любовник не сопротивлялся. Ему было так хорошо, что парень готов был на что угодно, и Акихико чувствовал это. Аккуратно, насколько мог, он погрузил в горячее нутро один палец и начал медленно двигать им, стимулируя самое укромное местечко. Такахиро вздрогнул. Было немного больно. Затем Акихико ввёл второй палец, продолжая интимный массаж, расслабляющий мышцы. Он наклонился к паху и, нежно прикоснувшись своими губами к самому краешку-ротику головки, снова засосал внутрь жаждущий внимания орган. Такахиро уже не понимал, хорошо ему или плохо, так перемешались в нём ощущения. Казалось, близость Акихико снимала с него всю ответственность, все запреты. Но вот, страстный любовник на мгновение оторвался от него.
- Я постараюсь быть самым нежным, - прошептал Акихико. Такахиро почувствовал, как парень приставил к его анусу член, и медленно погрузившись внутрь, начал двигаться. Хотелось вскрикнуть, но начинающий гей помнил: нельзя – и только зажал рот ладонью. Сначала было неприятно и страшно. Казалось, этот огромный инструмент вот-вот разорвёт его изнутри. Такахиро терпел только потому, что его возлюбленному соблазнителю, должно быть, было сейчас очень хорошо, но постепенно с лёгкой тянущей болью в него проникло доселе неведомое пьянящее ощущение. Они двигались медленно и ритмично, словно плыли в лодке по огромному озеру, раскачиваясь на волнах эротических наслаждений. После очередной захлестнувшей волны, Такахиро подался навстречу партнёру, как бы прося завершения его сладострастных мучений. Акихико стал двигаться быстрее, продолжая стимулировать рукой его член. Ещё несколько минут этой пляски, и юноша притянул его к себе, плотно обхватив бёдрами. «Пожалуйста! – мысленно шептал Такахиро, - пожалуйста, ещё! Только не останавливайся! Проникай в меня глубже, разорви меня! Я на всё согласен! Ещё немножечко! Ну, пожалуйста!» Акихико нежно и страстно впивался в его губы, продолжая свою неистовую пляску, стараясь тереться о его член животом, и от этого распаляя себя и его ещё больше. Боясь ненароком оцарапать, Такахиро впился что есть силы подушечками пальцев в упругие ягодицы одноклассника. Он был уже не в силах сдерживаться. Приглушённо всхлипнул, прижался к любовнику что есть силы, зажмурился, и Акихико почувствовал на своём животе горячую вязкую жидкость. Мощное биение пульса внутри Такахиро заставило любовника снизить темп. Движение. Ещё движение. Снова глубже, сильнее. Ещё один вздох – не выразимая словами секунда между жизнью и небытием - и Акихико излился внутрь своего нежного мальчика.
Такахиро, обессилено раскинув руки и ноги, лежал на полу. Расслабленный и опьянённый, он рассеянно смотрел на бумажный плафон японской люстры, висевшей над ними. Он был безумно красив, этот мальчик, в минуту после пика своего наслаждения. Акихико лежал рядом и заворожённо смотрел на румянец его щёк, соблазнительно алые губы, влажный живот и слегка подрагивающий фаллос, только что развратно выплеснувший порцию семени. Высоко вздымалась юношеская грудь, наполняя с каждым глубоким и основательным вдохом живительным кислородом всё естество, будто бы они ныряли сейчас в глубины моря за жемчугом. В каком-то смысле так оно и было. Белые капельки спермы всё ещё поблескивали на обнажённых телах».

- Извращенец! – воскликнул я, - совсем умом тронулся!
Рука моя снова находилась в трусах. И не просто находилась, я сам не заметил, как «нырял за жемчугом» вместе с героями книги.
- Нет, ну надо же! Какая досада! Он что, не мог написать, как все нормальные люди? Мол, «предались своей страсти» или «всю ночь наслаждались друг другом», или ещё что-нибудь в этом духе. А там уж каждая домохозяйка додумает, если захочет, как именно он там предавались. Обязательно было описывать всё так подробно? А где же пресловутая японская недосказанность? Идиотство…
Пока я сокрушался, приятная расслабляющая истома теплом разливалась по всему моему телу.
Пришлось снова идти в ванную. Не ожидал от себя такой прыти. А главное, из-за чего? Глупая книжонка, которую после прочтения в туалете или вагоне поезда, там же на гвоздике и оставляют! Это ужасно. Немыслимо. «У меня шок. Электрошок. 110, а потом 220, - думал я, разглядывая своё бледное лицо в зеркале, - надо что-то менять…». Но менять ничего не хотелось.
Я не видел Акихико какое-то время и думал, что моя пагубная страсть прошла, но не тут-то было. Друзья детства могут испытывать между собой нежные братские чувства. Почему бы и нет? А вот нет, не в моём случае! Сеанс чтения всяких подленьких книжечек это доказывает, - дискутировал я сам с собой, - я всё ещё люблю его. Моё сердце замирает при звуках его голоса.
- Ха! Да это же акихикозависимость!
- Нет, я просто рад видеть старого друга. Любовь – это не зависимость! Я взрослый самостоятельный человек!
- Так рад, что сразу начал вилять хвостом!
- При чём тут хвост? Я-то знаю, что есть ещё кое-что, чего Акихико и не думает замечать. Оно идёт от чистого сердца. Это не честно!
– А честно надругаться над старым другом, дважды подрочив на него и его повесть одновременно? – возражал мне внутренний голос, - Или скажешь, читая серьёзные его произведения, ты никогда не выдумывал у себя в голове всякий фанфикшен? А, отаку-фанат-извращенец?
- Нет! Никогда! Я уважаю чужое творчество.
- Ещё скажи, что ты до того никогда не занимался онанизмом!
- А разве есть такие люди? – настойчиво оправдывался я.
- Наверняка есть.
- Откуда ты знаешь? По теории вероятности?
- Всё-то тебе необходимо опошлить! Разве в этом суть?
Вопрос был, конечно, не в том, чтобы найти и распять какого-нибудь местного юродивого, наивно полагающего себя невиновным.
Книжку я дочитал. Хеппи энд: Акихико и Такахиро договорились встречаться, однако ни их друзья, ни родственники не знают об этом. И о какой любви до гроба можно говорить в восемнадцать лет? Ребята ничего не понимают сами, гонят пафос о чувствах и хотят безопасного секса. Только одна отвергнутая девушка возносит к небесам законный вопрос «Почему?» И когда Акихико успел снять трусы, позвольте спросить? Что-то я не заметил. А главное, так всё просто и радужно – мальчики-зайчики любят друг друга, и мир улыбается им. Какая-то амурная бессознательность! Такахиро и в реальной жизни не гений сообразительности, но в повести Усами он мучается от страха перед неизвестным, а совсем не от аморальности своего влечения. Да уж, да уж. Влюблённые не ведают проблем, счастливые часов не наблюдают!

А потом я приобрёл второй роман Акикава Яёй. Не Акихико меня осуждать. Кто знает, чем занимается по вечерам одинокий мужчина в огромном городе? Кому какое до этого дело? Это слишком интимный вопрос, тем более, никому вреда я не причиняю. А с самим собой я всегда договорюсь.

С тех пор у меня был свой собственный Акихико, и мы делали с ним всё, что угодно. Пусть призрак, но он хранил слабую надежду, что настоящий Акихико однажды смириться с безответностью своих чувств, и судьба даст мне шанс на счастье. Каким же я был тогда наивным!

---

[Пожирательница Собак]

Автор: Гиена
Название: Синдзюку-Нитёмэ
Пейринг: Акихико/Мисаки
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Жанр: romanse, АУ, PWP
Предупреждение: Изнасилование, секс с несовершеннолетними, принуждение, роман в романе, элементы бдсм, ООС персонажей. В общем, разыгралась фантазия ))
Аннотация: Краткие сведения о географии Японии: Синдзюку – престижный район в Токио (там, кстати, и живёт Акихико с Мисаки), Нитёмэ – квартал для геев и лесбиянок, этакое гетто, мечта яойщика *_* А теперь, собственно, сюжет: Мисаки находит отрывок из книги Усаги и на свою беду читает его.
Disclaimer: Накамуры-сенсей всё Т_Т
Размещение: В любом месте в любой позе. Просто предупредите.

я снова в строю))

«Добро пожаловать на ночные улицы Токио. Если бы я не сказал, что сейчас ночь, то вы сами не смогли бы понять это, ибо мы в самом центре Токио – вот это его вечно пульсирующее, сияющее сердце, тонущее в разноцветных огнях. Дальше улицы, как артерии и вены, расходятся в разные стороны света, прочь от Синдзюку, и только там ночь опускается на город, заливая своими чернилами, как испуганная каракатица, автомобильные фары, фонари, подсветки экранов мобильных телефонов, мигающие рекламы… Разноцветная сутолока понемногу угасает, но настоящий свет – звёздный и лунный – всё равно не разглядеть на небесном полотне.
Здесь так много людей в странной одежде. На них обращают внимание лишь туристы. На ломаном японском, постоянно сверяясь с разговорником, они просят местных остановиться и сфотографироваться. Японцы в безумных нарядах охотно позируют.
Мисаки был одет вполне обычно – чёрные брюки, футболка с Наруто и зеленая куртка. От основной массы японцев он отличался лишь натуральными каштановыми волосами и ярко-зелёными глазами; обычный для всех, для японцев и для туристов, наводнявших улицы Токио, как полчища любопытных крыс. Но он лелеял в тайне от всех, бережно хранил в глубине сердца надежду, что он перестанет быть обычным для одного человека. Какого – он не знает, но надеется встретиться с ним непременно.
Однако его обычность куда-то пропала, он стал для всех особенным, стоило только ему войти в квартал Нитёмэ. Геи и лесбиянки, трансвеститы и любопытные натуралы, которые тащатся от этих извращений – для него не было худшей напасти. Он всего лишь выполняет свою работу. Он хотел сделать всё тихо и быстро и вернуться домой, чтобы как следует выспаться. Завтра суббота, а значит, можно спать до полудня… Не вставать с солнцем, как всегда ощущая, что сердце заполнено лишь наполовину – им самим. Но всё портили воркующие яойщики и смазливые геи, которые подходили к нему, вульгарные, отвратительные, но притягивающие взгляд, сочные, размалёванные, грязные и чистые, на любой вкус. На любой вкус, как конфеты, и такие же разноцветные, сахарно пахнущие. Мисаки в один вдох, хищно, лихорадочно, незаметно для самого себя втягивал ноздрями их сладкий запах, но шарахался от них, краснел и лепетал что-то о том, что его подобные вещи не интересуют.
Наконец, он добрался до назначенного места – самого известного в Токио, да и во всей Японии гей-клуба «Пламенный поцелуй». На чистом тротуаре рядом с входом в клуб выстроилась длинная очередь из мужчин, женщин и других людей, пол которых не поддавался определению. Мисаки, извиняясь на каждом шагу, протиснулся сквозь толпу, одурев от запаха лака для волос и парфюма. К охраннику на входе он выпал из людской массы основательно потрёпанный, тяжело дышащий и раскрасневшийся.
Что следовало ожидать? Охранник преградил ему дорогу – сдвинулся быстро и незаметно для подобной огромной массы.
- Вход только для геев и совершеннолетних, - угрюмо объявил он, здоровенный кореец, судя по габаритам – бывший борец сумо. – А ты – ни тот и ни другой.
- Ано… - жалобно начал Мисаки. – Дело в том, что я курьер!..
Охранник противно ухмыльнулся краешком толстых губ.
- У каждого свои проблемы, - хмыкнул он, но его узкие глаза настороженно заблестели.
Мисаки съёжился и покраснел. Конечно, профессия курьера была, мягко говоря, опасной и непопулярной, но ведь он не нахлебник, он честный служащий!
- Я просто должен доставить посылку директору этого клуба… - робко пробормотал он, опустив глаза. В разговоре с парнем таких размеров своё недовольство лучше держать при себе.
Охранник смерил его подозрительным взглядом, но, помедлив, полез за мобильником во внутренний карман чёрного пиджака.
- Шеф, - буркнул он в трубку. Хотя тон его был мрачным, в интонациях чувствовалось уважение, причём не уважение подчинённого к начальнику, а уважение человека к человеку, кумиру, идеалу. Или просто очень опасному человеку, без всяких преклонений… – Здесь какой-то парень, говорит, что он курьер и должен доставить вам посылку… Да? Хорошо. Конечно… Понял.
Он медленно и лениво засунул телефон обратно.
- Всё правильно, - мрачно подтвердил он. – Тебя ждут… Как только входишь в клуб, поверни направо. Там вход в служебные помещения, тебя пропустят.
С этими словами он довольно вежливо отступил в сторону, пропуская Мисаки.
- Э… спасибо, - робко поблагодарил мальчик и ужом проскользнул мимо тяжёлой туши охранника.
Клуб был похож на внутренности огромного, дрожащего, громыхающего существа. Стены дрожали, во вспышках разноцветных огней можно было увидеть, что они драпированы тёмно-бордовой тканью. Здесь, в холле, было абсолютно пусто и даже немного страшно; свет бесшумно резал темноту на куски. Музыка, голоса и свист доносились из глубины; наверное, это был кишечный тракт, если продолжать ассоциировать клуб с внутренностями непонятного уродливого зверя, противного и похотливого. Мисаки повернул направо, как и сказал охранник, продолжая боязливо оглядываться по сторонам. Что же люди могли находить в таких местах? Неужели они жаждали быть переваренными заживо и потом выплюнутыми обратно в чистый Токио, помятые, ничего не помнящие, беременные, больные, уставшие… Мисаки передёрнул плечами и с мыслями о кровавых, болезненных абортах дошёл до конца коридора. Там его ждала тяжёлая железная дверь и охранник рядом с ней, едва ли отличимый какими-то чертами во внешности от первого. Видимо, ему уже успели сообщить о Мисаки, потому что он пропустил его без лишних слов, так что незадачливому курьеру даже не пришлось расшаркиваться с ним.
Он снова оказался в узком коридоре, только на этот раз по бокам было множество дверей, из-за которых доносились громкие оживлённые голоса. Мисаки сделал несколько робких шагов, слегка пошатываясь от всего увиденного; его сердце стучало так быстро и так громко, что он на мгновение испугался, не станет ли ему вдруг плохо от волнения. Продолжая осторожно и боязливо двигаться вперёд, он думал о том, что точно бросит эту работу. Да, завтра он напишет увольнительную, отработает, как положено, две недели, и найдёт себе другую, более приятную должность. Достаточно с него беготни по грязным закоулкам города, достаточно с него незнакомцев, старательно маскирующих свою внешность… Хватит с него и встреч в глухих подозрительных местах, где любой турист мог убедиться на собственной шкуре о том, что слухи о безопасности Японии – полная брехня. Он натерпелся страху за несколько месяцев работы курьером, но это – последняя капля.
Внезапно одна из дверей распахнулась, и коридор мгновенно наполнился людьми. Мисаки оказался окружённым высокими полуголыми девицами. Крохотные сверкающие юбочки, бикини с трудом удерживают рвущиеся на свободу огромные сочные груди. Каждая дива окружена облаком духов, с любопытством хлопает густо накрашенными ресницами. Резкий запах совершенно разных марок духов смешался в воздухе, окончательно дезориентируя несчастного Мисаки.
Для коротышки-Мисаки девицы были слишком высокие, но он не знал, переживать ему по этому поводу или нет: для того, чтобы разглядеть его в полумраке, девицам пришлось слегка склониться над ним, что выгодно приблизило его к арбузным бюстам. Стучали каблуки, шуршали юбки, ласковые голоса ворковали ему комплименты:
- Какой милый мальчик… Такой кавайный! Ты тоже гей, да? Как это мило, он такой маленький и беленький… Смотрите, какие у него красивые глаза!
Мисаки отчаянно покраснел, когда одна из девиц захотела его потискать и, обхватив его руками, вжала лицом в свою огромную мягкую грудь.
- Пжалста!.. – с трудом выдавил он в пышный бюст, уже начиная считать, что ему не так уж повезло встретиться с ними. – Я здесь по работе! Отпустите меня!
Внезапно сильные руки обхватили его плечи и дёрнули назад, вжимая спиной в другую грудь. Только она была пожёстче, какая-то… силиконовая? Он задрал голову и увидел над собой размалёванное лицо с лукавой соблазняющей улыбочкой. Лицо было очень красивым, только черты, пусть и дышали нежностью и лаской, были всё же какими-то резкими, грубыми и… мужскими?..
- Мне срочно нужно к директору! – в панике завопил Мисаки, пытаясь выбраться из жёсткой хватки трансвестита. К счастью, его захотела отвоевать у переодетого мужчины одна из девиц, чья грудь, кажется, была точно настоящей.
- Вы же слышали, мальчику нужно к директору, отстаньте от него, девочки! – велела она странно высоким голосом. Девушка наклонилась к нему, и её мягкие, украшенные блёстками и цветами волосы скользнули Мисаки на плечо. Они пахли тёплым ветром, несущим лепестки жасмина… Тихонько вдыхая в себя их аромат, он чувствовал себя в безопасности, словно эта девушка была старшей сестрой, защищающей его от хулиганов… Или обнимающей, когда его родители развелись. Он думал: этих рук будет очень сильно не хватать.
Она ловко и ненавязчиво отобрала его у женщин и мужчин, ласково взяла под руку и повела куда-то бесконечными коридорами. Мисаки был слишком ошеломлён для того, чтобы запоминать направление. Перед его глазами всё ещё плясали пятна от ярких сценических костюмов стриптизёрш, которым и снимать-то было почти нечего, а в голове продолжали звучать искренние комплименты, которые ему никто никогда до них не говорил. Краем уха он слышал болтовню девушки и покорно шёл туда, куда она его тащила. Один раз им навстречу попались девушки, на которых не было ничего, кроме кошачьих ушек и хвостика, прикреплённого к усыпанному фальшивыми бриллиантами поясу, и дальше красный как рак Мисаки шёл с закрытыми глазами, полностью полагаясь на свою провожатую.
- Вот мы и пришли! – она сильно сжала его предплечье и заставила остановиться. – Как тебя зовут, мальчик?
- М-Мисаки, - запинаясь от волнения, представился он, наконец открыв глаза. – Судзуки Мисаки… А вас?
- О! – девушка игриво подмигнула ему. Мисаки пытливо обшарил её миловидное лицо взглядом и понял, что девушка не японка, а скорее откуда-то из Европы. – Если ещё раз зайдёшь, спрашивай Сладкого Джека, мой милый!
И, послав ему воздушный поцелуй, девушка… вернее, парень с удивительно натуральной фальшивой грудью, умчался, оставив Мисаки одного.
Мисаки задышал медленно, ровно и глубоко, стараясь успокоить взбудораженный организм. Он мысленно пообещал себе, что больше никогда не будет вспоминать о том, как его тискали женоподобные геи в Нитёмэ; о том, что он вообще был в Нитёмэ, не должна узнать ни одна душа.
Он стоял напротив двери и уже в третий раз читал одну и ту же скромную надпись на табличке: «Кабинет директора». Когда он осмелился постучать, он ожидал увидеть за дверью всё что угодно, хоть съёмку порнографического фильма.
- Войдите, - раздался из-за двери негромкий спокойный голос. По телу почему-то пробежала непонятная дрожь, под ложечкой сладко засосало, но он всё-таки превозмог себя и шагнул внутрь.
Кабинет, к его удивлению, выглядел вполне консервативно и обычно, в отличие от остальной территории извращённого клуба. Всё строго и чёрно-бело, лишь маленькая вольность в виде общей фотографии всех работников клуба – полуголые тела и ослепительные улыбки.
За широким столом из чёрного дерева гордо и вальяжно восседал директор клуба. Мисаки задумчиво на него пялился. Этот мужчина… Высокий, стройный, около тридцати лет. Густые светлые волосы – то ли молочно-белые, то ли светло-серые, как затянутое дымкой лёгких облаков осеннее небо. Даже, пожалуй, будет непонятный серебряный оттенок. Нет, это можно было описать так – белый снег в серой тени.
Чего Мисаки совсем не ожидал, так это то, что у глаз чёткого японского разреза будет такой яркий, голубой цвет…
Мужчина мягко улыбнулся и, к ужасу Мисаки, сказал:
- Пожалуйста, закрой дверь на ключ.
Мисаки повернулся на ватных ногах с таким выражением лица, будто ожидал увидеть за своей спиной изрубленный на куски труп. В замочной скважине торчал ключ, который он послушно повернул на два оборота с неприятным чувством, что сам запирает себя в ловушку.
- Это для того, чтобы никто нам не помешал, - голос мужчины был гладким, полностью лишённым эмоций. – Мои подчинённые временами бывают чересчур навязчивыми…
Ложь, отчётливо пронеслось в голове Мисаки. Ложь, гнусная, заманивающая ложь. Навязчивы с кем угодно, но с таким человеком, как этот мужчина, они обходят его кабинет за километр, на цыпочках.
И всё же вера в людей вытеснила ненужную мысль, заставляющую его нервничать. Мальчик почувствовал облегчение. Это было самое понятное и разумное объяснение, а он подумал не весть Б-г что! Нельзя судить людей по внешнему виду. Этот мужчина выглядит, как равнодушная скала, но он вполне может оказаться мягким и дружелюбным настолько, что подчинённые позволяют себе различные вольности. Например, могут войти в кабинет без стука.
- Вот в-ваша посылка… - Мисаки неловко достал из рюкзака коробку с многочисленными штемпелями и марками. Судя по всему, перед тем, как быть доставленной в Японию, Синдзюку, Нитёмэ, она побывала не в одной стране мира. – И ещё вы должны р-расписаться в получении…
Мужчина мягко принял посылку из дрожащих рук мальчика, но ручку и документы брать не стал.
- Если ты не против, я хотел бы для начала проверить, всё ли в порядке с грузом, - медленно сказал он, вскрывая коробку.
Мисаки сказал, что он, конечно, не против, и что это обычная процедура, пялясь как идиот на руки мужчины. У него были удивительные руки, он даже не мог подобрать слова, чтобы их описать. Просто удивительные, красивые, простые и красивые, очень изящные руки.
Между тем мужчина открыл посылку и начал аккуратно доставать из неё вещи с самым невозмутимым выражением лица. По мере того, как на столе оказывалось всё больше вещей, глаза Мисаки наполнялись смущением, страхом и неверием, а лицо бледнело всё сильнее. Ибо в коробке, которую он доставил владельцу гей-клуба, были… секс-игрушки.
Страпоны, фаллоимитаторы, непонятные шарики на ниточке, целая упаковка презервативов и ароматизированной смазки, меховые наручники, вибраторы. Тщательно сложенная плётка, кольца, слишком большие для пальцев, разноцветные шёлковые ленты. Этот извращенец совершенно не стеснялся столь непотребных вещей! Он легко брал их в руки, разглядывал, что-то бормотал себе под нос, пока Мисаки стоял перед ним, как соляной столп.
Он испытывал странные непонятные чувства. С одной стороны, ему было неприятно, неловко, неуютно… Его мораль отвергала то, что он видел сейчас на офисном столе. На грудь словно легла невидимая тяжесть, как могильная плита, горло тоже сдавило. Ему было так противно от грязных мыслей и образов, случайно слышанных и виденных им однажды; его даже слегка затошнило. Теперь эти образы сложились в единую картину: болезнь, отклонения в психике, гомосексуализм, трансексуализм. Ему было так мерзко, что на мгновение даже захотелось умереть. Но с другой стороны… Он, придя домой, действительно долго бы и бесполезно отмывался от неприятного, гадливого ощущения, если бы перед ним был любой другой человек, а не этот мужчина. В нём было нечто обаятельное, притягательное. И, между тем, хотя Мисаки и видел, что этот мужчина очень высокомерный, богатый, расточительный, извращённый, холодный, равнодушный… Он помимо аристократической холодности видел так же и то, что этот человек может очень сильно любить. Он не знал, как можно было дойти до этой мысли, ведь сейчас этот мужчина сосредоточенно вертел в руках наручники для утех, будто что-то прикидывая. Но он понимал, что его чувство верно. Или, может быть, всё дело было в адском обаянии мужчины, что Мисаки даже не мог возненавидеть его за то, что он разбирал эти вещи у него на глазах, намеренно развращая?..
В этот момент светловолосый мужчина удовлетворённо откинулся на спинку кресла и взглянул на Мисаки. Тот мигом вспыхнул под прицелом холодных изучающих глаз. Лучше бы он так сильно покраснел до того, как этот извращенец на него посмотрел – теперь решит, чего доброго, что он понравился Мисаки!
Хотя… Это версия была не так уж далеко от истины, честно признался себе Мисаки.
- Всё в порядке. Теперь, думаю, мне нужно расписаться?..
Мисаки вздрогнул, очнувшись от своих размышлений, и автоматически протянул ему бланк.
Всё произошло в одно мгновение – мужчина схватил его за руку и дернул на себя; потом как-то ловко развернул безвольного, не успевшего опомниться мальчика… В результате этих ловких манипуляций Мисаки оказался на коленях у старого извращенца!
- Отпустите меня! – Мисаки ещё не пришёл в себя, не сообразил, в чём дело, но его тело среагировало раньше, почуяв серьёзную опасность. – Что вы делаете?!
- Зови меня Акихико, - тихо и спокойно сказал мужчина, легко удерживая его тонкие запястья одной рукой. – А как твоё имя?
- Не всё ли равно?! – зарычал Мисаки, извиваясь в его хватке. – Лучше отпустите, или я буду жаловаться!
- Если скажешь – отпущу, - равнодушно пообещал Акихико.
- Хорошо! – Мисаки перестал вырываться, поверив ему. Мало ли у кого какие странности! Этот человек – директор самого известного гей-клуба в Японии, и он не захочет неприятностей, не станет портить свою и без того скандальную репутацию из-за какого-то мальчишки-курьера. Поэтому он поверил ему. – Я… Я Мисаки.
- Мисаки… - задумчиво повторил Акихико, по-прежнему не выпуская его рук. Наоборот, его пальцы сжались ещё сильнее, до синяков. Несмотря на боль, Мисаки почувствовал и странное, смутное, непонятное, пугающее удовольствие где-то в глубине души, под налётом остальных чувств – страха и обречённости. Удовольствие слышать своё имя, произнесённое этим голосом с такими интонациями, взрослыми, интимными, многообещающими… Но этот тип сразу же всё испортил, вернув к страху ещё и гнев, когда ехидно зачем-то спросил: «Разве это не женское имя?»
- Что вы сказали?! – Мисаки был возмущён подобной наглостью, но она всё равно не смогла пересилить страх, липкий, неприятный страх на грани ужаса. Такое бывает только в ночных кошмарах или же в реальности, но с другими людьми, далёкими людьми, больше похожими на выдуманных персонажей, ведь ни один человек не может сотворить с другим человеком таких ужасных вещей. Мисаки был обездвижен стальными руками; он сидел на коленях сильного, властного, капризного, богатого мужчины, который был уверен в своих деньгах, в себе, в своей безнаказанности, в своём праве подчинять или ломать людей. И Мисаки было очень, очень страшно, но он пока ещё мог контролировать себя, хотя его тело уже начало мелко дрожать от адреналина. Сначала будет адреналин, наркотик в крови, сильными толчками испуганного сердца раздающийся всем органам и конечностям, бесплатная, щедрая панацея; затем придёт ужас, и у него застучат зубы, слёзы выступят на глазах, мышцы сведёт судорогой, и он перестанет сопротивляться, наплевав на свою гордость. Гордость? Ужас перед силой всё побеждал.
Нет, нет, нет, нет, нет. Так не бывает. С кем угодно, только не с ним. Его же оберегают ангелы-хранители, и вообще, такого в жизни не бывает – только выдумки в книгах, в фильмах об изнасиловании. Неужели с ним?.. Сегодня? Прямо сейчас? Неужели Мисаки…
Мальчик с трудом сглотнул. Он всё понял. Он понял, что отпускать его не собираются, но это понимание было где-то на периферии сознания и не давало пока удариться в панику, хотя ужас начинал парализовывать его, как смерть – начиная с ног, медленно, но неуклонно, подбираясь к бёдрам, груди, и единственное, что он мог ещё сделать для своего спасения – это только говорить, просить, умолять. Ведь этого не может быть: он ходил в места более опасные, чем этот извращённый клуб, и с ним ничего не случалось. Там были серьезные и страшные люди, люди, у которых за пазухой были пистолеты и ножи, и мальчик, нелегальный курьер, перевозящий Б-г знает какие вещи, мог пострадать, но каждый раз всё заканчивалось относительно благополучно. Сегодня он встал, приготовил завтрак и с удовольствием съел его, потом почистил зубы и пошёл на работу. И вот сейчас, после таких обыденных и простых вещей, - сейчас его изнасилуют? Мог ли утром он догадаться об этом, могло ли всё произойти иначе?
- Отпустите… пожалуйста… - он не выдержал и всхлипнул, хотя слёз не было. Просто сперло дыхание, да так, что вдох стал похожим на всхлип. Прошедший день молниеносно промчался перед глазами, и он понял ещё и то, что начало этого дня будет его последним приятным воспоминанием. – Вы обещали… И мне больно…
Последние слова – еле слышно. Акихико слегка ослабил хватку и чуть сдвинул руки, заметив, что на светлой коже мальчика остались красные пятна, медленно наливающиеся сливовым цветом.
- Прости, сладкий, - искренне извинился Акихико, и Мисаки слегка двинулся на его коленях, почувствовал слабую надежду, что, может быть, этот высокомерный извращённый богач передумал и собирается отпустить его. Но нет – он разжал пальцы, но тут же снова взял правую руку Мисаки и поднёс её к своим губам.
Мисаки застыл, боясь шевельнуться. Губы у Акихико были очень красивые, полные, мягкие… Они нежно коснулись кожи на запястье мальчика, рядом с крохотной выступающей косточкой, затем слегка приоткрылись, и Мисаки чуть не умер от ужаса, когда широкий розовый язык мужчины облизал наливающийся синяк.
Снова припав влажными от слюны губами к его руке, Акихико посмотрел ему прямо в глаза. В глазах Мисаки была вся зелень лесов, ценных изумрудов, абсента, вереницы зелёного бутылочного стекла. Они были очень, очень, очень зелеными; неестественно зелёный цвет, затягивающий, как зыбучие пески, или, лучше сказать, как болото, не мутно-коричневое, а зелёное, ярко-зелёное, с головой увлекающее в свои глубины. Акихико изумлённо всматривался туда, и кто знал, что он видел помимо глаз мальчика – может, великую тайну, или сплетню про Б-га. Или он увидел самого себя – золотое сердце, свою душу и любовь, чистую, бесконечную любовь, которую он может подарить только одному человеку, а именно тому, в чьи глаза он сейчас заглядывает и видит самого себя.
Отрезвляющий голубой взгляд Акихико с непонятным изумленным недоверием в самой глубине заставил опомниться Мисаки. Он моргнул, разрывая волшебную зелёную связь между ним и Акихико, и снова начал извиваться на коленях мужчины, пытаясь незаметно соскользнуть под его рукой на пол. Но его грубо и довольно болезненно перехватили, крепче вцепившись поперек груди и тяжело придерживая за плечо.
- Куда ты собрался? – промурлыкал Акихико ему на ухо. – Я только начал развлекаться, - и он широко, довольно, без всякого смущения провёл языком по уху Мисаки, заставив того дернуться и застыть с широко раскрытыми глазами.
Он был слишком слаб – невысокий, худой, скромный мальчик, который никогда ни с кем не дрался, никогда не попадал в ситуации вроде той, в которой оказался сейчас. Потому он мог лишь жалобно просить мужчину ничего не делать с ним, но тот оставался глухим к его мольбам.
Акихико расстегнул джинсы мальчика и, легко приподняв его одной рукой, словно тот ничего не весил, стащил штаны до колен вместе с трусами. Мисаки всхлипнул, чувствуя, как горячая капля ползёт вниз по его щеке, и закрыл лицо руками, когда рука Акихико накрыла его полувставший член.
- Надо же, ты уже слегка возбудился, да, Мисаки? – проворковал Акихико, нежно лаская его. Он уже забыл обо всех тайнах, что открылись ему в глазах мальчика, потому что кроме них знал и понимал лишь главное: этот мальчик – его судьба. – Я не могу отпустить тебя в таком состоянии…
Он провёл рукой по всей длине мальчика, погладил головку, заставляя Мисаки жалобно захныкать от удовольствия.
Мисаки понятия не имел, почему его тело так позорно предало его, и, если честно, не хотел этого знать. Причины лежали глубоко в подсознании, возможно, одной из них была его собственная беззащитность, то, что этот человек мог сделать с ним всё, что угодно. Он чувствовал, как постепенно растворяется в странных ощущениях, которые противоречили по значению; то, что он ощущал, пока властная широкая ладонь ласкала его член, заставляя сдерживать томные стоны, было совсем не в его характере. Отвращение смешивалось с возбуждением; желание, чтобы всё это закончилось, было неотделимо от мысли, чтобы эта рука ни за что не останавливалась; ярость и похоть, смущение и злость, ужас и любопытство.
Дыхание давным-давно сбилось, сердце бешено стучало, он был близок к экстазу. Коктейль из совершенно противоположных друг другу чувств превратился в смертельный водоворот, который затянул его в долгий, совершенно кайфовый оргазм. Он кончил в руку незнакомого мужчины, который, скорее всего, собирался принудить к его более опасным вещам, и в полной мере испытал на себе смысл известного изречения: «Всякая тварь грустна после соития». Ему было хорошо, он никогда не испытывал ничего подобного, но после того, как его чувства немного успокоились, он понял, что на самом деле это было мерзко и отвратительно. Мисаки сидел со спущенными штанами на коленях мужчины, чья широкая ладонь была покрыта его спермой… Такое даже во сне не приснится, наверное.
- Ммм… вкусно… - Акихико, к ужасу и ещё большему омерзению Мисаки, с удовольствием слизал белесую жидкость с пальцев. Он снова наклонился к его уху и довольно прошептал, - ты у меня самый сладкий мальчик…
Мисаки нервно облизнулся и открыл рот, снова собираясь требовать свободу, как внезапно почувствовал, что ему в ягодицы упирается что-то твёрдое. Мисаки мгновенно понял, что это, и снова попытался слезть, но его ерзание заставило Акихико ещё крепче вцепиться в него. Мисаки с изумлением услышал над собой слабый выдох, полный удовольствия.
- А теперь, Мисаки… - Акихико сильно провёл по его спине, спускаясь к голым ягодицам. – Устраивайся поудобнее.
Горячим шепотом – в ухо. Руки мягко придержали его, развернули, прижали себе, и Мисаки неожиданно для самого себя оказался крепко вцепившимся в воротник рубашки мужчины, стонущим от уверенных и нежных движений пальцев на его члене, снова возбуждённом. Акихико полностью снял с него брюки, попутно избавив от кроссовок и носков, затем осторожно перекинул его ногу, чтобы мальчик оседлал его колени. Тонкие длинные пальцы ласково провели по ложбинке между ягодицами, успокаивая и возбуждая, затем, к ужасу Мисаки, скользнули к девственной дырочке.
- Нет, пожалуйста, я не хочу… - в панике бормотал Мисаки, тщетно стараясь не всхлипывать от страха. По его лицу непрестанно текли горячие, горькие, унизительныё слёзы паники и отчаяния, полнейшей беспомощности. Он ненавидел себя – за то, что такой маленький, слабый и трусливый, но больше всего – мужчину, Акихико, который был старше, сильнее него, но так жестоко и эгоистично поступал с ним в угоду собственному минутному удовольствию. Впрочем, вряд ли это будет длиться всего одну минуту. Скорее всего, пытка, изнасилование будет длиться долго, нескончаемо долго, растянется для Мисаки в часы и годы, а затем, если он сможет уйти отсюда живым, хотя и оскорблённым, перейдёт в его сознание и оживёт в ночных кошмарах.
Мужчина негромко рассмеялся и возразил:
- Кого ты пытаешься обмануть? Ещё несколько движений - и ты кончишь. Ты же хочешь этого, не так ли? Или хочешь, чтобы я остановился? – движения его руки на члене Мисаки действительно угрожающе замедлились, и Мисаки, хоть и был в ужасе от того, что может произойти дальше, не мог пересилить своё тело и отказаться от удовольствия, которое было так близко и так бесстыдно предлагалось.
- Нет, пожалуйста, не останавливайся, прошу… - униженно простонал он, утыкаясь лицом в грудь мужчины. Его желание было милосердно исполнено; мужчина потёр пальцами головку его члена, и Мисаки не выдержал – снова кончил с криком, запачкав спермой дорогой пиджак Акихико»…



Всё это, мягко говоря, возмущало. Он быстро пробежался взглядом по остальным строкам, и глаза становились у него всё шире: там, оказывается, ситуация заметно ухудшалась – пошли в ход игрушки, до того безобидно лежавшие на столе. По сравнению с тем, что писал Усаги раньше, это действительно было подсудным делом. Судя по отсутствию романтики, это был какой-то извращённый эксперимент, причём эксперимент над ним, Мисаки, и самое главное и обидное – без его согласия. И его нервы не выдержали подобного унизительного испытания.
- АААААА!!! БАКА-УСАГИИИИИ!!! – вместе с рассказом в стопке оказалась и вчерашняя газета, довольна толстая, из хорошей крепкой бумаги, но Мисаки легко, не прилагая никаких усилий, кроме всепоглощающей ярости, разорвал всё это на мелкие кусочки. – Что за порно-рассказ ты опять написал, а?!!
Дверь с такой силой врезалась в стену, что с потолка осыпалось немного штукатурки. Сонный, уставший, мрачный Усаги-сан равнодушно, как на что-то обычное и едва ли стоящее его внимания, смотрел на дьявола на пороге его спальни, едва видный в куче одеял и плюшевых медведей.
- Ты! – Мисаки указал на писателя дрожащим от гнева пальцем. – Ты, ничтожный, тупой, извращённый, дурацкий Усаги-сан!!! Как ты мог написать такое дерьмо?!! Идиот!!! Бакамэ! Я убью тебя!!!
Усаги равнодушно отвернулся, взял с тумбочки пачку сигарет и зажигалку и прикурил; он это с лёгкостью проделал под взбешённым взглядом Мисаки, который дрожал от ярости и, кажется, действительно был способен на убийство. Усаги-сан изящно выдохнул дым и снова погрузился в свои мысли, как будто этот гневный монолог относился вовсе не к нему.
- Ой, ты, идиот! Ты вообще слышал, что я сказал?!! – прорычал Мисаки, медленно приближаясь к Усаги. Любой был бы в ужасе перед ним, но писатель оставался безучастным, что ещё больше раздражало мальчика.
- Слышал ли я? – Усаги задумчиво затянулся, задержал в лёгких дым и выдохнул его вместе с ответом через несколько секунд. Мисаки знал, что он это делает нарочно, хотя по безмятежному виду Усаги и не скажешь. К тому же Усаги за редким исключением всегда делал всё медленно и красиво. – Лучше спроси, кто тебя не слышал. Спроси кого-нибудь с Аляски.
- Так, заткнись, дурак! – Мисаки в данный момент очень жалел, что нии-тян хорошо его воспитал, потому что ему впервые хотелось узнать какие-нибудь ужасные, оскорбительные, грубые слова, такие, что смогли бы задеть толстокожего Усаги, достали бы его даже через безразличие и мечтательную задумчивость, в которые он был погружен. «Дурак» - это не то, кем был Усаги сейчас. Были слова хуже и обиднее, Мисаки их не знал, но понимал, что ими Усаги определённо заслуживает называться. – Ты эгоист! Ты не сдержал слова!!! Ты обещал, что больше не будешь печатать свои тупые порно-рассказы с моим именем!
Усаги снова очень медленно выдохнул. Мисаки с яростью смотрел на него и страстно желал прикончить.
- Я заменил твою фамилию на другую… Такахаси – на Судзуки. Теперь это не ты. Что тебя не устраивает? – Усаги позволил себе проявить какую-то эмоцию – его правая бровь очень красиво изогнулась, выражая недоумение.
- ААА!!!! – Мисаки в священном ужасе перед равнодушием Усаги схватился за голову. – Ты идиот, да?! Ты только притворяешься гением?!! Неужели самому не понятно?! И вообще, ты не находишь, что в этот раз всё слишком извращённо?! – Мисаки вспомнил, что его так взволновало и заставило немного испугаться.
- Что ты имеешь в виду? – спросил писатель и зевнул, вежливо прикрыв рот ладонью.
- В этом твоём извращении Ак… один герой принуждает другого, разве нет?
- А, это?.. – Усаги снова с наслаждением вдохнул сладкий табачный дым. – Ну, я захотел поэкспериментировать. Это просто опыт, а не эротическая фантазия, не бойся.
«Не бойся» - сказав это, Усаги улыбнулся, удовлетворенный тем, что ему удалось вызвать такую бурю эмоций в мальчике. Ему нравилось дразнить Мисаки, лаже если для этого нужно было порядком потрудиться – написать целую книгу.
Писатель медленно поднёс сигарету ко рту, но снова затянуться не успел – в бешенстве Мисаки подскочил к нему и вырвал сигарету у него из пальцев. Он слегка обжёгся кончиком сигареты, но прикосновение к Усаги – мимолётное, едва заметное – обожгло сильнее, потому что оно оставило отпечаток в первую очередь на душе.
- Прекрати это! – потихоньку начиная успокаиваться, приказал Мисаки, с отвращением бросая сигарету в пепельницу в форме панды. Усаги в свойственной ему манере никак не отреагировал на действия Мисаки.
- Объясни мне, - мягко сказал он, пристально глядя на него. В полумраке спальни его голубые глаза влажно блестели и слегка светились, как две маленькие луны, и это было так красиво и странно, что Мисаки машинально облизнул враз пересохшие губы. В комнате, набитой игрушками, вдруг ощутимо повысилась температура.
Не в силах сопротивляться Усаги, Мисаки начал говорить – смущённо и постоянно запинаясь, потому что он никогда себя так не вёл, как сейчас, когда с криками ворвался в спальню Усаги. Он понимал, что не виноват, но ему всё равно было стыдно за своё поведение.
- Это очень плохо – использовать имена и внешность людей без их позволения, - пряча смущение за хмурым выражением лица, говорил мальчик. – Особенно плохо, когда тебе говорят прекратить это делать, а ты всё равно продолжаешь.
- Это не ответ, - Усаги лениво обнял одной рукой Судзуки-сана, потеряв всякий интерес к словам мальчика. – Совсем не убедительно.
- Чёрт, а это и не должно быть убедительным!.. – вспылил Мисаки, до хруста сжимая кулаки. – Просто прекрати, ясно тебе?!!! Ты выдумываешь полную чушь! Я никогда не веду себя так, как в твоих глупых романах! Именно поэтому я хочу, чтобы ты перестал их писать!..
- Хмм?.. – писатель вновь немного оживился, и Мисаки судорожно сглотнул, вдруг почувствовав что-то неладное, непонятное напряжение между ними; по-видимому, это была невидимая для него ловушка, и он попался в неё из-за неосмотрительно произнесённого слова. – Значит, ты уверен, что ведёшь себя не так, как в моих книгах?
- К… - Мисаки глубоко вздохнул и попытался сказать как можно более уверенно и спокойно. - К-конечно, это любому понятно…
Это была неправда: как и тот Судзуки Мисаки, что был героем (или жертвой?) нового короткого рассказа Усаги, реальный, настоящий Мисаки был столь же уязвимым и зависел от настроения писателя. Пожалуй, они оба знали прекрасно, насколько чувствительно тело Мисаки и как быстро оно поддаётся ласкам и приходит к финалу. Он ничего не сможет сделать, если Усаги будет угодно повалить его на кровать и…
- Давай поспорим, - писатель откинул одеяло и лениво потянулся всем своим красивым, мощным, притягательным телом. Мальчик беспомощно стоял перед ним, не в силах отвести взгляда от светлой кожи, по которой скользили томные блики лампы для чтения. Только она тускло освещала всю спальню, да ещё свет из коридора заглядывал внутрь через приоткрытую дверь. – Если ты сможешь сдержаться и не умолять меня… о чём-либо, - он хищно улыбнулся, - то я не буду публиковать новеллу. Если не сможешь… то… я хорошенько повеселюсь с тобой.
- Что?.. – вяло прошептал Мисаки, медленно приходя в себя. – Я не… я не буду участвовать в этом глупом споре!
- Я не спрашивал твоего мнения. Ты либо проиграешь, либо нет.
Сказав это, Усаги бесцеремонно схватил мальчика за руку и рывком потянул на себя. Мисаки со сдавленным ругательством повалился на него, но быстро сориентировался и неловко опёрся руками на кровать, чтобы не прижиматься всем телом к телу Усаги – это было слишком горячо и опасно.
- Это нечестно!.. – закричал он, тщетно пытаясь вырваться – руки писателя крепко держали его за плечи, не давая сделать лишнего движения. – Это нечестно, Усаги!..
Он не был таким уж наивным глупцом, поэтому сразу обо всём догадался. Это было действительно нечестно, не в его пользу – он ни за что не сможет сдержать стоны, ведь руки Усаги такие профессиональные, распутные, как у гетеры, и ни один человек в мире не выдержит его шёпота и его движений. Победа Усаги в этом глупом споре была очевидна; к тому же, видимо, он получит немалое моральное удовольствие, наблюдя за тем, как мальчик кусает губы, стараясь не показать, как ему хорошо и как он жаждет продолжения.
- Отпусти меня, придурок!.. Я сказал, что не хо…
Усаги никогда не выслушивал до конца его жалобные и бессильные просьбы не делать с ним ничего постыдного и уничижительного. В этот раз он тоже не дал ему выговориться, заткнув глубоким французским поцелуем. Затем они перевернулись, и Мисаки, как всегда, оказался на спине, и Усаги медленно, неторопливо, но страстно вылизывал его рот. Это было уже множество раз, но мальчик так и не привык к этому – к тяжести тёплого, сильного тела Усаги-сана на своём собственном. Даже на такой большой кровати вдвоём здесь было тесно, тепло, близко, и он, сгорая от стыда, отворачивался от поцелуев Усаги, извивался всем телом, чтобы его ладони не дотронулись до стратегически важных мест – до впадинки между ключицами, жилки пульса на шее, внутренней стороны бёдер, живота и того, что пониже. Там были его яркие эрогенные зоны, и достаточно было минутной ласки, чтобы он выгнулся и кончил. Впрочем, всё его тело было одной сплошной эрогенной зоной, просто другие части тела нужно было ласкать чуть больше минуты – полторы или две. Но, несмотря на всю незавидность его положения, он сдерживался изо всех сил и – молчал. Усаги слышал только его тяжёлое сбивчивое дыхание, но они оба знали, что скоро спальня огласится стонами и мольбой.
Усаги и наклонился, чтобы провести языком по шее мальчика, затем прошептал ему на ухо:
- Может быть, тебе лучше сдаться сейчас, а, Мисаки? Мы оба знаем, что ты уже на грани. Ты всё равно проиграешь, так почему бы не сдаться раньше?..
- Ни за что!.. – жарко выдохнул Мисаки, отчаянно зажмурившись. Внезапно колено писателя скользнуло между его ног, насильно раздвигая их. – Усаги-сан!..
Дела были – хуже не придумаешь. Усаги уже успел задрать на нём футболку и немного стащить джинсы так, что была видна полоска боксёров; кроме того, острые белые зубы писателя оставили отчётливый след на его шее. Сегодня писатель был особенно грубым и настойчивым, хотя в глубине души Мисаки не мог не признаться себе, что ему нравится подобная жёсткость. Он поймал себя на мысли, мысли гадкой, отвратительной, странной, но возбуждающей: он сопротивляется всегда только потому, что ему нравится, когда его заставляют…
Мисаки сглотнул и повернул голову, чтобы мужчина не смог добраться до его рта. Он пытался абстрагироваться от ощущений своего тела, но ничего не вышло – шёпот Усаги словно проникал под его кожу и распространялся истомой, как змеиный яд растворяется в крови и отравляет её. Он слышал своё громкое тяжёлое дыхание и бешеный стук сердца, и временами через эти звуки доносились насмешки Усаги, его слова, показывающие, как он доволен всем происходящим – своей лёгкой победой и несправедливо заслуженной наградой.
- Уса-ги… - пробормотал Мисаки сквозь зубы. – Я не хочу…
Писатель в притворном раздражении цокнул языком и полез холодными руками в штаны мальчика.
- Маленький лгун. Я должен наказать тебя за твою ложь.
Слова были до того вульгарные в своей банальности, до того пошлые и возбуждающие, что Мисаки не смог придумать ничего в ответ – потому что разум не может победить абсурд. Он лишь издал возмущённый нечленораздельный звук и вскинулся, когда рука Усаги сжала его член.
- Нет, Усаги, прошу!.. Так же нечестно!.. – в панике зашептал Мисаки, блестя в полумраке широко распахнутыми глазами. Он на самом деле не хотел – чувства, которые он испытывал во время секса с Усаги, были такими сильными, что ему каждый раз казалось: вот сейчас он умрёт, потому что испытать такое удовольствие и продолжать жить после этого – слишком большое достижение для человека. Он вздрогнул всем телом и охнул, когда холодные пальцы Усаги оставили в покое его член и легонько погладили чувствительную кожу живота. От всего происходящего у мальчика голова пошла кругом.
- Я справедливый человек, - возразил Усаги. – Я сделаю так, чтобы ты кончил не меньше шести раз, так что мы будем в расчёте…
- Что?! – Мисаки дёрнулся, спасаясь от его рук. – Я не выдержу столько!
- Заодно и проверим, - Усаги расплылся в широкой, довольной, но чертовски опасной улыбке. Он снова наклонился и впился грубым поцелуем в губы Мисаки, заранее пресекая все его возражения. Он облизывал, кусал губы мальчика, шептал неприличные слова ему в рот, и Мисаки жарко стонал и, краснея, податливо и радостно выгибался навстречу его языку, рукам и всему телу, медленно сдаваясь и подчиняясь. Если столь застенчивого мальчика возбудить до крайности, то он, даже не забывая про своё смущение, сделает всё, что ему скажут, хотя для этого и придётся убить немного времени на уговоры.
- Ах… - с губ разгорячённого мальчика сорвался, наконец, долгожданный стон. – У-усаги, я… больше не могу… Пожалуйста…
Он сам не знал, о чём просил или, вернее, о чём умолял. Мысли смешались, язык говорил то, что хотел, и Мисаки перестал контролировать себя. Он просто хотел, чтобы Усаги сделал для него нечто восхитительное и невероятное.
- Почему бы нам не попробовать нечто новое? – вкрадчиво предложил писатель, рассеянно приглаживая свободной рукой свои растрепанные волосы, а другой легко удерживая на месте Мисаки – на всякий случай. – Что-нибудь… из моей новой новеллы, а, Мисаки?
Мальчик слышал слова, но совершенно не вникал в их смысл: в паху было болезненно горячо, всё тело дрожало, как желе, губы влажно блестели от острых поцелуев, волосы разметались, дыхание было тяжёлым, и он был уже готов на всё, что угодно – позор, если учесть, что прелюдия длилась меньше двух минут. Он слабо кивнул головой, полностью доверяясь извращённому Усаги. Ему было уже всё равно, что с ним собираются сделать, лишь бы сделали хоть что-то, и немедленно, прямо сейчас.
- Тогда приступим, - писатель издал лёгкий понимающий смешок и быстро развязал свой галстук – тёмно-зелёный, цвета слизеринцев, цвета хитрости и уловок. Он старался делать всё быстро, чтобы мальчик не успел дать отпор; хотя столь слабое сопротивление было легко сломить, оно могло немного помешать, а писатель уже и сам был почти на пределе. Усаги с невыносимой нежность взял хрупкие ладони Мисаки в свои, широкие и прохладные, как две чаши для воды, склонил к ним свою голову с растрепанными волосами, поцеловал длинные тонкие пальцы… Чтобы затем ловко и оперативно связать небольшие запястья тёмно-зелёной лентой, восхитительно констатирующей со светлой кожей.
- Что?! – не успел мальчик опомниться, как его запястья были привязаны к изголовью кровати. – Какого чё… Какого чёрта, Усаги-сан?!!
- Чем ты недоволен? – Усаги мастерски изобразил искреннее непонимание. – Ты сам согласился, не так ли? К тому же ты застонал и проиграл наш спор.
В глазах Мисаки поселилась паника; он замотал головой и умоляюще посмотрел на Усаги, но тот остался непоколебимым.
- Доверься мне, Мисаки… - Усаги медленно склонился над ним. Его ярко-голубые, как у собаки-хаски, глаза были прямо напротив испуганных глаз мальчика. Удивительно, но спокойствие и твёрдость его взгляда передались и Мисаки. Его тело было по-прежнему напряжено, на лбу выступил холодный пот ужаса перед собственной беспомощностью и неподвижностью, но он всё-таки понимал, что Акихико, который связал и жестоко изнасиловал Судзуки, существует только в книге, и что Усаги пришлось полагаться на собственное воображение, а не знание, чтобы придумать сюжет о насилии.
- Я… я просто… - смущённо пробормотал Мисаки, отводя взгляд в сторону. – Это очень… Я доверяю тебе, но всё-таки это – извращение!..
- Об этом не будет знать никто, кроме нас двоих, - наверное, в прошлой жизни Усаги был колдуном, красивым, как Адонис, брюзгливым, как старик, и ироничным, как Сократ; он не мог не быть колдуном, потому что только странствующие факиры и маги обладали силой очаровывать людей своим голосом. Он не обещал сокровищ и вселенской власти, или мудрости, подобной знанию Б-га; нет, он говорил о доверии только между ними, и это соблазняло Мисаки больше, чем сказки о богатой сладкой жизни королей.
- Д… д-делай, что хочешь, - он сделал тон как можно более равнодушным, потому что не мог согласиться напрямую – чувство стыда уничтожило бы его на месте, превратив в кучку пепла. Куда легче занять нейтральную позицию и не отказать, потому что он действительно хочет опробовать это, но и не согласиться, потому что так он проиграл бы.
Усаги снова хмыкнул; он собирался хорошенько развлечься. Мужчина задрал футболу на мальчике и принялся выводить языком круги вокруг твёрдых сосков. Тело под ним немедленно оживилось – вздрогнуло, застонало, надёжно связанные галстуком руки задёргались, пытаясь освободиться. Мисаки почти задыхался в этих ласках, каждое движение Усаги отдавалось горячей волной внизу живота, и джинсы очень сильно мешали как следует проанализировать свои ощущения, потому что немилосердно жали в паху.
- Усаги… - пролепетал он, мучительно выгибаясь под ним и закусывая губу до крови. Как приятно… как хорошо-о… - Раздень… ме-ня. Жарко-о…
Ему не было так уж жарко, последнее слово он добавил как бы в оправдание своей смущающей просьбы.
- Ох, верно… - Усаги слегка удивленно улыбнулся, но послушно начал снимать штаны с узких мальчишечьих бёдер. – Одежда тебе не нужна. Как насчёт того, чтобы ты ходил голым и в другое время? Ничего, кроме фартука… Как тебе такая идея?
- Н-не говори такие вещи!.. – в ужасе выдохнул мальчик; приоткрыв глаза, он сквозь слёзы видел расплывающийся силуэт в полумраке, но вот Усаги оказался ближе, и мальчик отчётливо увидел перед собой его насмешливые голубые глаза. Он снова зажмурился, вспоминая детские фотографии Усаги и не веря в то, что сейчас происходит. Как маленький мальчик с печальными, наивными и немного задумчивыми, мечтательными глазами цвета васильков мог превратиться в извращенца, в гея, которые предлагает такие бесстыдные вещи? Кто, глядя на фотографии самого Мисаки, где ему восемь или девять лет, мог предположить, что из этого милого дитя вырастет парень, который позволяет делать с собой такое?
Мисаки весь пылал, как при высокой температуре, и действительно чувствовал, что его как будто всего лихорадит. Даже голова кружится… Он охнул и стыдливо свёл ноги, когда Усаги полностью стащил с него джинсы и нижнее бельё.
- Так не пойдёт… - сейчас начиналось всё самое интересное и сложное, и писатель сгорал от нетерпения. – Раздвинь ноги, Мисаки.
Мисаки лежал под ним, полностью доступный и невыносимо желанный, и всё-таки писатель хотел, чтобы мальчик пересилил себя и сделал это сам.
- Что?.. Н-нет, я не бу…
- Раздвинь ноги так широко, чтобы я всё видел, Мисаки, - Усаги не слушал его, а продолжал давать инструкции, и с каждым словом Мисаки краснел всё сильнее и сильнее, представляя, как он будет выглядеть со стороны. В голосе писателя была странная лихорадочность, как будто он одновременно имел в виду и что-то иное – раскрыть свою душу, все свои мысли, всего себя, перестать прятаться и бояться…
- Нет, я н-не могу, это слиш…
- Доверься мне, Мисаки.
Он произнёс его имя, словно заклинание, отпирающее ворота в мир удивительных и прекрасных вещей. Мальчик вздрогнул и крепко зажмурился, понимая, что не может противостоять такому аргументу – собственному имени, произнесённому голосом Усаги с великой любовью и теплотой. Помедлив немного, он опустил ноги и затем медленно развёл их в стороны, полностью открывая жадному взору мужчины член, блестящий от смазки, и маленькую дырочку ануса. Усаги замер, поглощённый представшим ему великолепным зрелищем, затем слепо, на ощупь протянул руку к подушке и достал из-под неё флакончик со смазкой.
- Мисаки, я люблю тебя…
В этих словах была огромная сила; благодарность за то, что Мисаки смог пересилить себя и сделать то, о чём попросил любовник, и также благодарность за то, что он вообще существует на этом свете и тоже любит его. Не так важны были те похотливые действия, что сейчас происходили; не так важны были наслаждение и боль, которые Мисаки испытал, когда Усаги ввёл в него сразу два пальца, покрытых смазкой. Всё это ничего не стоило бы, если бы они не любили друг друга. Секс есть не высшее проявление любви, но самое низменное. Большинство людей просто расходятся, если их партнёр застенчив и закомплексован в постели, потому что они любят не других, а себя, и ищут тех, кто соответствует их сексуальным предпочтениям. Эти двое были такими непохожими, неподходящими друг другу на взгляд стороннего наблюдателя вроде брата Усаги, или его отца, или любого другого человека, который вмешивался зачастую в их отношения; но всё-таки разные музыкальные предпочтения, инакомыслие в вопросах литературы и кино, противоположность в возрасте, статусе, жизненном опыте – всё-таки, несмотря на всё это, они были вместе, потому что их близость перечёркивала всё остальное.
Он вошёл в податливое тело одним резким толчком, затем терпеливо остановился, дожидаясь, пока Мисаки привыкнет к ощущению его члена внутри себя. Мальчик тщетно старался выровнять дыхание и выглядел так соблазнительно с приоткрытым алым ртом, что Усаги не выдержал и поцеловал его, одновременно выходя из Мисаки и снова толкаясь обратно. Он медленно двигался, и каждый раз, когда он погружался в узкий проход между широко расставленных ног связанного мальчика, Мисаки сладко и томно стонал и шептал что-то бессмысленное.
- Нам надо… почаще воплощать мои фантазии в реальность, да, Мисаки? – сумел выдохнуть Усаги в перерывах между толчками, медленными и глубоким.
- Пошёл к… чёрту!.. – взвыл Мисаки, краснея ещё сильнее и отворачивая лицо. Видимо, он вспомнил всё, что написал Усаги, - а это были вещи более извращённые, чем простое связывание рук. – Никогда… ни за что в жизни!..
- Ты всегда так говоришь, - Усаги улыбнулся и закинул ноги Мисаки себе на плечи, и от этой позы проникновение стало ещё глубже, а ощущения – острее и головокружительнее.
Взбудораженные перепалкой и борьбой, они быстро приближались к пику своего экстаза. Усаги начал гладить чувствительный член мальчика в такт своим толчкам, и спустя несколько минут они лежали рядом друг с другом, тяжело дыша после оглушительного оргазма.
- Ммм… - беззащитно простонал Мисаки, вяло пытаясь освободить руки. – Усаги-сан, развяжи меня…
- Нет.
- Ха? – Мисаки был уверен, что всё закончилось, потому что был совершенно вымотан и опустошён. Кроме того, уютная нега медленно усыпляла его, поэтому он был удивлён резким отказом писателя. – Почему это?
Усаги перевернулся на бок и смерил раскинувшегося на постели мальчика похотливым взглядом.
- Разве я не обещал тебе, что ты кончишь не меньше шести раз? – вкрадчиво спросил мужчина и рассмеялся, увидев ошеломлённое выражение лица своего юного любовника. – Готовься, потому что я не собираюсь отпускать тебя до самого утра.
- Что? Не может быть! Развяжи меня, садист! Извращенец! Педик!
Мужчина снова навалился на него, припадая к его губам и проникая языком в его рот, и Мисаки вопреки своему сопротивлению ощутил, как низ живота снова наливается теплом, а в груди сердце сладко ёкает от предчувствия, что это будет лучшая ночь в его жизни.

@темы: Акихико/Мисаки, яой, Фанфик, NC-17, PWP

---

[Rein~]

С радостью поиграю в аське по этому фендому. Истории есть, пишите- 644074274.

---

.... Кое-что об оральной дефлорации))

[SIBYI]

Название: Фруктовый тренинг.
Автор: SIBYI
Beta: alisa-chuchi
Fandom: Чистая романтика.
Персонажи: Усаги/Мисаки.
Жанр: стебороманс.
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Статус: закончен.
Disclaimer: … ни Боже мой..
Предупреждения: частичный POV героев.
От автора: … Все полезно, что в рот полезло. (с) бабушка Мисаки.

Усаги-сан решительно не понимал, что происходит.
Нулевая зона холодильника была завалена бананами, совсем не оставляя места для апельсинов, из которых хозяин шикарных апартаментов пристрастился делать фреш – для того, чтобы... Но об этом чуть позже.
Уже несколько дней Божественному Акихико не давали покоя несколько вопросов, ответы на которые он не то чтобы знал, а... Отчаянно смелые догадки кружили пепельноволосую голову, сбивали дыхание и услужливо подсовывали такие пленительные картины, что впору было либо спрашивать в лоб – либо переходить к практической части, немедленно и без особых церемоний.
Его невозможный Мисаки давно отказался от одного из самых любимых своих лакомств: карамельная погремушка чупа-чупса неизбежно меняла выражение лица того, кто моментально бросал все дела и просто смотрел на то, как блестящий кругляшок небрежно и ловко снует между липких от тающего сахара губ, как влажный и острый (во всех смыслах) язычок обволакивает сладкую орбиту и втягивает яркую планетку прямо к самой гортани.
Обычно эти невинные посасывания и полизывания заканчивались самым что ни на есть гривуазным образом: короткий словесный поединок, в котором самым сильным оружием поклонника леденцов были отчаянные, невнятные и быстро гаснущие под жадными губами нападающего междометия.
Усаги хранил эти воспоминания, как пересекающий пустыню путник обычно хранит воду. Только в крайних случаях, когда жажда становится совсем уже нестерпимой…
Волнующие изгибы двух туго натянутых в неудержимом порыве тел.
Непрекращающиеся, октавой выше стоны, иногда срывающиеся в почти щенячий визг.
Это горячечное, жалобное и дико возбуждающее «Пожалуйста, пожа…луй…с…тааа»…
Видеть, как меняется любимое лицо, когда любимое тело, наконец-то, приняло его член до самого упора. До слез и криков, до этих бешеных горизонтальных танцев.
Чуть придержать свободной рукой упрямый подбородок – и проталкивать несчастную, полурастаявшую конфету в этот манящий, искусанный и зацелованный рот. В такт собственным толчкам. И новым стонам.
Самый жгучий и желанный фетиш – увидеть и ощутить, как эти настырные губы покорно и добровольно раскрываются навстречу всем его немалым и разбухшим сантиметрам...
…И как можно больше апельсинового фреша: говорят, прекрасно очищает кровь и придает сперме просто восхитительный вкус.
В глубине души сенсей был бесконечно благодарен Суми-семпаю. За то, что не смог сдержаться в Тот Самый Вечер. Когда отчаянная ревность и страх подмяли любимого под собственное перевозбужденное тело.
Прямо в гостиной.
На диване.
Было так страшно и горько… Рассудок мутился, и было понятно только одно – нужно овладеть этим зеленоглазым паршивцем настолько быстро и полно, насколько это возможно. Заставить признать свое право на любовь, на место рядом. Не только в кровати, но и в сердце.
Они давно решили и сказали друг другу все. Они давно уже проделали на всех поверхностях квартиры все, что подсказал им опыт Усаги и неконтролируемые желания Мисаки. Все. Кроме ЭТОГО. А вот ЭТО – уж позвольте дождаться сокровенного момента без посторонней помощи и дополнительных стимулов.

Из дневника Мисаки. Избранное.
«Это что же получается?!
Я уже спокойно посос (зачеркнуто) взять в рот (зачеркнуто)
ПРИДУРОК!
Даже написать как следует не могу… В общем, с чупсами я завязал. По крайней мере, дома. Да и в машине небезопасно. Остается только универ и улица. И то не факт»

Мисаки никогда не мог пожаловаться на отсутствие внимания к себе. Владелец самой внушительной в Токио коллекции плюшевых мишек сделал все возможное и невозможное для того, чтобы его юный квартирант не мог даже вздохнуть без его всеобъемлющей и горячей опеки.
Уже не так стыдно видеть, как собственные ноги внезапно оказываются на широких плечах, как большие руки и опытные пальцы уверенно сжимают, щиплют, потирают, ласкают, проникают. Но эти слова и взгляды… Или смотри – или говори. Сразу – просто невыносимо. И кончаешь так позорно быстро и бурно... Особенно, когда растрепанная светловолосая голова оказывается между бесстыдно широко раскрытых бедер…
Этот чертов рот… Этот наглый язык… Это не просто приятно. Это убивающее хорошо. Невозможно прекрасно. Хочется пускать младенческие пузыри, мотать из стороны в сторону ничего не соображающей башкой и орать. Орать на всю Японию. А собственное невесомое тело самостоятельно принимает решение улететь… Куда-то в самый зенит... То ли заката, то ли рассвета.
Только и понимаешь, что ты опять красный, как рак, мокрый, как новорожденный котенок и
выжат, как джинсы в стиралке. В общем, делай, что хочешь, а главное – сколько хочешь.
Непонятно только одно: неужели ЭТО так приятно и тому, кто ЭТО делает???
Будущее светило международной экономики уже год ломал голову над этим планетарным вопросом. Во рту вроде нет никаких эрогенных зон и глотать сперму не ах какое приятное занятие… И вообще, из члена иногда вытекает не только сперма…
Так почему же Усаги-сан так хрипло и глухо стонет, почему так напрягаются его руки в тот самый момент, когда солоноватый и вязкий поток обжигает его конвульсирующее горло?!
Мисаки так хочется увидеть, как растеряет все остатки своего самообладания его несгибаемый и обычно бесстрастный вне постели любовник. А как хочется услышать этот медвежий вой, кроющий лощеный пентхаус самым звериными нотками оргазма…
Уже несколько попыток были прерваны лично Усаги, и после этих мисакиных любовных неудач его интимные ласки с каждым разом становились все жарче и изощреннее. Как будто сенсей исподволь учит, показывает – да так, что забыть уже невозможно. И хочется, чтобы ЭТО не только повторялось снова и снова. ЭТО уже нестерпимо хочется сделать самому…

Из дневника Мисаки. Избранное.
«Лазил по сети. Искал хоть какие-нибудь советы для начинающих. Идиотов оказалось гораздо больше, чем я думал. Тренироваться на случайном знакомом (вот щас все брошу и начну в сети знакомиться, уроды) или вибраторе я явно не собираюсь. Остаются огурцы или бананы. Огурцы я люблю не очень, то есть, вообще не люблю. А вот бананы, пожалуй, подойдут. И подозрения не вызовут, и на вкус приятные. Надо только хорошо подумать над тем, как сделать так, чтобы Усаги ни о чем не догадался, увидев в холодильнике два кило бананов»

За несколько суток пент насквозь пропитался чуть приторным запахом тропических плодов.
Мисаки не успевал отжимать сок из апельсинов для Усаги – и тайком отщипывать очередную парочку членовидных плодов для своих уникальных тренировок.
Усаги был на диво тих и задумчив: хотя особой работы или срочного заказа не было и в помине – он часами вис в Интернете, что-то ища, копируя и сохраняя.
Мисаки благоразумно решил, что не стоит мешать Божественному искать новый материал для книги, и почти все время проводил у себя в комнате, пытаясь не съесть новую порцию, а довести нелегкое и секретное дело до конца. Разглядывая очередной усагиимитатор, Мисаки неизбежно ловил себя на мысли, что его сознание и память разъедают ставшие почти культовыми слова Акихико: «Они такие... желтые».
О дааа…
И такие... длинные…
Ну ты и придурок, Мисаки... Краснеть перед бананом, как будто это и впрямь... кгм…
Уффф… Как там говорили? Попробуй снять шкурку ртом? Постепенно скользя напряженными губами вниз?!?!
И прилежный ученик запыхтел, пытаясь освободить мягкую банановую плоть от терпкого и довольно толстого защитного слоя.
Несколько минут ушли в никуда, а кожура так и осталась на месте. Только заблестела еще сильней. Жутко мешает вот эта бубочка или как там ее... Ну, чем банан к связке крепится.
Ы-ы-ы… Без надкуса не получится. А на члене Усаги кусать нечего. Попробуем чуток смухлевать. (грызь - тьфу)
Во-о-от. Так уже лучше. Идем дальше. Втянуть медленно… Пройтись языком по всей длине... У меня языка не хватит, если что. Но я попробую…
Явы…(лизь-лизь) …ком фо фсей флине… Стоп, а дышать как же?! Носом не очень удобно… Ладно, этот съем… Отдохну и попробую еще раз.

Усаги шестым чувством осязал, что этот воистину Великий Момент наступает не только неотвратимо – но и быстро. Для того, чтобы не ошибиться в расчетах, буквально на днях в доме была установлена локальная сеть, а также скрытая вэб-камера, активирующаяся на компе Мискаи прямо в момент включения умной железки. Пусть будет. Так, на всякий случай. Мало ли, где и с кем вздумает законнектиться этот непредсказуемый и скрытный мальчишка.
Эта восхитительная предосторожность выдала свои полезнейшие результаты буквально сразу: обладатель километрового списка литературных наград проводил перед монитором уже пятый развеселый вечер, наслаждаясь и тем, что видит, и тем, что читает по недавно созданным закладкам. Усаги стоически сносил и банановые «поцелуи», и яростные «полноротные» комментарии, и громкие читки новых «инструкций».
Но когда Мисаки начал инсталлировать истерзанный фрукт двумя теннисными шариками и пытаться воспроизвести пальпацию, не отрывая глаз от экрана, а рта – от банана, терпению Акихико пришел полный и окончательный конец.
Задержать дыхание, проглотить до самой гортани. Следить за зубами... По-тис-ка-а-ать?!?! Ну и словечко... кгм… яичики… Помогать рукой… Не забывать все время щекотать языком головку… И стараться засасывать так, чтобы банан не развалился… Блин, цирк Дю-Солей… Но Он же… может?!

Мисаки старался изо всех сил: он сосал и облизывал, облизывал и сосал. Закрыв глаза и судорожно обминая тугие и ворсистые сферы. Чуть примявшийся от упорных упражнений кончик плода уже свободно достигал почти расслабленной гортани, не вызывая интоксицирующих рефлексов. Казалось, что вот-вот – и раскаленные ладони лягут на взъерошенные пряди, для того, чтобы направлять и ободрять, впечатывая во влажную кожу затылка ожоги, оставленные сладострастным полушепотом: «Мисаки… Миса… ки...»
Завораживающий аромат «Hermes» и горьковато-табачная аура «Camel» уже не шутя щекочут измученные ноздри, провоцируя еще больший тактильный голод и вызывая еще более неутолимую оральную жажду. Хочется ощущать живую шелковистую неровность и этот солоноватый вкус, обмирать от этих синкопирующих рыков и укрощать содрогающиеся в последнем пароксизме наслаждения бедра…
Ощущения от нереальной реальности стали такими сильными, что собственный член уже практически разрывает тугую ширинку, и с каждым движением эта самая пульсация становится все опасней… «Мм… Уса…» Еще немного – и...
Мисаки чуть не подавился свои тренажером, когда нетерпеливые пальцы легли на его равномерно движущиеся плечи – и знакомый, такой вкрадчивый и чуть хрипловатый баритон прошептал в правое, сразу и основательно покрасневшее, ухо:
- Высший балл по теоретическому минетоведению. А теперь – практика...!

…В спальне темно. Чуть слышно тикают настоящие британские ходики. Видавшие всякие виды игрушки таращатся изумленными пуговицами пластмассовых глаз на развороченный хаос постели.
Усаги курит, и синеватый сумрак глубокой полночи милосердно скрывает его блаженнейшую улыбку. Свободной рукой он обнимает до сих пор дрожащего Мисаки. Два с половиной долгих и безудержных часа его мальчик умирал под ним после своего умопомрачительного дебюта. Он был так нежен, так неопытен, так искренен... Сорвана еще одна печать его стыдливости: «Ах… Если бы я знал раньше…» И Божественный превзошел сам себя…
Почти заснувший Мисаки неожиданно распарывает ночь очередным восхитительно наивным вопросом:
- Я тут… ээ... ну, в общем, почему твоя... сперма такая... приятная на... вкус??
Даже в темноте видно, как горят его скулы – и крылья сомкнутых ресниц не могут скрыть этот теплый и чистый свет полностью удовлетворенного и безумного любимого человека.
Акихико невесомо касается губами до сих пор влажного виска, и, сжав своего мальчика покрепче, нежно сообщает:
- Готовился не только ты! Все дело … м-м-м… в апельсиновом фреше!

@темы: фанфики

---

Чем бы дитя не тешилось..)

[SIBYI]

Название: Источник вдохновения.
Автор: SIBYI
Beta: alisa-chuchi
Fandom: Чистая романика.
Персонажи: Акихико/Мисаки.
Жанр: стеб.
Рейтинг: G
Размер: драббл.
Статус: закончен.
Disclaimer: Нам чужого не надо.
От автора: Иногда поиски вдохновения - заводят . Во всех смыслах.

«... Да, и меня жутко бесит эта его… улыбочка, как будто все и про всех знает. Аристократ ...поношенный. Уже просверлил мне всю спину своими синими гляделками. Я так никогда рыбу не дочищу. И еще пальцы дрожат. Фу… Благодарение небесам. Ушелестел наверх. Опять будет свою… так называемую «литературу» строчить. И еще вот что: задолбал меня поправлять! То не так говорю, там неправильно ударение ставлю… ну да… я -обычный японский размандяй. Горький двоечник.
А он … Как же... Писа-а-атель... Усами... сан…
И сны эти... Краснею под всем нижним бельем. Так хочется дотронуться до его твердых и вечно сжатых губ... Нет, он, конечно, улыбается. Особенно когда выводит меня из себя. И у меня тогда кое-что из кое-чего... выходит. Надеюсь, что он ни разу не увидел.
Я обычно бегу к себе. И запираюсь. Типа, домашние задания делаю.
Ох... Знал бы он, КАКИЕ задания...
Ну все, Мисаки. Ты конченый идиот. И живешь в одной квартире с таким же. Не знаю, что думать и чего ждать. Не у него же спрашивать?!»

Божественный Усаги еще несколько раз перечитал вкривь и вкось исписанную страничку, машинально отмечая стилистические и грамматические ошибки. И, плотоядно ухмыльнувшись, спрятал неделю назад «потерянный» дневник Мисаки в самый секретный ящик письменного стола. Непременная сигарета придала обычно непроницаемому лицу еще более отстраненный вид. И на белом поле Майкрософт Ворд появилась первая строчка:

« Акихико неслышно открыл дверь в комнату Мисаки запасным ключом. Грохот и возмущенный крик немедленно утонул в непререкаемо-жарком шепоте:
- Я хочу помочь тебе .. С домашним заданием…»

@темы: фанфики

---

[Новаки ласковый и с пирожным]

Автор: Nowaki (Новаки ласковый и с пирожным)
Название: Ряд драбблов.
Фандом: Junjou romantica
Пейринг: Самые различные.)
Рейтинг: максимум - PG.
Размещение: с авторством.
От автора: т.к. фанфик не первый и даже не второй, тапками бить. Просто-комментов жду тоже.)

читать дальше?

Мияги/Хироки
- Я ненавижу сладости!
- Но это уж лучше, чем капуста 3 раза в день. У меня скоро уже грудь вырастет!

Брюнет с туповатой ухмылкой застыл около двери, прислонившись спиной к почему-то ледяной стенке.
- …и знаешь, что? Какой-то тощий ты. Буду откармливать тебя. А чтобы побыстрее, кормить сразу сладким! Конфетами там, пирожными какими-нибудь… Сахаром, с ладошки, хочешь? Как пони… - хлопок и обиженный вой. – Ладно, ладно, не как пони! Как… ну, например, как… эээ…
- Никак, - категорично отрезал другой голос. Низкие, нарочито спокойные нотки возвращали парня мысленно назад, на пару. По телу пробежала невольная дрожь.
- Почему же сразу никак? – взвился первый. – Ну… давай хотя бы как-нибудь?
- Не давай. Я ненавижу сладкое.
- Это лучше, чем ежедневная трёхразовая кормёжка капустой, поверь. У меня скоро уже грудь вырастет! – плаксивым голосом убеждал невидимый сейчас студенту человек. Тот не сдержался и прыснул в кулак.
Возня за дверью затихла.
- Ты это слышал? – моментально сменился плаксивый голос на настороженный.
- Нет, - кисло ответили ему. – Так вот, подводя итог беседе, хочу заметить, что попытка заманить меня к себе сладостями и твоей юной грудью провалилась. Будут ещё варианты?
- Будут, обязательно.
- И не отвянешь?
- Неа.
- Ладно. Достал.
Короткий звучный поцелуй. Студент за дверью, икнув, вытаращенным глазом заглянул в щёлку и увидел двух учителей, стоящих посреди комнаты. Один пытался свести брови в одну точку, а губы сжать в линию, и безудержно краснел. Другой – с видом абсолютного счастья прижал руку к щеке.
- Теперь отстанешь?
- Ага. На неделю… - мечтательно выдохнул профессор.
Студент икнул ещё раз и сполз по уже отогревшейся стене на пол.
Сквозь пелену черноты, в которой чудились родные, любимые глаза, просторы лугов и быстрота облаков, - тоже совершенно чёрных, как и всё остальное, - ему примерещились голоса:
- Что вы тут разлеглись?!
- Не трогай парня, может, решит, что ему приснилось…

@темы: драбблы

---

Wish

[Новаки ласковый и с пирожным]

Пока идеи с драбблами отлёживаются у меня в голове, обретая форму, я взялся за одну неплохую вещичку.
И довольно длинную

Достаточно вольный перевод одного приглянувшегося мне англоязычного фанфика. Самих отношений Новаки и Хироки (прогулки под луной, разбор полётов, совместные завтраки, нцшки там всякие) тут не особенно много. Зато здесь очень, очень много отсебятины, потому что этот аглицкий минимализм с русскими понятиями о нормальном тексте увязывается слабо. А ещё здесь есть немного интересного сюжета. Трям, здравствуйте!..

Название: Wish
Автор: CheyanneChika
Переводчик: Nowaki (Новаки ласковый и с пирожным)
Фандом: Junjou Romantica
Пейринг: Новаки/Хироки
Жанр: Романтика/Ангст. Не бойтесь, ангста там мало и незаметно )
Рейтинг: PG-13
Размер: большой мини/маленький миди
Статус: закончен
Статус перевода: в процессе
Дисклаймер: CheyanneChika отказывается от героев. Nowaki отказывается даже от фанфика.
Перевод посвящаю Ёже, вдохновившей меня на подвиги глазами, голубыми, как утреннее небо над деревней племени Тумба-Юмба в день... ну, ты помнишь.

Глава 1

Глава 1

Хочу, чтобы ты был здесь. Новаки уставился на проплывающее облачко, - единственное светлое пятно на тёмном небе, - рассеянно думая, чем сейчас может заниматься Хиро-сан.
Нет… Я хочу быть там. С тобой. Брюнет посмотрел на письмо в своих руках, потом – на синий почтовый ящик. Парень задержал взгляд на нём на секунду, после чего сунул конверт в карман и со вздохом отвернулся, намереваясь уйти.
Сильный порыв ветра отдёрнул полы незастёгнутого пальто в стороны. Чертыхнувшись, Новаки принялся исправлять эту оплошность, сражаясь с ветром – тот как специально поддувал с неудобных сторон. Парень так увлёкся, что не заметил, как письмо легонько вылетело из кармана и, проплыв в воздухе над ящиком, упало прямо за ним.
Новаки тяжёло вздохнул и обнял себя за плечи руками, безуспешно пытаясь представить вместо них тёплые ладони Хироки. Он сморгнул непрошеные слёзы и нахмурился. Надо было срочно, срочно подумать о чём-нибудь другом…
А нужен-то был Хиро-сан.
Поправляя так до конца и не застегнутое пальто, Новаки зашёл в квартиру. Хотелось бы назвать её домом… но дом остался рядом с Хиро-саном, а это холодное и пустое пространство даже через полгода постоянных с ним контактов оставалось просто «местом жительства». Новаки небрежно скинул обувь и по привычке крикнул в глубину квартиры:
- Я дома! - гулко прокатились слова по тёмному коридору. И только после этого Новаки вспомнил, что ему очень вряд ли кто-либо ответит.
Парень скинул пальто и побрёл в спальню, где тут же рухнул на кровать и запустил руку под подушку, приподнимая её. Под ней лежала фотография Хиро-сана, на которой он пытался сделать не слишком хищное лицо. Новаки улыбнулся, наклонился к фотографии и аккуратно коснулся её губами, после чего положил подушку на место. Он вытянул свою руку вдоль тела, борясь с соблазном коснуться себя там, где касаться не следовало. Взгляд снова упал на краешек фото, торчащий из-под наволочки. Соблазн победил.
- Хиро-сан… Хро... с… сааан… - бормотал он всё неразборчивее, ускоряя движения. В конце имя Хироки, слетающее с его губ, превратилось в один спутанный стон, а Новаки упал обратно на подушку. Он нащупал под головой фотографию и плотно зажал её между пальцев.
- Хиро-сан… я люблю тебя, - в тот момент безумно хотелось верить, что эти слова услышит не только потолок.
Потолок, смутившись, начал расплываться. Усталость взяла своё, - глаза медленно закрылись сами собой.
***
Почтальона звали Рон Мёрсис. Он медленно таскался от почтового ящика до грузовика и обратно – в такую ветреную погоду он проклинал тот день, когда решился на эту работу. Когда он открыл ящик, лежащее ненадёжно письмо подхватил ветер и скинул на землю. Парень вздохнул, нагнулся, чтобы его поднять, и заметил ещё один конверт, валяющийся рядом. Оба письма оказались затолканы в одну кучу с другими.
Письмо Новаки прибыло в почтамт, там его перенаправили в почтамт межнационального уровня, где его зарегистрировали и отправили в Японию на борту самолёта. Оно прибыло сначала в Токио, а потом и прямо в почтовый ящик Камиджо Хироки.


Глава 2

Глава 2

Хироки на автомате просматривал бумажное изобилие, коим его частенько радовала почта.
- Фигня, фигня, счета, фигня, счета, счета, журнал, американская фигня… - бормотал он, отправляя спам в корзину для бумаг меткими бросками, а счета – куда-то на стол. Хотелось чего-нибудь выпить. Совсем хорошо, если это «что-нибудь» будет на несколько градусов крепче воды. Хироки медленно дотопал до холодильника и протянул руку к банке пива.
Звонок в дверь заставил Хироки дёрнуться. Он вздохнул и захлопнул холодильник, зная, кто за дверью, даже не подходя к ней. Кроме меня есть только один человек, бывающий здесь, с тех пор, как кое-кто сгинул с лица Земли.
Он открыл дверь, без особых эмоций убеждаясь в том, что за ней стоит его некогда любовник – Усами Акихико. Тот держал в руках увесистую кипу бумаги.
- Это моя последняя книга.
- Хмф, - фыркнул Хироки, принимая новеллу. – Хочешь пива?
- Не откажусь, - Акихико вошёл в квартиру на шаг, разулся и уселся перед столиком на колени, ожидая, когда Хироки вернётся от холодильника с освежающей добычей.
Он осматривался вокруг и заметил в корзине письмо со штампом из Америки. Он поднялся с пола и достал конверт оттуда. Адресовано Хироки… из Нью-Йорка. У него там что, полно знакомых?
Акихико повернул конверт и прочитал имя отправителя.
- Эй, Хироки?
- Да?
- Тот парень, с которым вы по колледжу как-то носились – это не Кусама Новаки?
Хироки едва не упустил банки из моментально ослабших ладоней.
- П... почему ты спрашиваешь?
- Просто любопытно, почему ты швырнул его письмо в мусорку, не открывая.
- Чего?! – не сдержал вскрика Камиджо, влетая в комнату. Акихико держал в руках то, что он идентифицировал как какой-то хитрый американский спам. – Это от Новаки?
- Ну, по крайней мере, тут так написано, - Хироки одним шагом пересёк комнату и выхватил конверт из руки лучшего друга.
- Что за чертовщина? Шесть месяцев молчания – и вот он посылает письмо? – Он взялся за край конверта, готовый распечатать его. – Акихико, как бы мне ни было неудобно намекать, но ты не будешь против пойти домой? Рукопись твою я прочту вечером.
- Договорились, - Акихико без обиняков развернулся и пошёл к выходу. Хироки сейчас действительно следовало остаться наедине с мыслями о его исчезнувшем любовнике.
Когда дверь громко захлопнулась, Хироки упал в кресло и уставился на нераспечатанный конверт. Медленно он разорвал бумагу. Внутри оказался сложенный пополам лист. Мужчина раскрыл его и принялся за чтение.
Милый Хиро-сан,
Как ты там? Погода в Японии хорошая? Я посмотрел прогнозы, конечно, но я никогда не верил этим синоптикам. Надеюсь, у вас хорошо. В Нью-Йорке немного подмораживает. Я хочу вернуться домой. Я полюбил это место, и работа здесь здоровская, но тебя я люблю сильнее. О, Хиро-сан, как я хочу к тебе. И тебя. Прямо сейчас. Я думаю о тебе постоянно. Надеюсь, ты помнишь, о чём мы говорили до моего отъезда. Сколько бы раз я об этом не подумал, чувствую себя виноватым, что не сказал о времени отъезда. Только надеюсь, что ты помнишь, как посоветовал мне это.
Надеюсь, ты будешь мной гордиться. Я учусь очень усиленно, чтобы уложиться в один год вместо двух. Так я смогу увидеть тебя уже через шесть месяцев. Если честно, это – единственное, что заставляет меня держаться. Я очень хочу это всё закончить и вернуться к тебе. Знаю, что ты это письмо и не прочтёшь никогда, но это единственное, что я могу делать, кроме того, чтобы смотреть на твоё фото каждый день перед сном. Я так устал довольствоваться этим… мне нужен ты.
Я так скучаю… скучаю по твоему лицу, твоим прикосновениям, твоему голосу, твоим губам… если короче – я просто скучаю по моему Хиро-сану, я не могу дождаться, когда увижу тебя снова.
Я люблю тебя, Хиро-сан. Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Даже если ты ненавидишь меня за отъезд, я вернусь и снова завоюю твою любовь, потому что я не собираюсь тебя отпускать.
Я люблю тебя. И буду любить всегда.
Новаки.
PS: Я люблю тебя.
Письмо вздрогнуло в руках Камиджо, когда тот заметил катившиеся по щекам слёзы.


Глава 3.
(на утро после главы 1, за неделю до главы 2.)

Глава 3

Новаки упорно обыскивал свой пиджак уже в восьмой раз. Комната была перевёрнута вверх тормашками. Искомого предмета – написанного прошлой ночью письма – почему-то не оказалось там, где он должен был лежать – в кармане. Его не было ни на полу, ни на столе в прихожей, его не было просто нигде. Парень раздражённо отбросил пальто в сторону. Как, как он мог потерять что-то столь важное?! Каждое письмо, которое он не отправил, аккуратно складывалось в сумку, чтобы так и остаться неотправленным. Нарушать эту традицию, растеряв половину, в планы Новаки не входило точно.
Он чувствовал, как вина тянет его к полу. Как будто он предал любимого человека, или что ещё похуже… Да, нелепо, но сделать с собой Новаки ничего не мог… Точно! Зато он мог пройтись до почтового ящика. Была велика вероятность, что письмо он потерял, возвращаясь оттуда.
Не вспоминая о верхней одежде, Новаки быстро обулся и бросился из квартиры вниз, к лестнице. Он выскочил на улицу, покрытую снегом, и начал внимательно осматриваться в попытке обнаружить белый конверт на белой земле. Коря себя за потерю, он шёл вдоль улицы, внимательно проверяя всё, валяющееся на земле, чтобы убедиться, что это не конверт. Новаки изучил весь неубранный мусор по пути к почтовому ящику, но с каждым шагом, с каждым отброшенным ногой в сторону куском какой-нибудь коробки, надежда найти письмо угасала. Кусама дошёл до ящика, ничего не обнаружив. Он прошёл ещё дальше по улице, – вдруг письмо сдуло ветром?
Видимо, всё же сдуло. Но как-то неприлично далеко.
Новаки в бессилии приложил руку ко лбу, сопротивляясь детскому порыву заплакать. На улице хватали за нос стылые минус 20, но почему-то это почувствовалось только сейчас. Новаки медленно направился в сторону дома. Его взгляд продолжал скользить по белой дороге, но мысли были далеко отсюда. Он был недостаточно внимателен, по его и только его вине письмо сейчас находилось неизвестно где.
Зайдя в квартиру, он подхватил с пола пальто и небрежно накинул его на себя. Надо было идти на работу. Туда сейчас хотелось меньше всего – единственное, что Новаки мог делать продуктивно, это бессильно лежать и тонуть в отвращении к самому себе. Но если бы его хоть кто-нибудь спрашивал…
Ехать на общественном транспорте, а тем более, идти пешком, не хотелось. Пришлось ловить такси.
Когда жёлтая машина остановилась у обочины, а улыбчивый водитель махнул рукой, Новаки упал в сиденье и снова погрузился в не самые приятные эмоции.
- Ты в порядке, парень? – Таксист внимательно посмотрел на него в зеркало заднего вида.
- Нет, - честно признался тот. Лишних сил, чтобы врать и выдавливать улыбки, не было. – Я сделал ужасную вещь.
- Ну, всё не настолько плохо – тебе ведь не понадобилась скорая, чтобы до больницы добраться.
- А?.. А, нет, я просто там работаю. Я письмо потерял.
- Ну, это не конец мира. Думаю, получишь ещё одно.
- Нет, я написал его для... одного человека.
- Так напиши ещё одно, - задумчиво посоветовал таксист.
- Да дело не в этом! Я его потерял, и… и… - Новаки опустил глаза, снова борясь с подступающими слезами. В носу защекотало.
- Дружище, да нормально всё будет. Извини, что спросил. Этот парень – психанутый…
Весь оставшийся путь до больницы Новаки молчал.

Вопрос: Мне это заканчивать?

1. Да, буду ждать обновлений.		45	(97.83%)
2. Да, но я читать не буду - не понравилось.		1	(2.17%)
Всего:		46

@темы: фанфики

---

[Пожирательница Собак]

Ыыы, наконец-то! Иллюстрации к новеллам (1-5), надеюсь вскорости найти 6-ю! )) Радует, что там высокий рейтинг ^__^ И Мисаки няшный ))

tieba.baidu.com/f?z=514734556&ct=335544320&lm=0...

@темы: новелла, иллюстрации, NC-17, Ссылки

---

[Злобный зеленый еж]

Название: Без названия
Автор: Злобный зеленый еж
Бета: Новаки ласковый и с пирожным
Фандом: Чистая романтика
Пейринг: Новаки/Хироки
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: мой только сюжет
От автора: посвящаю моему Новаки ласковому и с пирожным как вдохновителю.


Откладывание дела в долгий ящик может обернуться катастрофой – такой вывод сделал Хироки, обречённо глядя на кишащий людьми гипермаркет. Он пару раз просил Новаки сделать все рождественские покупки пораньше, но тот непременно хотел “пойти вместе с Хиро-саном, потому что это по-семейному!” А у Хироки, как обычно, было множество дел в университете, которые с приближением праздника и каникул у студентов и вовсе достигли пугающего количества – хвосты, пересдачи, рутинная бумажная муть – и, вследствие этого, свободным Камиджо оказался лишь вечером тридцать первого декабря.

По дороге к маркету Хироки успел обругать Новаки, надуться и еще раз обругать его, используя новые затейливые конструкции и предложения – было очень похоже на пафосную гневную речь обвинителя в суде. Новаки делал скорбно-виноватое лицо, усмехаясь в пушистый воротник куртки, и из-под опущенных ресниц смотрел на Хироки, как родитель смотрит на хорошенького надувшегося ребенка.

Гипермаркет вечером тридцать первого напоминал кишащий муравейник, при виде которого Хироки охватила лёгкая паника. Он оглянулся на Новаки. Тот уже ждал его с магазинной тележкой, готовый начать путешествие по продуктово-вещевым джунглям. Камиджо глубоко выдохнул и неторопливо зашагал рядом с любовником, внимательно проглядывая список.

- Хиро-сан, гляди, мишура! Нам надо… две… три…

- Новаки, её нет в списке, и…

Новаки, схватив с полки пушистую блестящую змейку, шустро обернул ее вокруг шеи Хироки на манер шарфика и рассмеялся.

- Тебе очень идет, Хиро-сан. Знаешь, у меня в детстве был плюшевый мишка, Суоми-сенсей, и у него был почти такой же бантик на шее. И такой же серьезный вид…

Увернувшись от тычка локтем, Новаки продолжил осматривать ряды. Хироки тем временем остановил тележку у разной консервированной снеди и теперь, морща лоб, пытался найти маркировку со сроком годности оливок.

- Новаки, иди сюда и помоги мне. Нова... Новаки, это что такое?.. - Взгляд Камиджо упал на полуметрового шоколадного кролика, которого держал в руках Кусама.

- Нет, только не это.

- Хиро-сан, это же символ наступающего года! Кролик обидится, если мы его не купим, и принесёт нам что-нибудь плохое, например, ещё одну твою диссертацию… давай возьмём его? А?

- Нет, я сказал. Новаки, ты абсолютный ребёнок. Положи это шоколадное чудовище и сходи выбери нарезку. Вон там.

Кусама, не выпуская из рук “шоколадное чудовище”, торопливо пошёл в указанную сторону. Хироки, разобравшись, наконец, в чёрных буковках на банках, погрузил их в тележку и двинулся дальше в сторону салатов.

- Вот, Хиро-сан. Что нам ещё нужно?

- А? А, отлично. Теперь выбери напитки и фрукты. И убери это животное, в конце концов.

- Хиро-сан, ну пожалуйста! Ну…

Новаки коснулся щеки Камиджо коротким поцелуем и устремил на него умоляющий взгляд.

- Придурок, Новаки!.. - Хироки зарделся, - клади уже своего зайца…

Кусама победно улыбнулся и тут же поспешил к рядам, уставленным бутылками и пакетами. Хироки продолжал изучать печенье, неободрительно поглядывая на торчавшую из тележки шоколадную фигуру и бурча себе под нос что-то о возмутительно несолидном поведении “кое-кого”. Когда он выбирал между шоколадным в форме звездочек и имбирным с орешками, сзади послышался звук катящихся колес, и взору доцента предстал Новаки, развалившийся в еще одной тележке с двумя бутылками шампанского и крайне довольным видом.

- Идиот! Новаки, быстро вылезай оттуда! Этого делать нельзя! - Хироки огляделся по сторонам. - Быстро!

Новаки шустрым движением выпрыгнул из тележки, подхватил Камиджо на руки и уложил на своё место, пользуясь секундным замешательством “соперника”. Одной ногой встав на удобную ступеньку сзади тележки и оттолкнувшись другой, Новаки довёз взбешённого любимого до конца ряда. Хироки всю непродолжительную поездку возмущенно верещал, краснел, и грозился сдать любовника директору магазина за “просто отвратительное поведение!” Какая-то бабушка укоризненно качала им вслед головой, группка подростков, хихикая, проводила их взглядом. Хироки, запыхавшись, вылез из тележки и поспешил к своей, оставленной без присмотра, вполголоса проклиная Новаки, праздники и магазины вообще.

Уже стоя в очереди на кассу, Новаки увидел на полке упаковку праздничных свечей. Рука его сама собой потянулась к симпатичным миниатюрным восковым елочкам. Хироки проследил за движением руки Кусамы убийственным взглядом и свистящим шепотом потребовал положить назад.

- Хиро-сан, свечи - это очень красиво!

- Новаки, положи, они нам не понадобятся.

- …и романтично, – шепнул Кусама на ухо любимому.

Хироки покраснел и снова велел “убрать эту чепуху”. Новаки наотрез отказался и, когда подошла очередь, демонстративно выложил упаковку на ленту первой. Хироки лишь обречённо вздохнул – злиться он попросту устал.

По пути домой Камиджо хранил раздраженное молчание, пока они накрывали на стол – тоже. Новаки водрузил на стол свечки, погасил в комнате свет и зажёг их. Получилось действительно здорово. Хироки, фыркнув, отошёл к окну – наблюдать за снежинками, кружащими в тёмной синеве неба.

Через пару минут обернулся – и оказался в тёплых руках Новаки. Тот осторожно приподнял его ладонь, поставил на нее маленькую свечку-ёлочку и придержал снизу своей рукой. Хироки чуть-чуть согнул пальцы, уголки его губ дрогнули. Новаки улыбнулся и опустил голову на плечо любимому. Они долго стояли так, глядя на маленький отражающийся в оконном стекле огонёк. Наверное, думали об одном и том же.

Часы на стене показывали минуту первого.

Шоколадный кролик победно сиял мордочкой в свете свечей.

@темы: фанфики

---

...

[Новаки ласковый и с пирожным]

Вечер добрый, братья-извращенцы.
Дайте мне пейринг и фразу/ситуацию. Если по каким-то из них возникнут картинки и попрёт вдохновение, напишу драббл или мини.))
Периодически бывает нечего делать, а так хоть попрактикуюсь...

запись создана: 05.01.2011 в 23:30

@темы: драбблы